— У тебя какие планы на сегодня? — спросил Костя, снова закурив. — Если свободна, можем по городу погулять. Парк посмотрим, по набережной походим. Вчера как-то смазанно получилось.

— А у тебя совсем дел нет? — Вера почувствовала, что вопрос прозвучал пренебрежительно, и добавила: — Вообще, я могу. Мне только завтра улетать.

— Здорово. Расскажешь, что за командировка у тебя?

— Да обычная. По объектам культурного наследия.

— У нас такие есть?

— А как же! Обсерватория восемнадцатого века, тот же кремль. В списках ООН они пока не числятся, но рассматриваются как кандидаты.

— И ты решаешь, какой включать?

— Нет, конечно. Организую информационную поддержку.

— И часто приходится ездить?

— Частенько.

— Слушай, а ты где вообще родилась? Тут, в России? Или уже за границей? Хотя погоди, дай сам соображу!

У Кости загорелись глаза, он побарабанил пальцами по столу, затянулся сигаретой и начал:

— Значит, так. Твои родители — ученые. Нет, врачи. Как мой отец. Сбежали из СССР, когда появилась возможность, и поселились… скажем, в Германии. Там ты и выросла. Училась… пускай в Гейдельберге, а в Австрию переехала… потому что там красиво. Ну и груз истории не давит. Все-таки не то же самое, что жить на территории бывшего врага. Если это имеет для тебя какое-то значение.

— Мне очень интересно. Продолжай.

— Продолжаю. В Вене ты познакомилась с аристократом из старинного австрийского рода. Он тебя старше лет так… на десять. Близко?

— Близко, — поддакнула Вера. — Практически в точку.

— Ну вот. Ухаживал он за тобой красиво. Водил в оперу на Вагнера — в Вене играют Вагнера?

— Само собой.

— Значит, водил на Вагнера, а на Рождество пригласил в горы кататься на лыжах. Там у него был собственный замок… нет, пусть будет шале, замок чересчур. И в этом шале, у камина, он сделал тебе предложение. Все честь по чести: встал на колено, подарил кольцо. Ты заплакала и согласилась. Так все было?

— Практически. Только я не плакала. Просто согласилась.

— Дальше. Ты начала продвигаться по карьерной лестнице. На волне всеобщего равенства и расцвета феминизма. Мужу старой закалки это сильно не нравилось. Молчал он, молчал, а потом объявил, что больше такую деловую жену не потерпит. Ему нужна хозяйка для замков, чтобы за прислугой следить. А ты вечно в разъездах. Ты обиделась и подала на развод. В этом я тебя, кстати, полностью поддерживаю — только мужа нам не хватало! Поэтому сейчас ты со мной, сидишь тут среди березок, слушаешь всякую чушь. И жалеешь, наверное, что поторопилась. Жалеешь, а?

— Совсем нет.

— Слушай, а что по правде? Как было?

— Да так и было, в общих чертах. Ты все правильно угадал.

Она откусила сандвич, запила кофе, попросила у Кости сигарету.

— Мой немногословный друг, — усмехнулся он. — Ладно, не хочешь рассказывать — молчи.

Вера вытянула перед собой ноги в кедах, удобно развалилась на стуле. Запрокинула лицо, подставив его солнцу.

— Веснушек не боишься? — спросил Костя. — У меня девушка была, Соня, пряталась от солнца, как вампирша. Кремом обмазывалась с ног до головы.

— Я не боюсь. Мне веснушки нравятся.

— И мне.

— Та вампирша куда делась?

— К Дракуле сбежала.

— Ты сам как Дракула, — улыбнулась Вера. — Вон бледный какой! Что за неприятности у тебя? Если не секрет…

— Да на работе. Отстранили. Я надеялся, что временно, но, похоже, навсегда. Придется другие… проекты искать. Все равно я больше ничего не умею.

— Найдешь, не волнуйся. Или с деньгами проб лемы и надо срочно?

— Да нет, никаких проблем. Финансовая подушка, то-се. Просто не привык без дела сидеть.

В кафе вошла женщина — молодая, полная, ярко накрашенная, — волоча за руку упирающегося мальчишку.

— Да не кричи ты так, — увещевала его она, — я тебе какао куплю.

— С зефирками? — встрепенулся ребенок.

— Ладно, — вздохнула женщина.

Потом оглянулась на Костю, высоко подняла брови и автоматическим жестом начала поправлять прическу: тщательно завитые и уложенные кудри.

— Костик, — воскликнула она, — ты как здесь? Почему не в Москве?

— Временно, — буркнул он, вставая, — давай я его подержу.

Он взял мальчика на руки, ткнулся лбом ему в лоб:

— Здорово, Кирюха! Как сам?

Мальчик боднул Костю и расхохотался. Костя развернулся к Вере:

— Знакомься. Маргарита, а это Кирюха. Мы в одной школе учились. А это Вера.

— Очень приятно, — Маргарита смерила Веру взглядом. — Костик, а как же с твоим делом? В интернете писали…

— Марго, — перебил ее Костя, — давай не сейчас. Мы уходим уже. Вер, погоди минутку, я расплачусь и пойдем.

Он поставил мальчика на пол, отчего тот снова заревел, и нырнул в павильон. Вера потушила сигарету, посмотрела, куда выбросить окурок, пошла в сторону урны у края террасы.

— А вы местная? — полетел ей в спину вопрос.

Вера, не оборачиваясь, покачала головой, спустилась по лесенке и двинулась к выходу из парка. Костя нагнал ее минуту спустя, подстроился, чтобы идти в ногу.

— Эффектная мадам, — заметила Вера.

— Да уж. Знаешь, она в школе первой красавицей была. Все-таки дети, замужество… меняют они женщин.

— Думаешь?

— Уверен.

Они вышли из парка и двинулись вдоль проспекта к центру.

— Может, вызвать такси? — спросил Костя.

— Да тут идти десять минут, — возразила Вера.

— Надо же, как ты разобралась!

— Я сообразительная.

— И кр-р-р-р-расивая! — прорычал он, оскалив зубы. — Сейчас ка-а-ак наброшусь — и съем!

Вере было очевидно, что Костя паясничает через силу, что на душе у него кошки скребут, и потому она не стала реагировать на этот внезапный то ли выпад, то ли комплимент.

— Мне в отель надо зайти, переодеться.

— Отель где?

— А где мы встретились вчера. Соседний дом.

— Ага, понял. «Роял». Пойдем.

В холле отеля вовсю работали кондиционеры, хотя до жары было еще далеко. Единственный пятизвездочный в городе, «Роял» старательно подчеркивал свой статус. Вера покопалась в сумке, достала магнитную карту. Костя повертел головой в поисках лифта, нашел, повел Веру за собой, придерживая за локоть.

— Я думала, ты в баре подождешь, — заметила Вера. — Мне еще душ принять, привести себя в порядок.

— Помешаю? — спросил Костя смешливо.

Вера помедлила секунду, потом ответила:

— Пожалуй. Посиди тут. Я быстро.

У себя в номере она разделась, побросав вещи на кровать и нырнула в ванную. Посильнее открыла воду, встала под колючие струи насадки «дождь». Включила музыку с телефона, чтобы транслировалась во встроенные колонки. Принимая душ одновременно из воды и звуков, погрузилась на несколько минут в полное и безоговорочное блаженство. Взяла с полки шампунь — свой, а не гостиничный, — и вымыла голову. Набросила белый вафельный халат, сунула ноги в тапочки с логотипом «Рояла».

Потом наскоро высушила волосы, достала из шкафа чистые брюки, рубашку и свитер, оделась и посмотрела в зеркало. Провела помадой по губам, бросила тюбик в сумку. Со столика взяла солнечные очки, закрыла дверь и спустилась в холл, где Костя вальяжно расположился в кресле и что-то читал в телефоне.

Они прошли через вращающиеся стеклянные двери и оказались на той же набережной, где ужинали вчера. Ресторан пока был закрыт; на террасе только начинали расставлять стулья и накрывать столы. Уборщица поливала цветы в горшках из лейки с узким горлышком.

— Пойдем-ка к реке, — позвал Веру Костя. — Я тебя сфотографирую.

Вера, кивнув, направилась к воде, блестевшей под солнцем и похожей на рыбью чешую. Прошла по краю парапета, балансируя руками, и Костя сфотографировал ее на свой телефон. Под руку они зашагали вдоль набережной мимо живых изгородей и цветущих декоративных яблонек.

— Я правильно поняла, что ты с родителями живешь? — поинтересовалась Вера с делано безразличным видом. — Почему?

— Такая семья, — ответил Костя, вздохнув. — Маме важно, чтобы мы все были вместе. Вот сидят они с отцом за столом, ужинают и смотрят на меня. А потом переглянутся и улыбнутся. Не могу я их этого лишить.

— А как же ты устраивался, когда в Москве работал?

— Ну как, очень просто. В пятницу все по барам-ресторанам, а я на электричку и три часа сижу, еду домой. Обязательно с цветами для мамы, с бутылкой вина. Или с тортом. Мама даже следила, чтобы я вещи брал только на неделю, не больше.

— А свобода как же?

— На мою свободу никто не посягает. Могу делать, что хочу, приходить-уходить, приглашать кого угодно. Просто я живу дома. С ними. И все.

— Погоди, но тогда где они сейчас?

Костя рассмеялся.

— На даче. Для дачи делается исключение. Я ее терпеть не могу и от поездок освобожден.

Они дошли до конца набережной; дальше начинался сквер со скамейками и детской площадкой. Вере вспомнился мальчик, который пришел в кафе с бывшей Костиной одноклассницей. Она посмотрела на Костю:

— Слушай, а этот мальчик в парке, Кирилл, он твой сын?

Костя замахал руками:

— Нет, конечно. С ума сошла?

— Но с Маргаритой у вас что-то было…

— Ничего серьезного. Ты вот помнишь свою первую любовь?

— Я? Помню, конечно.

— Вы почему расстались?

Вера поправила на носу солнечные очки.