— «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» — едва слышно процитировал известного персонажа из сериала «Семнадцать мгновений весны» Шеин, обменявшись с коллегой быстрым взглядом. — No pasaran!

Когда Антон с Александром вышли, Дамир пересел на место рядом со столом Аллы и поднял на нее вопросительный взгляд: она редко просила его о чем-то так, чтобы остальные не были в курсе. Очевидно, дело серьезное!

— Дамир, у меня к вам личная просьба, — подтвердила его подозрения Алла, усаживаясь в свое кресло напротив опера. — И мне бы хотелось, чтобы пока она осталась между нами.

— О чем речь, Алла Гурьевна, — раз вы предупредили… В чем дело?

— Вы помните Владимира Князева? Ну, он…

— Конечно, помню, — перебил Ахметов. — Он вечно влезает в неприятности, а вы его вытаскиваете!

На самом деле все обстояло не совсем так: Мономах часто помогал следствию, идя дальше, чем могли зайти коллеги Аллы, ведь люди с ним порой гораздо откровеннее, чем с представителями власти. Тем не менее для Аллы не было секретом, что опера скептически относятся к «сыщику-любителю», как они его называют, и не желают признавать его очевидных заслуг.

— В общем и целом, да, — нехотя ответила она: в данный момент спорить с тем, кто ей нужен, в планы Аллы не входило.

— Так что там с Князевым — он снова во что-то вляпался?

— Можно и так сказать: его подозревают в убийстве.

— Что? Да ерунда, Алла Гурьевна! Ну да, мужик он… интересный, но чтобы убийство?!

— Это нам с вами все ясно, а вот следователю…

— И кто у нас следак?

— Никифоров, Петр Иванович. Из Адмиралтейского управления МВД.

— Знаю такого, — кивнул Ахметов. — Не договоримся!

— Что, такой принципиальный?

— Да какой там принципиальный — просто нас, комитетских, на дух не переносит!

— А я думала, дело в том, что я женщина!

— Да нет, он нас всех ненавидит. Я слыхал, хотя за точность информации не поручусь, Никифоров сам пытался устроиться в Комитет — по блату. Не выгорело, и с тех пор у него на нас зуб. И с очередным званием его обошли. Это, конечно, вообще к нам не имеет отношения, но он теперь зол на весь мир в целом, а на нас — в частности!

— Значит, вы не сможете…

— Кто сказал? С самим Никифоровым каши не сваришь, но там есть и другие люди. Что именно от меня требуется?

— Все, что удастся узнать по делу, так как Никифоров не склонен делиться информацией, а действовать официально у меня оснований нет.

— Не поймите неправильно, Алла Гурьевна, но, мне кажется, Негойда справился бы с вашим заданием куда успешнее меня: с его характером и способностью влезать в самые узкие… В общем, почему не хотите его попросить?

Дмитрий Негойда, частный детектив и любовник Аллы, действительно казался первым кандидатом на такое задание, ведь у него полно друзей и знакомых в органах следствия, которые всегда рады ему помочь.

— Понятно, — вздохнул Ахметов, в очередной раз проявив проницательность, — конфликт интересов… Хорошо, Алла Гурьевна, я сделаю, что смогу. А вы, если имеете хоть какое-то влияние на Князева, посоветуйте ему сидеть тише воды, ниже травы и не пытаться что-то выяснять самостоятельно, как он любит, ладно? Потому что если наш доктор закусит удила, боюсь, все усилия вытащить его из этой передряги пропадут впустую!

— Совершенно с вами согласна, — сказала Алла. — Я обязательно поговорю с Моно… с Князевым то есть.

— Алла Гурьевна, давно хотел спросить, почему все называют его Мономахом?

— Я точно не знаю, Дамир, но мне кажется, дело в необычном сочетании имени и фамилии. Он Князев, причем, Владимир Всеволодович — как великий князь Мономах.

— Надо же, не знал… Ну, я тогда пойду, да? Если что-то выясню, звякну.

— Идите, Дамир. И спасибо — я ваша должница!

— Да не за что, Алла Гурьевна, какие могут быть счеты!

Алла не зря для столь деликатного дела выбрала именно Дамира: что бы он ни думал о ее отношениях с Мономахом и Негойдой, он точно не станет болтать и обсуждать свои соображения с коллегами. Антон, конечно, человек надежный и вполне лояльный, однако у него слишком доверительные отношения с Негойдой, поэтому очевидно, что выбор Аллы пал не на него, а на рассудительного и добросовестного Ахметова, который по причинам, неизвестным Алле, недолюбливал Дмитрия. Зато теперь она уверена, что судьба Мономаха в надежных руках, а значит, можно полностью сосредоточиться на проблемах Цибулис.

* * *

Дом Ольги Далмановой, пятиэтажное строение на берегу пруда, располагался в Калининском районе. Семья жила на пятом этаже — интересно, как они справляются с инвалидом-колясочником? Неужели таскают вверх-вниз по лестнице, ведь в пассажирский лифт коляска не влезает, а грузового в таких зданиях не предусмотрено. А может, и пассажирского нет?

Действительно, его не было. Поднявшись на пятый этаж, Мономах огляделся: ни на одной из квартир не оказалось номеров. Достав сотовый, он позвонил. Через минуту отворилась дверь однокомнатной квартиры напротив лестничной площадки.

— Так это вы — Мономах? — раздался голос откуда-то снизу. Опустив глаза, он увидел девушку в инвалидном кресле. Ее огромные серо-голубые глаза глядели на него с нескрываемым интересом. Мономах тоже разглядывал сестру Ольги: она оказалась вовсе не такой, как он себе представлял. Хотя чего уж там — он никак ее не представлял, пока не увидел, ведь до этого самого момента она оставалась для него лишь фактом в биографии бывшей сотрудницы… Господи, что он вообще здесь делает?

— Да, это я, — ответил он после паузы, игнорируя то, что столь юная особа, в принципе, не должна использовать кличку, прицепившуюся со студенческих времен, в общении с человеком гораздо старше.

— Извините мою внучку, — раздался надтреснутый голос из коридора. — У нее проблемы с общением — гости к нам редко заходят!

— Да какие гости, ба? — скривилась девушка. — Не помню никаких гостей — вообще!

Бабушка Ольги и Марии, Ольга Сергеевна, с которой Мономах общался по телефону, оказалась высокой, статной женщиной лет семидесяти. Несмотря на возраст, она поражала горделивой осанкой, и даже горе из-за потери старшей внучки не заставило ее прямые плечи согнуться.

Когда все трое прошли (ну, Мария проехала, разумеется) в залитую светом комнату из темного коридора, Мономах получил возможность разглядеть хозяек квартиры как следует. Маше было навскидку лет восемнадцать-двадцать, и она походила на эльфа: светлые кудряшки волос мило обрамляли треугольное личико, а чуть приподнятые к вискам уголки глаз придавали ее взгляду вечно удивленное выражение. Она сидела, но и в таком положении становилось ясно, что она довольно высокая и очень тоненькая. Мономах сделал вывод, что сестры абсолютно не похожи: Ольга была невысокой брюнеткой.

— А Никитка у соседки, — неизвестно зачем сообщила Мария.

— Я решила, что не стоит ему слушать наш разговор, — пояснила бабушка.

Когда Мономах получил адрес медсестры и позвонил по номеру ее домашнего телефона, он не ожидал, что Ольга Сергеевна сразу пригласит его зайти: оказалось, она отлично знает, кто он такой!

— Оля много рассказывала о вас, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Особенно в последнее время.

— И что же она рассказывала? — поинтересовался он.

— Что вы были самым лучшим ее начальником. И что она совершила ошибку, сменив место работы.

— Зарплата у вас маленькая, в этом вся проблема! — встряла Маша. Мономах подумал, что, видимо, у девчонки и впрямь проблемы: она уже взрослая, а ведет себя, как подросток. Наверное, все дело в том, что она из-за своего состояния заперта в четырех стенах, не имея возможности выходить на улицу и встречаться со сверстниками.

— Мария! — нахмурилась бабушка, и девушка широко раскрыла глаза, не понимая, что она такого сказала.

— Все в порядке, — усмехнулся Мономах. — Зарплата у медсестер и вправду несправедливо мала.

— Вот! — победно выпятила подбородок Маша. — А вы ничего, не такой уж и старый! — добавила она, отчего лицо Ольги Сергеевны, и без того длинное, вытянулось еще сильнее.

— Мария! — с нажимом произнесла она. — Лучше поставь чайник, не болтайся под ногами!

Когда Маша, обиженно поджав губы, укатила на кухню, Ольга Сергеевна предложила Мономаху присесть и, понизив голос, сказала:

— Знаете, Владимир Всеволодович, мне иногда кажется, что Никита, которому всего восемь, гораздо старше нашей Машутки! Внешне она выглядит на свой возраст, но… Только вы не подумайте, что она умственно отсталая: в школе она училась на одни пятерки!

— Сколько Маше лет? — спросил Мономах.

— Восемнадцать. Вот, не знаю, что с ней делать! Оля говорит, что ей нужно в техникум поступать, а я считаю, она бы и в институт смогла…

От Мономаха не укрылся тот факт, что бабушка говорит о внучке в настоящем времени. Оно и понятно, ведь она погибла совсем недавно, а к такой мысли привыкнуть непросто.

— Я заметил, что в доме нет лифта, — сказал он. — Как вы справляетесь с коляской?

— Да никак! — развела руками бабушка. — Иногда Оля приводит… приводила, то есть, ребят, и они помогали спустить и поднять коляску, но, вы же понимаете, такая зависимость… У нас жилье муниципальное, я много раз просила предоставить нам такую же квартиру на первом этаже, и ведь была возможность, даже дважды, но каждый раз почему-то нам отказывали!