— Ты проще скажи, можешь что-нибудь сделать или нет? — нетерпеливо спросила Эльвира.

— Если проще, то нет, — пожала плечами Лера, возвращая продюсеру письма.

— Почему? — опешила сестра. — Разве ты, как представитель СК, не обязана пресечь это безобразие?!

— По сути, здесь ничего нет.

— А письма?!

— Они не имеют конкретного адресата, поэтому сейчас можно квалифицировать подобные действия как хулиганство — и только.

— Но этот человек, он же открыто угрожает…

— Кому?

— Ну всем… в смысле, всем участникам.

— В том-то и дело, что всем! Если бы неизвестный обращался к кому-то лично…

— Но Наталья же сказала, что он упоминает имена!

— Упоминает, но не адресуется к ним — это разные вещи! Есть ли в этих письмах угрозы в отношении конкретных «экстрасенсов»?

Наталья покачала головой.

— Продюсерам, режиссеру, членам съемочной группы?

— Нет.

— Вот о чем я и говорю! — подытожила Лера. — С таким же успехом кто угодно может написать на строительном заборе что-то вроде: «Я вас всех порешу!» Кого — всех? Кто — я? Единственное, что я могу попробовать сделать, — выяснить, что случилось с вашими выбывшими из гонки конкурсантами, с этой, гм… Блаженной…

— Блаженной Марианной и Камилем Шариповым, — подсказала продюсер.

— Точно.

— Было бы просто здорово! Сама не понимаю почему, но мне как-то неспокойно…

— Не переживайте, я их разыщу и поспрашиваю, что случилось. Если их кто-то запугивал лично, можно будет открывать дело.

* * *

— Значит, Аллочка, ты считаешь, что это убийство, а не несчастный случай?

Дед, он же генерал-майор юстиции Кириенко, отнюдь не выглядел довольным: выражение его лица было таким, словно он откусил здоровенный кусок лимона и пытался его прожевать.

— Да, я так считаю, Андрон Петрович, — кивнула Алла.

— Что привело тебя к такому выводу, могу я поинтересоваться? Все выглядит так, словно Гагин умер от удушья, ведь он был астматиком, а ингалятор оказался пуст…

— Хронические больные обычно аккуратны, — мягко перебила шефа Алла. — За время болезни они привыкают к своему недугу и тщательно следят за тем, чтобы в доме всегда имелся запас лекарств.

— Ну, всякое бывает! — развел руками генерал-майор. — И на старуху, как говорится…

— Кстати о старухах, — снова прервала его Алла. — Я поболтала с домработницей Гагина, и та уверена, что он не мог так опростоволоситься. Она уверила меня, что Дмитрий Сергеевич всегда держал дома запас ингаляторов и, если бы лекарство закончилось в одном из них, у него непременно нашелся бы как минимум еще один.

— А если он не успел до него добежать? — предположил Кириенко. — Приступ мог застигнуть Гагина врасплох…

— Во-первых, если верить все той же домработнице, у него в каждой комнате было по ингалятору, даже на кухне и в ванной. Но не это главное.

— Что же тогда?

— Я не поленилась и посетила квартиру потерпевшего.

— Вот это молодец, вот это я понимаю!

— В портмоне Гагина я нашла чек из аптеки, и там стоит дата: он купил два ингалятора за пару дней до смерти. Препарат рассчитан на двести доз — ну сколько бы раз он его ни использовал, все равно не сумел бы израсходовать целиком два новеньких ингалятора!

— Интересно…

— Я обнаружила, что все имеющиеся в квартире ингаляторы пусты, можете себе представить?

— То есть ты полагаешь, что какой-то злоумышленник намеренно уничтожил все запасы лекарства с целью, чтобы во время очередного приступа Гагин остался без помощи?

— Именно!

— А я так надеялся, что это несчастный случай…

— Жалеете, что ко мне обратились?

— Сам виноват: знал ведь, какая ты дотошная! — усмехнулся Кириенко.

— Кто он вообще такой, этот Гагин? — поинтересовалась Алла. — Если вы им заинтересовались…

— Ко мне обратился один человек, ведь сам я с Гагиным не знаком.

— Большой человек?

— Достаточно большой. На самом деле у Гагина, оказывается, много заступников, однако, хоть убей, я так и не понял, чем он занимался при жизни!

— Как так?

— Впервые с таким сталкиваюсь: у Гагина была целая куча влиятельных знакомых, но его род деятельности — тайна за семью печатями. Официально он нигде не работал уже лет двадцать!

— А на что же он жил?

— Судя по налоговой декларации, он владел несколькими квартирами и сдавал их.

— То есть рантье?

— Типа того.

— Значит, его круг знакомств не мог быть таким уж широким, и все же кто-то воспользовался связями и обратился с просьбой заняться делом Гагина не кого-нибудь, а целого генерал-майора юстиции!

— Да, занятно…

— Андрон Петрович, вы планируете поручить это дело мне?

— У тебя сейчас сколько в производстве? — ответил Кириенко вопросом на вопрос.

— Пять. По четырем осталась только бумажная работа.

— Возьмешься за Гагина?

— Возьмусь. Уж больно странное убийство выходит!

— Да уж, — вздохнул генерал-майор. — Я созвонюсь с районным следователем, и он передаст тебе дело. Надеюсь, скоро ты сможешь предоставить мне парочку жизнеспособных версий… Что ж, работай, Аллочка, и докладывай обо всем, что удастся выяснить, ладушки?

— А вы, Андрон Петрович, если что-то узнаете о причинах интереса «больших людей» к этому Гагину, тоже проинформируйте меня, хорошо?

— Всенепременно!

Выйдя на улицу, Алла с наслаждением вдохнула пропитанный дождем воздух. Лето казалось таким далеким, словно его и не было, а осень неуклонно катилась к следующему сезону, темному, снежному и почти бесконечному в северных широтах. Тем не менее погода стояла довольно теплая для октября: солнце выглядывало из-за туч достаточно часто, а температура держалась в районе десяти-двенадцати градусов. Даже деревья, вопреки календарю, отказывались сбрасывать листву, большая часть которой упрямо оставалась зеленой!

Подстелив под пятую точку полиэтиленовый пакет, Алла присела на скамейку в скверике и достала блокнот. Она не признавала электронные гаджеты, когда речь не шла об использовании интернета, и предпочитала доверять свои мысли бумаге. Большинство ее коллег пользовались телефонами как записными книжками, но Алла придерживалась традиционных методов. К ее ногам подскочила толстенькая такса: хозяин бросил ей мячик, который закатился под Аллину скамейку, и собачка, не решаясь нырнуть под ноги незнакомки, застыла на месте, выжидающе глядя на нее своими черными круглыми глазками. Улыбнувшись, Алла нащупала мячик носком сапога и вытолкнула его из-под скамейки прямо под нос песику. Тот радостно тявкнул и, схватив добычу, рванул к хозяину, стоявшему на другой стороне скверика. Алла вернулась к блокноту.

— Итак, — пробормотала она себе под нос, — какие у нас версии? Тот, кто позволил Гагину умереть от удушья, должен был знать и о его диагнозе, и о его привычке держать запас лекарств — значит, это кто-то знакомый… возможно, даже родственник? Нужно выяснить имена каждого — детей, жен, братьев и так далее. Так как он не работал официально, коллеги отпадают… Но ведь наверняка у Гагина имелся какой-то круг общения, помимо семьи, — это тоже нужно провентилировать. Что же еще… Ограбление? На месте преступления не выявлено никаких его следов, однако отсутствие бардака в квартире не означает, что грабителей не было: возможно, они действовали аккуратно или точно знали, что искать! Месть? Способ убийства кажется жестоким: тот, кто его осуществил, вполне вероятно, наблюдал за мучениями жертвы, однако для разработки этой версии нужно пообщаться с родственниками и знакомыми, ведь только они могут знать подробности жизни убитого… В общем, — подытожила Алла, — пока что вполне достаточно версий для начала работы!

Такса все еще носилась по скверику: просто удивительно, как такой пузырь умудряется без устали бегать на коротких лапках! Может, завести собаку? Алла питала слабость к лабрадорам, однако приводить крупного пса в однокомнатную квартиру, расположенную в центре города, вряд ли разумно, но ведь есть маленькие породы — к примеру, болонки, йоркширские терьеры и так далее. Не станет ли животное скучать в одиночестве, пока хозяйка на службе? С другой стороны, люди, у которых есть дети, тоже целыми днями на работе, но это не мешает им иметь семью! А собака будет радоваться возвращению Аллы домой, станет приносить ей тапки и игрушки, а по выходным они смогут подолгу гулять в парке…

Снова начал накрапывать дождик, и она заторопилась к автобусной остановке: сегодня надо во что бы то ни стало получить дело Гагина и обсудить с операми основные направления расследования, которые она наметила.

* * *

Лера молча сидела в коридоре в ожидании Романа Вагнера, который вот уже часа полтора читал в архиве дело о гибели своей матери. Она не представляла, что можно так долго делать в крошечной пыльной комнатке, ведь «дело» состояло всего из нескольких страниц и было признано несчастным случаем. Ничего необычного: молодая женщина оступилась в темноте и упала с платформы на рельсы. Платформа была высокой, и, видимо, потерпевшая получила черепно-мозговую травму, поэтому и попала под поезд, который, как назло, именно в этот момент проходил там транзитом. Что, черт подери, Роман читает в каморке архива, предоставленной ему для изучения дела, столько времени?!