— Кто этот патлатый йотун?

— Один из Наследников Гиафы.

— Наследников?

— У них там все сложно. — Леер кисло покачала головой. — Пойдем к Миллер, а я по дороге расскажу, где тут лучше всего прятаться.

Профессор Миллер не терпела болтовни, поэтому Локи молча выгребала перья и птичий помет из клеток около лестницы, прокручивая в голове события последних недель. Она впервые в жизни прокатилась на поезде, увидела столицу и познакомилась с невестой дяди (при этом суровый по жизни Клауд отчаянно краснел и заикался), но счастливые воспоминания то и дело перемежались неприятной встречей в коридоре. Вроде полнейшая ерунда, но Локи дала слово расставлять все точки над i и не ругаться по пустякам, ведь случается, что обида — последнее воспоминание о человеке.

— Эй! — Ангейе на голову прилетел пучок соломы. Локи подняла голову и увидела, как с лестницы свесилась, развеселившись, Герд. — Перекусим после выгребания дерьма?

— Конечно! Покажешь, где тут не отравиться?

— Цыц там! — гаркнула профессор, ткнув Леер пальцем в лоб.

Как ни странно, к кофейным автоматам возле старой арены почти не было очереди. Студенты лениво толпились кучками возле теплиц с овощами: смеялись, отдыхали после занятий, списывали домашку, громко обсуждали учителей и предстоящий весенний бал. Сунув купюру в тридцать одинов, Локи получила чай, отдающий опилками и химическим запахом лимона. Подув в пластиковый стаканчик, она собралась присесть куда-нибудь, но Леер помахала ей, приглашая подойти к статуе, пьедестал которой был стерт многими поколениями студенческих задниц, — хорошее место для обеда.

— Это Джет Левски, — представила друга Леер, прищуривая один глаз и указывая на толстяка, который проворно расталкивал очередь к автомату с чипсами и шоколадками. — Тот очкастый заумник — Гин Киота. — Сидевший рядом Гин вежливо кивнул, на секунду оторвавшись от книги. — А там, — острый ноготок указал на старого знакомого, который бросал на них мрачные, но уже не злобные взгляды, — Зик Штейн. Мы зовем его просто Штейн. У него шесть сестер и огромная ферма, так что эта фамилия довольно известна в определенных кругах.

— Ты прости, если что не так, — примирительно сказала Локи, улыбаясь и протягивая руку.

Штейн пожал плечами, засовывая руки в карманы штанов и морща конопатый нос.

— Ладно уж. Это ты меня прости…

— О, а ты растопила его сердечко! — захохотала Леер. — Да чтобы этот йотун извинился!..

Неожиданно студенты заволновались, даже смех притих. Стихла и Леер, которая уворачивалась от шутливых ударов Штейна.

— Гиафа? — Локи увидела, как его голова промелькнула в очереди, а затем толпа немедленно рассосалась и размазалась по углам, сдавленно шушукаясь. Получив сок, он направился обратно в охотничьи, но мальчик, несший тяжелый поддон с рассадой, запнулся и вывалил всю землю на Гиафу, оставив грязное пятно на белой рубашке. Все вокруг замерло. Локи непонимающе уставилась на вытянувшуюся в струнку Леер.

— Тебе жить надоело?

— Прости, я случайно…

— Я не люблю повторять дважды, но специально для тебя повторю. Тебе жить надоело?

Мальчик весь съежился, как будто ожидал удара. Гиафа схватил мальчишку за грудки и отшвырнул так, что тот упал на клумбу, помяв нежные лиловые крокусы. И никто не заступился за него. Локи потрясенно смотрела на десяток студентов, прячущих глаза и пытающихся раствориться в Утгард или в саму Хель. Они его боялись. Причем настолько, что готовы терпеть то, как он толкнул мальчишку, повинного только в неловкости.

— Так дело не пойдет. — Леер ойкнула, когда Локи мягко, но настойчиво отодвинула ее в сторону и вышла вперед.

— Стой! — слабо пискнула Герд.

— Подожди, — шепнул Гин.

— Найди противника себе по росту, Гиафа. Он извинился, оставь его.

Кагерасу поднял голову и с неприкрытой насмешкой взглянул на Локи злобными ледяными глазами. Мальчик испуганно вытаращился.

— Снова ты? — Кагерасу, кажется, забыл о противнике, который медленно отползал подальше. Сообразил. — Не лезь не в свое дело.

— Вам не надоело смотреть на это представление? — спросила Локи у студентов. — Почему вы его боитесь? Да кто он такой, чтобы его бояться? Это же просто неудачник, который бьет детей и строит злобные глазки…

Локи едва успела уклониться от просвистевшей возле левого уха катаны. Стаканчик с остатками чая, который она все еще держала в руке, взлетел и приземлился в кусты, расплескав содержимое на мощеную тропинку. Ухо и щеку обожгло, и что-то теплое потекло по шее. Она очень спокойно провела рукой, стирая кровавую дорожку.

— Драка? Ты хочешь подраться. Только вот не надо подобных пустых фокусов. — Она сняла с шеи платок и прижала к царапине. — Это все показуха. — Ей почудилось, что Гиафа едва заметно улыбнулся. Вложил катану в ножны.

— Ты права… Мелкая. — Локи удивленно подняла брови, а потом фыркнула: а у ледяного наследничка, оказывается, есть какое-то подобие чувства юмора. — Выясним все на арене сегодня после отбоя.

Дверь охотничьих распахнулась, и на пороге появилась маленькая старушка в запачканной сажей рубашке, огромных штанах и грязных сапогах. Она обвела всех острым взглядом карих глаз и остановилась на Локи и Гиафе.

— Оба наказаны за драку! — вдруг заорала она неожиданно мощным голосом. Из-за нее выскочила Кира Гиалп и записала в блокнот имена.

— Да, профессор Вёлунд-ас! — поддакнула староста.

— А ну расходитесь, нечего пялиться! — замахала руками Вёлунд-ас. — Ангейя, зайти к медсестре.

— Да, нечего пялиться! — снова поддакнула Кира профессору.

Тучи закрыли солнце. Локи растерянно скомкала зеленый платок, на котором выделялись красные пятна крови.

— Кажется, у меня снова неприятности, — пробормотала она.

— Гиафа, Ангейя, за мной! — рыкнула профессор.

Кагерасу отправился первым, состроив невозмутимую мину.

— Локи, что ты натворила? — зашипела Леер, хватая ее за руку. — Ты проиграешь дуэль. Я же говорила тебе не связываться с ним!

— А с чего ты взяла, что я проиграю? — нахмурилась Локи и вывернулась из ее цепкой хватки. — У него что — сотня духов?

— Всего один.

Локи передернула плечами. Поднялся сильный ветер и швырнул им в лица пригоршню вишневых лепестков. На камне появились первые отметины дождя, постепенно сливаясь в одно темное пятно.

— Это дракон.

Неприятная слабость в коленях заставила Локи срочно прислониться к кофейному автомату.

— И как же…

— Если прилюдно покаешься — он великодушно простит, — сказал Гин, невозмутимо вытирая краем рубашки морось с очков.

— Ни за что, — четко выговорила Локи и подняла лицо навстречу холодным каплям дождя. — Это дело чести.

— В первый же день устраиваешь такую заварушку, какой уже не было несколько лет, — проворчал Штейн с оттенком уважения в голосе.

— А что было?

— Шесть лет назад из Биврёста с треском вылетела сестрица Гиафы, Рейвен. — Гин водрузил очки на нос и, кажется, снова собирался читать.

— А за что? — Ангейя отбросила с глаз мокрую прядь и проследила за танцующим на ветру кленовым листом.

— Кто знает. Я слышала версии, радикально отличающиеся друг от друга. От того, что Рейвен кого-то убила, до того, что забеременела от преподавателя. Но знающие люди говорят, что именно после этого случая характер Гиафы стал портиться. Не смотри на меня так! Да, я сплетница, знаю, — фыркнула Леер. — Это взрослым кажется, что школа — простое дело. — Над Биврёстом расцвела радуга и выглянуло солнце. Дождик тихо стучал по листьям, и в его каплях переливался свет. Вокруг ног статуи девушки в старинном платье вились ранние алые розы, придавая ей несколько жутковатый вид. Ее лицо, стертое временем и изъеденное эрозией, напоминало традиционную театральную маску шута.

— Тебе нужно персональное приглашение, Ангейя? — Вёлунд-ас выскочила из-за угла так неожиданно, что все вздрогнули. — А ну немедленно за мной. А вы, Герд и Штейн, лучше бы готовились к пересдаче, а не прохлаждались.

* * *

— В 1522 году, через пять лет после битвы у Осенней стены, Айра Блосфельд и Мэй Менг основали школу «Черный дрозд», в которую принимали всех, кто хотел учиться. После тотального контроля клана Мэнг «Черный дрозд» стал настоящим прорывом в области бесплатного образования и формировании обособленности Срединных земель как независимого государства, которое не разбирает — ас ты или турс, варден или монах. Миробель Жемчужный дракон выполнила данное перед битвой обещание и ежегодно посещала школу, читала лекции по теологии и общалась с учеными всех ветвей Игга. После Великого пожара в 1548 году спасенные книги перевезли в Хеймдалль, в дом Киарана, который, как вы знаете, лежит в основании Биврёста. Лекции Миробель в память о монахе Джоне всегда завершала так: «Асгард — дар и жизнь. Срединные земли — добро и зло, двуедины. Альфхейм — разум. Свартальфхейм — граница, путь, переход. Хель — смерть и возрождение. Нифльхейм — вода и лед. Муспельхейм — огонь и солнце. Ванхейм — силы природы. Йотунхейм — мощь и сила воли. Один для девяти, девять — едино». На этом и мы закончим лекцию, — сказал профессор Райан и постучал бумагами по столу.