Дмитрий Самохин, Ирина Лазаренко

Сад зеркал

Сад зеркал

Любой дилетант может извлечь кролика из шляпы; гений должен уметь извлекать шляпу из кролика.

Рекс Стаут

— Ваше последнее слово?

— Абракадабра.

«Престиж»

— Во, — чудом не разметав бутылки с пивом, хозяин водрузил на стол охапку мясистых щупалец. — Свежепойманные!

Со щупалец на землю капала вода, а запах у них был вяленый, острый и копчёный. Гость смотрел ошалело.

— Свеже. Пойманные, — с нажимом повторил хозяин в ответ на этот взгляд.

Гость потянулся к бутылке, долил в кружки пива. Пена весело шуршала, оседая, со щупалец бодро капала вода, собиралась в маленькие лужицы под столом.

Выпили. Закусили сыром и зелеными оливками с перчиком, которые привез гость. Потом, старательно сохраняя выражения лиц «а так и надо», взяли по свежепойманному копчёному щупальцу.

— Правда, откуда такие? — спросил гость, прожевав первый кусок.

— Из сада, вестимо, — ухмыльнулся хозяин в седые усы, откинулся на стуле и стал с прищуром смотреть в небо, изредка фукая на мух.

Они прилетали из виноградных зарослей, учуяв пролитое на стол пиво и упавшие наземь оливки с перчиком.

Гость поскреб щетину на подбородке.

— У тебя в саду пруд со встроенной коптильней, что ли? Или научная лаборатория? Что это за твари такие вообще, генетически модифицированные осьминоги с ДНК сервелата?

— Бабка твоя генетически модифицированная, — лениво огрызнулся хозяин. — С ДНК плавленого сырка. Сказал же, в саду нарвал закусь, чего прицепился?

Гость фыркнул. Хозяин неспешно доцедил пиво из кружки.

— Сказки это всё, про сад твой.

— Сказки ска-азочные, — охотно согласился повеселевший отчего-то хозяин. — Только не мои сказки, ихние они, дверевянные.

Он взял кусок сыра и принялся жевать, усмехаясь каким-то мыслям. Гость обернулся на садовые ворота — основательные, кованые, от которых уходила и почти сразу поворачивала вправо узкая тропа. Лес это вековой, а никакой не сад, хотя деревья все разные. Они ухоженные, но какие-то… не такие. Слишком уж здоровенные, мощные и ветвистые, как будто растут здесь целую вечность и еще немного.

— Дерева-дверева. Они ж у меня не просто растения, они диковинные, из неотсюда проростки, и там живут, и тут живут, и показывают всякое, и сказывают, а то и в гости зайти позволяют. Не веришь, да? Ну, так сам сходи да посмотри, а? Сегодня пущу, добрый я, потому как оливки перчёные, животы у мушек золочёные, а ночь ясная будет, с неё не убудет.

Дурацкие приговорки раздосадовали гостя: он решил, что над ним издеваются и, в общем, не то чтобы ошибся. Вовсе он не собирался лезть в этот странный сад, вот еще минуту назад — не собирался, но и за столом сидеть ему вдруг перехотелось. Да вдобавок смотрел хозяин испытующе и лукаво, хмурая же хмельная решимость требовала, чтобы взгляд собеседника был не усмешливым, а уважительным, иначе дрянь это, а не собеседник.

— Только не сворачивай с дорожки, а то деревья повыдергают ножки, — продолжал нести тарабарщину хозяин. — Смотрися в них, как в зеркало, и понимай-соображай, на носу зарубай, хоть на своём, хоть на чужом, а ток дальше десятого дерева не ходи! Дальше дремучие тропки начинаются, сгинешь-пропадешь, костей не соберешь, а я искать тебя не буду, потому как нипочему, просто не буду, и всё!

Гость, не сводя взгляда с хозяина, оторвал от «закуси» еще одно щупальце, нашарил на столе бутылку и допил пиво прямо из горла. Зажевал, отряхнул руки и решительно зашагал к воротам сада.

1. Мировое Древо

Жизнь

Оно объединяет все планы реальности, проявления жизни и бинарные противостояния, что бы это ни означало, но самое главное в том, что Мировое Древо — не только начало и конец. Это еще и дорога.

Дмитрий Самохин

Ишибаши

— Взгляни по сторонам. На районе опять стало неспокойно.

— О чем ты?

— А, так ты еще не в курсе. Вчера Дэнни Усатому оторвало голову, подбрось да выбрось.

— Ну, мало ли кто мог Дэнни голову оторвать. Между нами, он был еще тем хмырем, — Ник Красавчег состроил жуткую гримасу и подмигнул мне.

Меня всегда это жутко бесило. Интересно, почему его назвали Красавчиком. Уж не за его щербато-кривую морду; правда, когда он гримасничает, его лицо растягивается, меняется и становится очень даже симпатичным. Вот только чтобы прослыть Красавчиком, ему нужно постоянно паясничать, впрочем, он так и делает. Стиль жизни.

— Да на Большом Истоке в последнее время тихо и спокойно, а тут безголовый Дэнни.

— Рано или поздно пробку должно было выбить, — флегматично заявил Ник и тут же преобразился. — А чего ты так кипишуешь, Крейн?

— Не нравится мне все это, подбрось да выбрось, — признался я.

— А кому нравится? У нас давно не было ничего стоящего. Живем, как в болоте. Кредиты, проценты, ипотека, счета, покер по выходным, бар по пятницам. Ничего стоящего. А тут голова оторванная. Разве это не жизнь?

— Бред, Красавчег. Кому потребовалась голова Усатого? Ему самому не очень нравилась его голова, иначе он не носил бы такие усы.

— Верно сказал, Крейн. Усатый был дурак. Но он был наш ишибаши. Теперь нам потребуется новый ишибаши, а в городе я не вижу достойной кандидатуры, — Ник потянулся за стаканом, задел рукавом открытую бутылку с виски, уронил ее, резко дернулся и поймал в сантиметре от пола.

— А если Зиф Вертолет? — предположил я.

— Зиф на то и Вертолет, что ему уже не быть ишибаши, — возразил Красавчег.

Я тоже не удержался и налил себе виски в стакан. Присосался. Ядреная штука. Огненная вода с древесными опилками. Вот почему коренные готовы были за нее шкуру продать.

— Если не Зиф, то, может, Арти Смельчак?

— Он сейчас в Альпах, объезжает диких страусов.

— Серьезное занятие. Я бы побоялся, — признался я, допивая виски.

— Нам необходим кто-то новый. Из старожилов никто не подойдет на роль ишибаши. Нужна новая кровь. Кто у нас специалист по крови?

— Ваня Бедуин. Он постоянно в ней нуждается. Как можно жить без крови…

— Стало быть, нам придется договориться с Бедуином, чтобы он добыл нам свежака. И тогда вопрос с ишибаши будет решен, — заявил гордо Ник, и с его пальца, уставленного в небо, сорвалась искра.

— Я бы так не сказал. Еще надо все-таки выяснить, кто оторвал голову Усатому. А то повадится кто-то головы рвать, тут ни один Зеленый не поможет, — возразил я.

— Тут ты прав, Крейн, — задумался Красавчег. Из его пальца заструился дымок, словно после неудачного выстрела.

— А то как же, подбрось да выбрось. Если мы не можем обезопасить своего ишибаши, то мы расписываемся в своем бессилии. Весь наш район рухнет в тартарары, и мы вместе с ним.

Ник хмурился, кривлялся, отчего становился все красивее и красивее. Будь я бабой, давно бы на него заскочил. Он же, чертяка, этим постоянно и пользуется.

— Я предлагаю решать проблемы по мере поступления. Поэтому сначала мы поедем в «Зажигалку», попытаемся найти Бедуина и договориться. Он там постоянно обретается.

— Скажешь тоже, «Зажигалка» — любимый бар Большого Истока. Весь район там периодически зависает. Так что если Бедуин не там, то он либо в хламину ужратый и спит в своей берлоге, либо гуляет снаружи. Тогда ждать придется долго. Пока он вернется, нажрется и отоспится. Между прогулками он любит покуражиться на районе.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Я с Бедуином с пеленок знаком. Вместе первые кренделя заделывали. Хотя Бедуин сейчас не тот. Спивается, бродяга… — с сожалением покачал головой Ник.

— Каждый выбирает свою дорогу. Раньше ты зависал с Бедуином, теперь со мной, подбрось да выбрось.

— Ты прав, Крейн. Ну что, полетели? — Красавчег с надеждой посмотрел на меня.

— Полетели.

И мы полетели.

* * *

Полет — штука весьма опасная и неоднозначная. До сих пор не могу к нему привыкнуть. Нет соприкосновения с твердой поверхностью, и все время кажется, что я никуда не лечу, а вечно падаю. Согласитесь, очень неприятное ощущение. Да и внизу живота все время жмет, словно хочется отлить. Но ведь не хочется. Я перед полетом всегда отливаю, чтобы не опозориться в воздухе. И это только личные фобии, а сколько непредвиденных опасностей может поджидать в пути! Грозовые тучи, электрические облака, перелетные птицы, неожиданно норовящие вас протаранить, да весельчак Злой, патрулирующий небо над районом и так и норовящий пошутить. Только вот шутки у него очень злые. То ветер нашлет да круговерть, то сочинит какую-нибудь страшную иллюзию, например, землю спрячет. На то он и Злой.

В небе шалит Злой, на земле озорует Зеленый. Хорошо живем!

Сегодня мы долетели без приключений. Приземлились на посадочной площадке и сразу направились в бар, занимавший первый этаж невысокого здания из серого кирпича, построенного еще в прошлом веке. В нашем районе высоких зданий нету: все по два-три этажа. Самое высокое — пятиэтажное здание районной управы — находится на другом конце Большого Истока. Я там никогда не был, а Ник Красавчег говорит, что и делать там нечего. Подальше от начальства, поближе к спокойной жизни. Тем более в управе заседает фиктивная администрация района, так сказать, для галочки и остального мира. Мы свои дела привыкли решать сами. По многим вопросам народ доверие оказывает мне и Нику, а мы стараемся не облажаться.