— Ты не сможешь отказаться, — покачал головой я. — Архип! Веди гостью!

Белла, должно быть, ненавидела меня. Я плеснул виски и себе и ей. Я сделал несколько глотков, она выпила залпом.

— Не поступай так с девочкой. Это я тебе досталась вся переломанная, а она еще цельная, Мартин. Тормозни. Отпусти ее к отцу.

— Уже поздно, — сказал я. — Поздно. Слишком много шагов сделано, пути назад нет. Снимай платье, детка.

Белла посмотрела на дверь, боясь появления Юстины. Нет, стеснения в Белле давно уже не было. Скорее понимала, что гостья здесь на особом положении. Быть может, ревновала. Может, и правда ей сочувствовала. Кто знает, что таится в хорошеньких бабских головках? Вот у Юстины все четко — там страх и ненависть.

Белла сняла платье через голову. На ногах тонкие колготки, под ними черное кружевное белье. Я пил и смотрел, она раздевалась. Именно в этот момент дверь открылась.

Вошла Юстина, ведомая Архипом. Увидела голую Беллу и остановилась. Перевела испуганный взгляд на меня.

— Не бойся, — сказала ей Белла. — Все хорошо. Не бойся, ладно?

— Вы еще обнимитесь, — фыркнул я. — Белла, с таким подходом ты своих денег не стоишь.

Она глянула на меня зло. Расстегнула мои брюки. Раздался шелест упаковки презерватива, затем прохладный латекс плотно обтянул мой член. На смену ему пришел горячий рот Беллы. Сосала она отменно, еще бы, годы практики. Но на нее я не смотрел. Я смотрел на Юстину.

Архип вышел. Юстина стояла прижавшись спиной к двери, натянутая, как струна, готовая сорваться и бежать в любой момент. Какая же она трусиха, ведет себя так, словно впервые в жизни увидела член. Мой взгляд поймала и сразу уставилась в пол.

— Ты будешь смотреть, — жёстко сказал я. — Все время. И не выйдешь, пока я не кончу, иначе тебе придётся присоединиться.

Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. С такой злостью, что мог бы взгляд убивать — я бы так и умер, с членом во рту шлюхи. Сорян, содержанки. Белла, словно почувствовав, что я теряю к ней интерес выпустила мой член изо рта. Одним движением оседлала меня, направив член внутрь. Я сидел в кресле лицом к дверям, и теперь вместо вида на Юстину перед моим лицом раскачивалась грудь с крупными розовыми сосками. Она загораживала.

— Раком, — бросил я.

Белла поменяла позу, не сказав ни слова. Встала на ковер на четвереньки, опустив голову, чтобы не видеть Юстину. Я пристроился сзади. Трахал Беллу и смотрел на Юстину. Она была в чертовой своей водолазке, нужно сказать Архипу, чтобы он сжёг её нахер. Руки сжаты в кулаки так сильно, что я видел, как на запястье нервно пульсирует пульс. Я бы коснулся его. Сжал так, чтобы он бился прямо мне в ладонь. Я бы задрал водолазку, обнажая грудь, которую я бы кусал. Осознание того, что все это я могу сделать прямо сейчас заставило меня ускориться. Едва я застонал, кончая, как Юстина дернула на себя дверь и выбежала.

Я рассмеялся.

— Ты чертов псих, — сказала Белла, одеваясь.

Я достал из стола пачку банкнот и бросил — та ее поймала на лету. Белла, как бы не обижалась, к деньгам относилась, как к святыне. Архип увел ее, я снова себе налил. Посмотрел в темноту сада — в ней тенями скользили сильные тела собак. На душе у меня было погано, и ничего не помогало. Когда только в детский дом попал, стал думать о том, что все наладится, стоит только начать жрать досыта. Подростком мечтал о деньгах. Потом о мести. Сейчас?

Сейчас напьюсь, решил я. Однако после еще двух бокалов пришло четкое понимание, что больше пить не хочется. Я закурил и вышел из кабинета, в котором провел весь вечер. Шел по дому, стряхивая пепел прямо на пушистые ковры и дорогой паркет. Завтра уберут.

И посреди длинного темного коридора огромного, нахер мне ненужного дома, я вдруг подумал о том, что я один. Я давно один, девятнадцать лет уже, я привык, я давно не нуждался в ком-то. Мне вполне хватало знакомых, партнёров по бизнесу, Архипа, женщин, которых я так часто менял. Одиночество меня не мучило.

Но теперь у меня был человек, подумал я, осознавая, что я не вполне трезв. Мой личный, принадлежащий только мне. И я повернул к комнате Юстины. У нее горел ночник. Она сидела на кровати, в своей водолазке, конечно же.

— Ничего не говори, — предупредил сразу я.

Сам отвел взгляд — я не хотел видеть ее сейчас. Упал на кровать, как был, в одежде, что наверняка еще пахла Беллой. Лег на бок, лицом к краю.

— Обними меня, — сказал я. — Считай, это приказ. Просто обними. И как бы тебе не мечталось убить меня, имей ввиду, если утром я не проснусь, живой тебя отсюда не выпустят, и папочку твоего любимого здесь же в парке повесят.

Она медлила. Затем опустила руку на мое предплечье. А проваливаясь в сон я успел почувствовать, как прядь ее светлых волос коснулась вскользь моей щёки.

Глава 10. Юстина

Он уснул практически мгновенно, как только его щека коснулась подушки. Я не обнимала его. Положила на него руку и сидела так некоторое время, практически уверенная в том, что он притворяется, и накажет меня, как только я руку уберу. Дело в том, что он спал нереально тихо, если бы не вздымающаяся грудная клетка, его можно было бы счесть мёртвым. Но так мне повезти не могло, да и потом — в его смерти обвинили бы меня. Архип с его огромными ручищами разбираться бы не стал.

О том, чтобы спать рядом с Мартином и речи не могло идти. Я села в кресло напротив. Стоило ему пошевелиться во сне, я, как заботливая мать, вставала и возвращала свою руку на его предплечье и стояла так, пока он не успокаивался.

Невозможно странный и жестокий человек. Его действия были непредсказуемыми и с логикой вообще не вязались. Я не знала чего от него можно ожидать в следующий момент. А предсказывать его действия наперед было бы неплохо.

Я сидела в кресле и впервые внимательно разглядывала мужское лицо, раньше мне мешал гнет его взгляда. Если не знать Мартина, его можно было бы счесть красивым. Его лицо было практически совершенно и просилось на обложки журналов и в рекламные ролики. Оно не было слащавым. Оно было красивым именно грубой мужской красотой — резко очерченные губы, крупный, но узкий нос, массивная челюсть. Этому подонку даже двухдневная щетина шла.

— Как бы ты не выглядел, ты все равно больной ублюдок, — прошептала я.

Полезла в свой туалетный столик. У меня не было телефона, а я должна была знать, сколько дней здесь нахожусь, как Робинзон, отмечала дни палочками. Вместо авторучки косметический карандаш, записывала на куске белого картона. Выходило около недели, может, чуть больше. Еще я записывала время, в которое видела дома Архипа или Мартина, мне нужна была система, если я хочу сбежать.

Проснулась я утром, в кресле. Я сидела поджав ноги, спина и колени немного ныли от неудобной позы. Постель была пуста, а я — заботливо укрыта пледом. Я успела умыться и позавтракать, иногда еду мне приносили прямо в спальню, когда ко мне вошел Архип.

В огромных его руках плечики на которых висит крошечное нечто. В другой — большой бумажный пакет.

— Что это? — спросила я.

— Это лук, — серьезно ответил Архип. — Сегодня к семь вечера надеть.

Он ушел, а я изучила принесённое. В пакете шуба. Дорогая, уж хорошую шубу отличить я могла. В высокой коробке пошлые сапоги из лакированной кожи, высотой до середины бедра. На плечиках ярко розовое платье с золотой шнуровкой. Шнуровка соединяет часть платья на груди, охватывая декольте крест-накрест практически до пупка. Такой одежды я не видела даже в фильмах. Это пародия, даже шлюха бы такое не надела, я удивляюсь, как это вообще нашли в продаже.

Тем не менее к семи вечера я была готова. Чтобы он не делал, я больше не буду его провоцировать. Я не смогу быть такой, как меня учила Белла, но и злить Мартина специально я опасалась. Я надела платье и дурацкие сапоги. Я настраивалась быть легкой и смелой, но когда дверь открылась, вся сжалась.

— Помада, — напомнил Мартин, входя. Я накрасила губы, делая свой вид еще пошлее. — Теперь лучше, деточка.

Я не могла смотреть в его глаза. Ночью, спящего разглядывать его было куда как проще. Теперь ловила взгляд темно серых глаз и сразу вспоминала вчерашнюю сцену. Белла на коленях, на ее белой спине крошечные капельки пота. Мартин имеет ее грубо, словно животное, а смотрит — на меня. И его взгляд обещает, гарантирует, что я буду следующей.

Чтобы не стать ею, мне надо быть очень хитрой и умной.

— Я готова, — сказала тихо я.

— Шубу. Сегодня у нас торжественный выезд.

Я напряглась. Вырваться отсюда мне безумно хотелось, но так легко меня не выпустят. Что он задумал?

— Куда мы едем?

Мой вопрос был максимально корректен и осторожен.

— У нас будет встреча, — Марлин широко улыбнулся. — Гости.

Вот тут я почуяла неладное.

— Не надо, не надо гостей. Мартин… — я назвала его по имени и буквально взмолилась. — Не нужно гостей, давай просто вдвоём?

Он подобрал с кресла шубу и накинул мне на плечи, а потом за руку поводок меня к выходу. Я запиналась на каблуках. Белла приходила ко мне уже два раза, но большей частью говорила о женской доле и хитрости, чем о чем-то более практическом.