На улице нас ожидал автомобиль. Уже темно, хотя примерно середина марта и дни стали длиннее. Едем мы в город. За рулем Архип, но мы едем в составе кортежа — еще машина спереди и еще одна сзади.

Останавливаемся возле трехэтажного здания с тёмными окнами и яркой вывеской. Ночной клуб. В них я тоже не бывала ни разу, нужды не было. Но входим мы не в центральные двери, а откуда-то с торца. Поднимаемся на второй этаж. Музыка звучит приглушенно, чьи-то голоса. За широкой спиной Архипа практически не понятно, что впереди. Я напряжена. Наконец одна из дверей открывается.

Комната большая. Диваны и кресла полукругом. Большой и широкий, но низкий стол. В одном кресле сидит мой отец. В другом — брат. Архип забирает у меня шубу, хотя я в нее практически цепляюсь, чтобы не показывать свое платье. Я не смею поднять глаз, потому что мне кажется, я увижу в глазах родных осуждение и брезгливость. Никто из Вишневских бы так себя не вел. Никогда. Мартин ведёт меня и мы садимся на диван. Его рука — на моём голом бедре, кажется, прожигает кожу насквозь.

— Я хотел еще жениха пригласить, — сообщил Мартин. — Но этот гад сидит в Лондоне и на приглашения не отвечает. Как дела у вас, дорогой Лев? Как бизнес под моим руководством?

— Все хорошо, — отвечает отец.

Я так хотела его видеть, но не в такой ситуации. Я хотела, чтобы отец спас меня. В итоге я разряжена, как пьяная шлюха, трезвая бы такое не надела, отец что-то мямлит, брат молчит.

— Что вы, как не родные? Вы столько связей подняли, чтобы устроить эту встречу. Юстина твердила папа-папа, надоела. А теперь молчите.

— Я готов заплатить, — сказал отец. — Я готов отдать все, что есть.

Мартин смеётся.

— У тебя столько нет. Я почти все забрал, ты забыл? И потом мне нравится, когда твой единственный ребенок украшает собою мои будни, делая жизнь ярче, а вы с пасынком сидите так, словно языки в жопу засунули.

— Мартин…

Это сказал мой брат. Больше слов у него не нашлось. Они с отцом молчали, словно их языки и правда там, где указал Мартин. У отца рука в гипсе, но выглядит он не так паршиво, как неделю назад. И что-то подсказывает мне, что их жизнь далеко не так паршива, как моя. Я мечтала, как мои родные меня спасут, а теперь…

— Сделайте что-нибудь, — громко говорю я и встаю, и мне плевать, как выглядит мое короткое платье. — Он не прячет меня. Я у него дома. У вас есть деньги. Наймите людей, отец. Он не прячет меня!

— Доченька…

Я ненавижу его сейчас. Я знаю, что это неправда. Я ненавижу Мартина, и проецирую эту ненависть на отца, который меня впервые в жизни разочаровал.

— Сделайте что-нибудь!!! — я срываюсь и визжу.

Как потаскушка. Как уличная девка. Мартин тоже встаёт, Архип ведет меня за собой. В машине я молчу. Семейная встреча не удалась.

— Ты очень плохо себя вела, — говорит Мартин. — Кричала…перед гостями меня опозорила. Тебя придётся наказать.

— Наказывай, — глухо отвечаю я. — Мне все равно.

И в тот момент мне действительно было все равно. Сцена в клубе отняла у меня остатки сил.

Глава 11. Юстина

— Твой отец считает, что сможет вынудить меня тебя вернуть, — сообщил Мартин.

Мы находимся в гостиной первого этажа, я сижу в кресле, все еще оглушенная тем, что случилось этим вечером. Мое восприятие притуплено, но Мартин смотрит на меня и явно ждет от меня вопроса.

— Как? — послушно спрашиваю я.

Мартин расхаживает по большей комнате, я провожаю его взглядом, туда-сюда, просто потому, что предпочитаю держать его в поле зрения.

— У него много связей, он в бизнесе десятки лет. Он пытается оказывать на меня давление через других людей. Надо признать, это все неприятно, но так, мелочи. Мы справимся, да дорогая?

— Конечно, — устало киваю я.

— Тем более я знаю способ, как сделать ему еще больнее.

Поворот разговора мне не нравится. Я снова пытаюсь оттянуть свое нелепое платье, как можно ниже, и снова безрезультатно. Мартин делает глоток из своего бокала. Затем, после недолгих размышлений, берёт второй бокал и наполнив его почти доверху протягивает мне.

— Пей.

— Я не хочу, — пытаюсь возразить я.

— Детка, у тебя нет выбора.

Я никогда не пила ничего крепче вина или шампанского, и то по паре бокалов. Потому что представительница моей семьи всегда должна держать себя в руках и отвечать за свои действия. Судя по запаху, в бокале что-то очень крепкое. Делаю крошечный глоток и начинаю кашлять — жидкость обжигает. От моего кашля дернулась рука и часть выплеснулась на голые колени.

— Пей до дна, моя хорошая.

Сейчас я даже не домой хочу. Я хочу хотя бы в свою комнату, здесь, на втором этаже. Закрыть за собой дверь, придвинуть к ней кресло и наслаждаться обманчивой безопасностью, как поросенок в соломенном домике. Я хочу оказаться где угодно, только не здесь. Мартин смотрит и по взгляду его я понимаю — он теряет терпение. Моя спина ещё хранит следы его ремня и я выбираю благоразумие.

— Этот кошмар кончится, — шепчу я тихо, так, чтобы слышать свой голос, он придает мне сил. — Ты отсюда выберешься. Поэтому делай все, чтобы сохранить свое здоровье, физическое и психологическое.

Чтобы уцелеть, мне нужно слушаться Мартина, расклад прост.

— Ты молишься? — с насмешкой спрашивает Мартин.

— Тост проговариваю, — отвечаю я подняв голову. — Ваше здоровье.

Задерживаю дыхание, чтобы не чувствовать запах алкоголя, сдержать рвотные порывы, и залпом выпиваю, в несколько глотков. Сначала кажется, что это легко, а потом у меня начинает гудеть в легких, словно я потеряла способность вдохнуть. Мартин легонько шлёпает меня по спине, и от его прикосновений меня передёргивает. Я рывком вдыхаю воздух и ощущаю, как внутри меня разливается слабость. Отец прав, алкоголь — это зло. Я стремительно пьянею. Мысли мои становятся вялыми, Мартин с любопытством за мной наблюдает.

— Ты не спросишь, как я планирую насолить твоему отцу?

Снова ждет моего вопроса.

— Как?

Улыбается. Чуть придвигает свое кресло, чтобы сесть на расстоянии, но четко напротив меня. Я хочу сбежать. Я хочу просто исчезнуть.

— Я испачкаю тебя собой, — усмехается Мартин.

Всю эту неделю я боялась, что этот момент наступит. Рано или поздно Мартину надоест развлекаться просто унижая меня, не ради этого же он все это затеял. Но я не была готова, разве можно к такому подготовиться?

— Не нужно, — качаю головой я.

— Нужно, принцесса. Раздевайся. Ты же справишься сама?

Закрываю глаза. Чуда не происходит, я в той же гостиной, в кресле напротив Мартин и он ждёт. Кроме него дома Архип, еще несколько человек из охраны, на улице носятся собаки. Напоминаю себе — я должна уцелеть. Любой ценой. Уцелеть, а потом отомстить этому ублюдку. Расстёгиваю платье и думаю о том, насколько циклична месть. Сегодня Мартин мстит мне, словно я имела какое-то отношение к его жизни. А я буду мстить ему конкретно за себя…И этот момент наступит.

Шнуровка спереди платья чисто декоративная, поэтому я мучаюсь со скрытой молнией сбоку платья. Она заедает. Я не спешу, оттягиваю время в надежде на чудо. Молния все же поддаётся и расстёгивается.

— Мартин, — снова опускаюсь до унижений я. — Пожалуйста, не нужно. Вы потом пожалеете о содеянном, когда осознаете.

— Главное то, что я думаю сейчас. А сейчас я хочу, чтобы ты сняла это чертово платье.

— Мартин…я девственница. У меня не было никого. Остановитесь, пожалуйста.

— Тебе двадцать один год. Ты два года помолвлена. Думаешь, я поверю в эти басни?

— Мне предстоит договорной брак. Очень выгодный для бизнеса. Я своего жениха видела несколько раз в жизни, Мартин…

— Платье, — напоминает он.

Я снимаю его через голову, хотя переступить было бы проще. Я боюсь встать перед Мартином в полный рост. На мне нет бюстгальтера. Трусики — одно название. Я впервые в осознанной жизни оголена перед человеком, не считая врачей. Мне стыдно, но я хочу плакать от осознания того, что произойдёт, и как жалко я выгляжу.

— Вставай.

— Вы пожалеете об этом.

Угроза в моем голосе тоже жалкая. Но мысль о том, что я отомщу дает мне силы сделать вздох, потом следующий, и еще один. Главное — уцелеть. И я встаю. Сначала прикрываю грудь руками. Потом понимая, насколько это нелепо вытягиваю руки вдоль тела. Я словно на осмотре. И Мартин смотрит на меня, не спеша скользя взглядом по-моему телу, кажется, не пропуская ни единого сантиметра.

— Теперь садись, — говорит он.

И хлопает себя по колену.