— И чего вы с ним делать будете? — спросил он почти спокойным голосом. — Освободить вздумали? На награду надеетесь? Так его живо со свету сживут. На эти земли давно другой клан лапу наложил! Будет рабом — проживёт до старости, а свободный Хуай никому не нужен. Не лезьте вы в это дело, господин жрец.

— Полагаю, это уже моё дело, поскольку стоит вопрос изгнания беспокойного духа, — возразил я. — Господин Хаган четко сказал, что бумаги должны попасть сначала в клан, а затем на проверку. Вам следует помнить: беспокойный дух уже наверняка почуял, что документы найдены. Как бы он ещё сильнее не разгневался. А я ведь здесь не живу и каждый раз договариваться с призраком не буду… Вы, конечно, вольны делать с рабом что угодно… — И соврал, увидев, как заколебался хозяин: — Однако мне в любом случае придётся доложить управителю провинции о найденных бумагах, потому что такие вещи должны лежать в архивах. И дело клана Хуай всё равно пересмотрят.

— Может, лучше сделаем вид, что ничего не было? — предложил хозяин, сделав выразительный жест пальцами. — Сколько вы хотите за молчание?

— Поосторожнее с предложениями, уважаемый. — Я улыбнулся ещё шире. — Мой спутник — императорский палач. Пусть сейчас он и сделал вид, что ничего не слышал, но если будете настаивать на нарушении закона, то…

Хозяин побледнел и залепетал:

— Да я ничего такого… Я вовсе не…

— Итак, десять серебряных монет за этого раба — и вы освобождаетесь от обязанности сопровождать его в столицу и разбираться с этим делом. Вполне достойная цена за избавление от проблемы. И потом… Кто знает? Возможно, этот мальчик однажды оценит по достоинству то добро, которое вы для него сделали.

В том, что мальчишка в рабстве у этого человека особо не страдал, я видел. Он был сыт, здоров, никто не бил его, не шпынял и не издевался над ним. Работал — да. Но и сам хозяин с утра до поздней ночи не разгибал спину. Даже переживал за своё живое имущество.

— Ладно, — сдался хозяин. — Договорились. Десять серебряных монет — и Унур ваш.

Раб за моей спиной громко, с облегчением выдохнул.

Глава 3

Баня на горячих источниках

Время, проведённое на свободе, определённо ударило мне в голову. Я привык к почтению людей, привык раздавать благословения и порой забывал о том, что я на самом деле не жрец, а наложник тётушки императора, сам по сути раб, причём беглый. Прав был хозяин постоялого двора, не стоило мне лезть в это дело. Но я слишком поздно вспомнил о том, что купить раба лучше было бы Тархану. На двух копиях купчей появилось моё имя, да ещё с указанием, что я жрец. И переделывать было поздно.

Я спрятал свой документ в котомку, и груз за плечами показался гораздо тяжелее. Пока Унур собирался, меня то и дело тянуло поправить лямки и проверить поклажу. Даже бесконечно терпеливый Тархан не выдержал и предложил переложить часть вещей в корзину раба.

— Нет-нет, всё в порядке. Мне не тяжело, — заверил я его.

«Это простая формальность. Стоит дойти до первого чиновника — и Унур вновь станет свободным. Никто не будет смотреть, кому он принадлежал. Будут заниматься оправданием клана, собирать уцелевших родственников и разбираться с имуществом. Я своё родовое имя не указал, а Октаев в империи много», — успокоил я себя.

Унур взял еды в дорогу, попрощался с работниками. Я окинул его придирчивым взглядом и вздохнул. Одежда на рабе не изменилась, добавились лишь обмотки на ногах да сандалии. В простецкой рубахе и старых штанах путешествовать, конечно, было можно. Но это было очень неудобно при плохой погоде. Что ж, как новый хозяин я был обязан позаботиться о своем «имуществе» и купить ему новую одежду хотя бы в Ногоне, городке, который лежал у горячих источников.

Мы распрощались с хозяином постоялого двора и вышли на дорогу. Унур поначалу был робким и тихим.

— Господин, — неуверенно обратился он ко мне. — Примите мою благодарность. Без вашего вмешательства справедливость бы так и не восторжествовала.

Я кивнул и молча улыбнулся.

— Но почему вы вмешались? — спросил Унур с глубоким искренним недоумением. — Зачем вам возиться со мной?

— Скажем так… — Я немного подумал, прежде чем подобрал слова. — Когда я могу помочь, то стараюсь не проходить мимо. Иначе какой из меня вышел бы жрец?

— О-о… — уважительно протянул Унур. В широко распахнутых глазах засветилось восхищение, и я, не выдержав, с преувеличенным вниманием уставился на дорогу.

Умывшись и зачесав влажные волосы на затылок, Унур стал выглядеть совсем по-детски. Возраста не добавляли ни пухлые щёки, ни круглый лоб, ни открытый взгляд — ничего. Однако развитое тело и высокий рост не давали назвать раба ребёнком.

— Сколько тебе лет, Унур? — спросил я, устав гадать.

— А? О… Мне пятнадцать, — ответил Унур. — А вам, господин жрец?

— Двадцать пять.

— Ого! Какой вы, оказывается, старый! А выглядите таким молодым!

Я рассмеялся.

— Двадцать пять, по-твоему, старость?

— Ну… Нет? — Унур ссутулился, почесал в затылке, и я подумал о том, что с такими манерами его и правда сживут со свету. Люди, управляющие кланами, не сутулятся, не чешут в затылке и уж тем более не улыбаются так, что зубы пересчитать можно. Неужели, кроме знания о своих корнях, мальчишке ничего не дали? Впрочем, когда бы рабы успели это сделать? Судя по всему, их покупали не слишком знатные люди для облегчения своей жизни. Работа изо дня в день с рассвета до заката — вот что занимало клан Хуай последнее столетие. Как, будучи рабом, воспитывать наследников? Удивительно, что кровь клана вообще сохранилась.

Задумавшись, я не сразу понял, что Унур продолжал говорить.

— Прости, что?

— Я говорю, повару на постоялом дворе тоже двадцать пять, но он выглядит старше. Он такой огромный, здоровый, наверное, из-за того что работает на кухне и мешки всё время таскает. Другие жрецы все такие обветренные, загорелые, а вы нет. Вы словно с картинки сошли. У вас и кожа белая, и руки совсем не грубые. Даже у господина палача руки в мозолях. Ну, из-за меча. А у вас нет…

Я неловко рассмеялся и перебил глазастого мальчишку прежде, чем он начал задавать совсем неудобные вопросы:

— Какой ты наблюдательный! Мой покровитель — Нищий принц, бог странников. Он оберегает меня в пути от всех напастей. Да и кровь у меня такая — приходится беречься. Видишь, от солнца прячусь, ношу доули. — Я поправил широкие полы шляпы и добавил: — Ты же не против, если мы сначала зайдём в бани? Я понимаю, тебе хотелось бы поскорее стать свободным. Но мы уже намерились хорошенько вымыться. Не откажешь?

— Вот теперь вижу, вы не из знати. Знатный никогда бы не спросил раба, против он или нет. Так только простые делают, — заметил Унур и покачал головой. — Нет, конечно, не против.

Мы вышли из постоялого двора на рассвете, и потому путь выдался лёгким. Солнце только набирало силу. Воздух был свежим и приятным, а ясное небо показывало, что новой грозы не нужно опасаться. Редкие путники, поначалу сонные, быстро встряхнулись и превратились в бодрый ручеёк, спешивший достигнуть конечной цели до того, как солнце высушит землю и от дорожных камней повалит жар. К счастью, на постоялом дворе нам не соврали. Бани и впрямь располагались близко. Мы пришли в Ногон как раз в то благодатное время дня, когда солнце уже поднялось над горами, земля прогрелась, но воздух ещё полнился свежестью.

Старая, но любовно вычищенная дорога, ухоженные поля, на которых тут и там работали люди, небольшой городок с весьма оживлённым рынком — всё радовало глаз.

Мы прошлись между торговых рядов, рассматривая товары и яркие вывески. Я нашел Унуру крепкую обувь и добротный лёгкий плащ, который укрыл бы и от жары, и от дождя. Тархан купил железные рыболовные крючки и специи с солью. Мы немного поглазели на различные диковинки и, когда солнце начало припекать, решили идти к горячим источникам.

— Может, всё-таки остановимся в бане самого Ногона? — предложил я, не желая идти дальше по жаре.

Тархан дёрнул плечом — ему было всё равно.

— Извините, а нам хватит денег на неё? Она довольно дорогая, — спросил Унур.

Тархан подумал и вытащил кошелек.

— Знаешь цену?

Унур наморщил лоб, посчитал на пальцах и назвал. Тархан пересчитал монеты, поднял на меня взгляд и мотнул головой. Но я и сам уже понял, что на оставшиеся в нашем кошельке монеты мы смогли бы в бане Ногона только чаю попить. Нет, если бы не Унур и моё желание купить ему приличную одежду, нам бы хватило… Но судьба распорядилась иначе, и мы побрели в нужную деревеньку.

— И это баня? — не удержался я от разочарованного возгласа, когда увидел потемневшие и перекосившиеся от времени стены высокого забора.

— Хорошая баня. Называется «На источнике жизни». Разве плохую баню так назовут? — заверил Унур.

Я переборол желание сделать шаг назад и ещё раз взглянуть на тёмную вывеску, на которой мои глаза не различили никаких иероглифов — лишь мешанину трещин.

— Хозяин… Я хотел сказать, бывший хозяин сюда постоянно ходит. Тут очень низкие цены и вкусная еда.

— Ну раз ты так говоришь. — Я прикоснулся к ручке двери, потянул — и петли жалобно заскрипели, подливая масла в огонь моих сомнений.