— Ты зачем сюда?!

— Вы же не собираетесь забирать мою ян на полу? — прошипел я в ответ и, устроившись поудобнее посреди шелков, на пробу качнулся. Бамбуковые рамы под ложем сдвинулись с громким звуком, перина прогнулась, скрипнули шелковые простыни. Радостный, что кровать попалась отзывчивая, я запрыгал на ней. Принц Чан тихо сидел на краю. Тьма скрывала его лицо, но что-то подсказывало мне — оно полыхало. Спустя чашку чая я устал прыгать и рухнул, тяжело отдуваясь.

— Сейчас… Дайте немного отдышусь, — пробормотал я так, чтобы меня услышали за дверью, и тихо прошептал: — Скажите, что оставляете меня на всю ночь.

— Это ещё зачем? — возмутился принц Чан. — Ты выполнил свою роль, уходи!

— Я полагал, вы поняли, когда приказывали уйти в кабинет до утра, — удивился я. — За дверью меня ждут слуги. Они сразу поймут, что ничего не было, ведь на мне нет следов. Наблюдатель не будет больше сидеть — достаточно одной записи.

Принц Чан помедлил, но крикнул:

— Эй, там, я оставляю его на всю ночь!

Воцарилась тишина, нарушаемая нашим дыханием. На мгновение мне показалось, что я зря старался, что там никого нет, но тут за дверью послышался шорох.

— Как прикажете, — сказали в ответ. Под удаляющимися шагами скрипнули половицы — и всё стихло.

Для верности я выждал ещё немного и с поклоном покинул царственное ложе, шёпотом пожелав приятных снов. Принц Чан был в настолько хорошем настроении, что пообещал всего лишь вырвать мне язык, если я кому-то проболтаюсь, и даже поделился покрывалом.

— Иди в кабинет. Там циновка справа от входа и подушки, — прошептал он.

— Благодарю за вашу доброту, мой принц, — отозвался я и прокрался к кабинету, нащупывая дорогу.

Меня никто не тронул, и опасения были напрасными — я остался цел и невредим. Но сердце всё равно колотилось, а в животе всё сжималось. Тело ощущалось странно лёгким, словно падало куда-то. Десять лет терпения и безупречной службы пошли псу под хвост. Да, я изворачивался и всеми силами пытался улучшить себе жизнь, но на обман не шёл никогда. От собственной наглости захватило дух. К горлу подступила паника. Лучший слуга никогда не должен обманывать, ведь дорога в Небеса навсегда закроется!

Но остановиться и сделать всё правильно я просто не мог. Это было выше моих сил.

На полпути к кабинету меня озарило, что принца будут проверять, а я даже не оставил след своей энергии. Ведь для этого нам необязательно сливаться так, как это делают мужчина и женщина — достаточно моего сосредоточения и объятий. Долгих, на всю ночь, кожа к коже. Этого, конечно, было бы недостаточно для передачи жизненных сил. И мы нарушили бы главное правило — не спать с господами в одной постели. Но принц уже показал, что дворцовые правила для него скорее пожелания, а не свод законов. Мне же… Одна бессонная ночь в обнимку с юношей — крохотная цена за искупление.

— Мой принц? — не выдержал я, когда уже был на пороге кабинета.

— Что?

Я открыл рот и, собираясь с духом, зашёл издалека:

— Почему в вашем крыле нет кисточек? Что вы с ними сделали?

— А… Это… — сонно пробормотал принц. — Сделал из них дворец. Там, в дальнем углу стоит. А про перья прочитал в трактате об истории северных царств, давно уже… Оно неудобное: царапается, кляксы оставляет… Вот и пригодилось.

Я сглотнул бившееся в горле волнение и зачем-то растянул губы в улыбке. Зачем? Ведь в темноте принц не мог увидеть моего лица.

— Вы невероятно умны! — сказал я, как никогда ненавидя своих наставников любовного искусства. Ведь это они вбили в меня манеры так, что не вытравить. — Не каждый в пятнадцать лет…

— Восемнадцать, вообще-то! — оскорблённо отозвалась темнота. — Мне восемнадцать исполнилось вот уже три дня как! Где ты был, когда его праздновал весь двор?

Я поймал поражённое восклицание на самом кончике языка. Принцу Чану шел девятнадцатый год! Но он выглядел не как юноша, а как ребёнок, только вступающий в пору взросления! В таком возрасте это было ненормально!

— Подождите. Но если вам восемнадцать, а вы до сих пор не… — медленно начал я, осознавая, что проблема с ян у принца всё-таки есть, а госпожа Сайна послала меня к нему не из простого желания поглумиться.

— Я сам знаю! — перебил меня принц Чан, в его голосе зазвенела ярость. — Я и без тебя всё знаю! Замолчи, а не то убью!

Приказ госпожи Сайны стал понятен и объясним, но при этом невыполним. Желания принца, разумеется, играли первостепенную роль. А я…

Я застыл как вкопанный. Все заготовленные слова рассыпались в прах.

След бы не остался, спи мы рядом хоть круглые сутки всю седмицу напролет — тонкий ручеёк силы просто развеется в страдающем от недостатка теле. Скрывать бесполезно — на службе госпожи были все лекари дворца. Они сразу же донесут до госпожи, что мы даже не пытались, и тогда — никакой надежды на искупление, лишь вечный позор. Что ж…

Выкрутиться я мог лишь одним способом — нарваться так, чтобы принц меня выгнал. А дальше останется сыграть на его тёмной репутации и преподнести историю этой ночи так, чтобы госпожа ещё пожалела меня… Нет, не сработает. Наблюдатель уже сделал запись, что ночь прошла успешно. Впрочем, я мог бы сказать правду — что воочию за нами не следили. А дальше выдумать что-нибудь. Главное, выйти сейчас из покоев и дожить до другого шанса на искупление!

— И не смей пропускать мои вопросы! — тем временем бушевал принц Чан. — Как ты посмел пропустить праздник по случаю моего дня рождения?!

Я уже хотел оставить вопрос без ответа и тем самым подтолкнуть к наказанию, но в последний момент, когда молчание уже почти стало неприличным, меня охватило нечто старое, почти забытое, отчего спина сама собой выпрямилась, а губы сжались.

Неужели я и правда сдамся вот так просто? Наплюю на долг перед предками и соглашусь, что во мне не осталось ничего благородного? Соглашусь, что я не лучший слуга, а дрожащая тварь? Соглашусь, что должность господина Гармонии лишь прикрытие для мести госпожи, что моё место лишь в постели, а сам я ничего не стою? Соглашусь, что не в силах искупить вину рода хорошей службой?

— Так и будешь молчать? — в голосе принца послышалась угроза.

— Ох, прошу прощения, — я ни капли не чувствовал сожаления, и мой тон получился излишне равнодушным. — Вся моя жизнь и помыслы сосредоточены лишь на госпоже Сайне. Я знаю лишь то, что говорит она. Никто другой не делится со мной подробностями из жизни дворца.

Возмущённое сопение прервалось.

— Понятно.

Послышался шорох, тихое сопение. И никаких других вопросов. Даже возмущения, что я посмел винить госпожу в своем невежестве. Видимо, в принце не так уж и много было участия к тем, кто вспомнил о нём, когда выбора не осталось.

Я прикрыл глаза и выдохнул. Я был обязан хотя бы попытаться.

— Мой принц, вы понимаете, что нас проверят?

— Угу, — буркнула темнота. — Выкручусь, не переживай.

— Энергия ян оставляет следы, — мягко продолжал я. — Она словно вода перетекает из сосуда в сосуд. А вам…

— Заткнись и спи! — грубо оборвал меня принц Чан. — Я с тобой не лягу!

— Но…

— У тебя совсем плохо с головой? Спать, я сказал!

Вот и как гармонизировать его энергии так, чтобы это устроило нас обоих?

Я крутился на циновке и вертелся, обкатывая мысль и так, и эдак, но увы, никакими заклинательскими техниками мы оба не владели. Других методов я не знал.

Наверное, усталость подточила мой рассудок, потому что в здравом уме я бы никогда не решился встать и сесть за стол в кабинете принца. Да ещё зажечь свечу!

Это была изысканная и просторная комната, отгороженная от остальных покоев тонкой бумажной стеной. Принц здесь и учился, и развлекался — об этом говорили свитки на полках и бесчисленные поделки из нитей и бус. В дальнем углу у закрытого окна стояла модель дворца, сделанная из кисточек. Вернее, из кисточек состояли только крыши. Принц Чан не поленился и каждую обмакнул в красную краску, разукрасив таким образом свою работу. Модель впечатляла размахом и тщательностью проработки. Видимо, принц Чан желал избавиться от наблюдателя всей душой.

Я не решился подойти к модели — посмотрел издалека и остановился у полок с книгами и свитками. Библиотека у принца Чана была гораздо богаче моей. Встречались даже старинные свитки, ветхие, желтоватые от времени.

Руки сами потянулись к древностям в надежде обнаружить что-то стоящее. Мне хватило бы и тени, чтобы что-то придумать…

Первый свиток оказался написан на северном наречии, и моих познаний хватило лишь на то, чтобы узнать письменность. Другой свиток поведал мне о тайнах влияния звёзд на характер человека, но быстро закончился. А вот третий — самый толстый и старый — был сборником легенд бенов. Бены когда-то царствовали на землях империи, но после завоевания и объединения под рукой династии Хан растворились. В моей семье передавался бенский гребень из белого нефрита, и по преданиям мой род основал выходец из знатной семьи бенов. Имена в хрониках не сохранились, но дедушка говорил, что предок принадлежал не просто знатной семье, а правящей. Заинтересовавшись, я развернул свиток и узнал, как младший брат одного из царей бенов отдал всё ради благополучия государства и, уйдя из дворца, стал богом странников. Там не нашлось ничего полезного, но это было весьма занимательное чтение.