От моего смеха на мгновение наступила тишина.
— Уведите его, — велела госпожа Сайна. — И пригласите к нему лекаря. Принц Чан, почему вы решили, что тот жалкий клан был оболган?
— О, право, не помню, — лениво ответил принц. — Кажется, в библиотеке Старого Дворца были какие-то бумажки… А может быть, мне это привиделось во сне? Да и зачем это вам? Пристало ли женщине ворошить дела столетней давности?
— Щенок! — вскипела госпожа.
Бай послушно увёл меня из сада. Звуки ругани летели нам в спины до самого выхода, а потом я дошёл до стражи и позволил коленям подогнуться.
— Бай, прости, я, кажется, сейчас упаду…
Слуга коротко выругался, подхватил меня на руки, и от прикосновения к избитой спине я взвыл и зажмурился. Из глаз брызнули слёзы.
— Простите! — перепугался Бай. — Потерпите, господин, сейчас…
В ту же секунду раздался невозмутимый голос:
— Не так держишь.
— Что? — растерялся Бай.
Я разлепил веки, узнал в коричневом вытянутом пятне императорского палача, вспомнил, что Бай ещё никогда не имел дела с ним, и мне вновь стало смешно.
— Держишь. Не так, — повторил палач. Его непробиваемому спокойствию могли позавидовать даже горы. — Положи на плечо. Головой вниз. Не трогай спину. Держи за колени.
Как в этом немногословном человеке сочетались безжалостность истинного мастера пыток с заботой и неравнодушием лекаря? Наши встречи каждый раз заканчивались так: он спокойно, твёрдой рукой наносил мне раны, а затем так же спокойно давал советы, как их лучше лечить. Поразительный человек.
— Э-э-э…
Совет от палача, который только что безжалостно исполосовал мне спину до крови, выбил Бая из колеи настолько, что он застыл, словно настигнутый змеёй суслик. Я почувствовал, как к рукам моего слуги присоединяются другие, такие же узнаваемые, как руки моей госпожи. Палач взвалил меня на плечо Бая и молча пошёл по своим делам.
— О-о… — простонал Бай ему вслед то ли восхищенно, то ли изумлённо.
Я всхлипнул, не сдержав смешка. Слуга опомнился и бросился к моему двору. Спустя четверть палочки меня устроили на постели и под причитания Нохоя сняли одежду — та присохла к ранам и её отмочили тёплой водой. А потом пришёл лекарь, положил на спину что-то холодное, пахнущее ромашкой, и от новой вспышки боли измученное сознание накрыл короткий, но ослепительный миг то ли прозрения, то ли решения.
Так жить больше нельзя!
А затем меня приняла в объятия милосердная тьма — и боль закончилась.
Глава 4
Заклинатель
Так жить нельзя. Так жить нельзя. Так. Жить. Нельзя.
Эта мысль поселилась в моей голове и грызла разум не хуже древоточца. Все дни, посвящённые лечению и проведённые в постели, я не мог сосредоточиться ни на чём другом. Все увлечения и занятия, которые до сих пор скрашивали моё существование, стали бессмысленными и пресными. Еда потеряла всякий вкус. Стены покоев давили. А по ночам мне снились пожары: в жарком огне сгорал сначала мой родной дом, затем дворец и, наконец, весь мир.
Забавно. А ведь я полагал, что всё бунтарство и гордость из меня давным-давно выбили. Видели бы меня наставники гарема… Нет, они бы не поняли. Я повзрослел, стал хитрее и научился скрывать как отвращение, так и жажду свободы.
Почему эта тоска стала совсем невыносимой? Почему я уже не мог с ней бороться? Невзирая ни на какие усилия, жажда заливала мою душу, словно разгулявшаяся по весне река, наполняла меня чёрными мутными водами, пахла тиной и била мелкой галькой. Я утопал в ней и совсем не хотел выплывать, хотя в этой чёрной бездне явно зарождалось нечто ужасное… А может, я сам становился бездной?
Я даже не пытался снова уговорить себя, что Небо принимает лучших слуг и я стану любимцем богов. Хотя совсем недавно эта мысль удерживала меня на плаву. Жить в бесконечном блаженстве, не ведая ни болезней, ни отвращения, быть источником вечного наслаждения святейших и дарить счастье…
Одним словом, наложник здесь — наложник и на Небе. Ведь это справедливо по меркам богов — позволить выполнять на Небе ту работу, в которой слуга был лучшим при жизни, убрав все недостатки работы и взамен даровав радость. Каким же я был тугодумом, что осознал суть обещанного блаженства спустя целых десять лет рабства. И то лишь после очередной порки, когда понял, что надежды на лучшее будущее нет и никогда не будет. Поэтому…
Поэтому — к демонам такую справедливость? К демонам Небо? Лучше быть свободным от всяческих оков демоном, чем прозябать на Небесах вечным наложником?
А как же десять поколений моих предков? Пусть мне уже не до Небес, но мой род опозорен. Каково им будет в потустороннем мире, если я прекращу попытки?
Но так жить больше нельзя…
После недолгих раздумий я решил: раз мне не искупить вину на должности господина Гармонии, нужно сделать это иначе. Так, чтобы придраться было просто невозможно. Как? Смыть позор собственной кровью, с оружием в руках, как все провинившиеся. На празднике начала посевов. Если я мог очистить имя, то только там.
Праздник начала посевов отмечали с размахом. Это было сложное время для императора и его семьи. Особенно сложным считался объезд всех провинций, чтобы передать земле благословение Неба — без этого людей империи давно бы сожрала нечисть, в полях нельзя было бы работать и пасти стада. Императора всегда сопровождала многочисленная охрана, ведь путь был полон опасностей. Где опасность для Сына Неба, там и героический поступок. Где героический поступок, там и прощение. В охрану всегда старались попасть те, кто желал искупления.
Госпожа Сайна никогда не ездила с императором Алтаном, потому об этом празднике я даже не мечтал. Но случился принц Чан, который в этом году наверняка поедет со своим стареющим отцом, чтобы подхватить ношу, если тот потеряет силы. Справившись с задачей, я смог бы поехать в свите принца и, заслонив собой от опасности, очистить род.
Когда я понял это, то долго хохотал. Император — старый прожжённый интриган! Он прекрасно знал, что делает, когда отдавал меня сыну!
Стоит сказать, принц Чан был далеко не глуп. Первым делом он сменил всех моих слуг и приставил тех, кто приехал из Старого Дворца. Мне с трудом удалось оставить Нохоя. Следующим приказом меня обязали посещать покои наследника каждую ночь. Как принц уговорил наблюдателя, какими деньгами подкупил, осталось загадкой. Однако евнух не обращал на нас никакого внимания и самозабвенно писал в тетради. А я оттачивал на царственной спине искусство гармонизации через пальцы. С каждым днём у меня получалось всё лучше, а принц крепчал. Спустя неделю все его одежды стали жать ему в плечах, что обрадовало нас. И не обрадовало госпожу Сайну.
О, конечно, я боялся госпожи и везде ходил с оглядкой. Мне всё казалось, что она непременно что-то сделает. Что ж… Она сделала. Но совсем не то, что я ожидал.
Тот вечер начался обыденно. К моменту моего появления принц уже лежал на подушках с обнажённой спиной, а наблюдатель сидел за ширмой и с вдохновлённым видом водил кисточкой по бумаге. Я подвязал рукава, чтобы не мешались, и, разогрев ладони, уже привычными движениями принялся за волшебные точки. Пальцы закололо, и по жилам заструилась живительная сила, перетекая из меня в другое тело. От удовольствия принц сладко вздохнул.
— Ох, как хорошо! Промни ещё плечи — я весь день сидел…
Я послушался — и каменные, напряженные мышцы под моими пальцами постепенно расслабились. Принц удовлетворённо потянулся и, сложив руки под подбородком, вдруг сказал:
— Завтра прибудет целитель Долины Горечавки. В его честь будет большой приём.
От неожиданности я чуть не поцарапал царственное тело и отдёрнул руки.
— Но ведь… Вы, кажется, упоминали какую-то ссору? — припомнил я.
— Да. Сто лет назад по приказу императорской семьи был убит клан пика Тринадцати Ветров. Совет Бессмертных не посчитал заклинателей виновными и отказал нам в услугах заклинателей, — принц потянулся. — Продолжай, не останавливайся!
— Я ничего об этом не слышал, — осторожно сказал я, вновь надавив на точки.
— И не должен был. Подобные события — внутреннее дело императорской семьи. Для всех остальных никакой размолвки не было.
— Но тогда почему заклинатель согласился лечить вас?
— Очевидно, госпожа Сайна уговорила императора принести извинения Совету Бессмертных, — принц небрежно дёрнул плечом. — На самом деле, давно пора сделать это. Да, наша семья — сила Небес, живые боги на земле. Но мы храним народ лишь от того зла, что имеет живую или мёртвую душу. Заклинателям как силе Природы подвластны бездушные твари, стихии и болезни. Мы — дополнение друг друга и должны жить в мире, ведь мы делаем одно дело.
Принц Чан помолчал и вздохнул:
— Может, если бы вместе с братьями в тот день был хотя бы один заклинатель, они выжили бы… Наверное, император тоже подумал об этом.
В горле стало сухо. Руки задрожали. Я слушал принца почти с ужасом, и в бронзовом кувшине у изголовья постели отражалось моё застывшее лицо.
Лечение было не закончено! Принц только начал расти! Да, у меня получалось, но где мои жалкие потуги, а где методы тысячелетней школы?
— Вы, должно быть, рады. Вами наконец-то займётся целитель, — с трудом выдохнул я.
Сердце колотилось, словно перепуганная птаха о прутья клетки. Если я не смогу довести лечение до конца, то вернусь к госпоже Сайне, не попаду в сопровождение на праздник посевов, не смогу смыть позор…
Принц повернул голову. Профиль у него был выразительным, как у всякого благородного человека.
— Боишься, что верну госпоже Сайне?
Я покосился на ширму, за которой прятался наблюдатель. Евнух, конечно, был предан принцу… Но какому слуге не хочется выслужиться и получить чуть больше, чем обычно?
— Я бесконечно почитаю госпожу. Но вас, конечно, я почитаю больше, ведь вы наследник и будущее нашей Поднебесной.
Губы принца Чана искривила усмешка. Он вновь отвернулся:
— Да, я рад, что мной займётся мастер своего дела. Не думай, ты весьма искусен! Я даже помыслить не мог, что жизненную силу можно передавать так. Но между мастером тысячелетней школы и самоучкой, каким бы он ни был гениальным, я выберу мастера.
И, дождавшись, когда моё лицо затопит бледность, принц добавил:
— Впрочем, если вы будете лечить меня вдвоём, я не буду возражать.
Сжавшая внутренности рука немного разжалась. Я с трудом удержался от того, чтобы не облизнуть пересохшие губы, прикрыл глаза и поклонился.
— Благодарю за милость. Значит ли это, что я могу рассчитывать на своё место за праздничным столом?
— Ты? На приёме в честь заклинателя? Вместе со всеми лекарями? — развеселился принц.
Он перевернулся на спину и окинул меня взглядом, от которого я почувствовал себя куском протухшего мяса.
— Ха! Почему нет? Ты же как-никак сделал то, что не удалось всем этим напыщенным старикам. Пожалуй, это будет забавно, — рассмеялся принц. — Знаешь что? А позли их как следует! Ты же можешь сделать это так, чтобы тебя нельзя было наказать?
Конец ознакомительного фрагмента