— Походу и Мироновой с новеньким тоже не светит, — Тоня ехидно засмеялась, тлеющая обида скользила по губам. — Наконец-то, она свои зубки пообломает.

— Господи, есть тебе дело до нее, вообще? — улыбнулась Катя. — Об новенького, мне кажется, все зубки пообломают.

— Саша, ставлю на тебя, — Тоня схватила подругу за локоть крепко и потянула вниз. — У тебя зубы крепкие. Ты умеешь цепляться. Давай, не подведи. Покажи Мироновой, кто здесь альфа.

Саша выпучила глаза и расхохоталась. Катя тоже. Потому что Тоня выглядела серьезной и решительной. И пыхтела как готовый к состязанию бык.

— Ну, бесит же эта Миронова!

Тоня и сама засмеялась.

В метро девушки разъезжались по разным веткам и концам города. Саша решила выйти раньше своей станции, чтобы прогуляться, насладиться днем, побыть одной, но еще на эскалаторе позвонила отцу. Она всегда нуждалась в разговоре с ним, когда не знала, что делать. Отец не мог дать профессиональный совет, потому что работал в совсем другой сфере — был дальнобойщиком, тем не менее всегда ее подбадривал.

— Не занят? — спросила Саша первым делом, не успел отец сказать «Алло?».

— Да вот на границе стою битый час.

В родном голосе, хриповатом от курения, слышалась сонливость.

— Отлично, — девушка заулыбалась. — Как дела?

— Слушай, мамкины коктейли-то чудодейственные оказались, — воскликнул отец — как будто радугой расцвел. — Худею и не потею. За неделю пару кило как рукой снесло.

Саша сначала подхватила папину радость, а потом нахмурилась.

— Какие коктейли? Чем она тебя опять пичкает?

— До вон, эти, «Биофуды», — отец затих ненадолго, пыхтел, будто сильно наклонился и искал. — Самочувствие улучшилось. Никакого дискомфорта. И есть долго не хочется. Еще и вкусные заразы.

— Кто-то явно опять обласкал маме уши новым чудо-средством. Таких легких чудес не бывает.

Мама не меняла репертуар. Постоянно находила диковинки в интернете, которые спасали от всего и сразу, слушала коллег и соседок и экспериментировала на папе за компанию. Ожирением оба не сильно страдали, просто за годы накопили лишние килограммы, но в меру для своего возраста. Однако мама из-за этого переживала, а папа ее поддерживал.

— Ну, как легких, так-то они дорогие, собаки.

— И все в обход меня, — процедила Саша. — Приду домой, проверю. Почему ты всегда так легко соглашаешься на все, что она в тебя впихивает?

— Ну, мама же мне зла не пожелает, мы любим друг друга.

— Ты же знаешь, какая она доверчивая. Она может и не понимать, что за зло там скрывается.

— Ну, слушай, неделю уже этим питаюсь. Эффект есть, а побочек нет. Ой.

— Что?

— Пупок развязался. Беру свои слова обратно, — отец не смеялся, а кудахтал.

Саша не оценила юмор и вздохнула недовольно. Сейчас он все равно был далеко, что-то ему запрещать не имело смысла. Но она уже знала, какую взбучку им обоим устроит дома.

Чтобы не разжигать в себе злость, решила сменить тему, перейти к главному.

— Па, прикинь, к нам перевелся чемпион мира по плаванию, Золотов. Знаешь его?

— Едрииить! — отец резко посерьезнел. — Взаправду, что ли? Он же из спорта ушел. Не говорил почему?

— Разумеется, пап, всю душу мне выложил. Мы же с ним друзья закадычные.

Отец посмеялся над собственной наивностью.

— Он вообще не особо… разговорчивый.

Под ногами у Саши треснул лед — она наступила в небольшую лужу и быстро перескочила на заснеженный асфальт. Сильных морозов не было, но без шапки уши отваливались. Всего пять минут на улице хватило, чтобы они заболели. Девушка накинула на голову шерстяную шаль, которую папа привез из Словении на Новый год. Приятное тепло потекло по шее к плечам и на грудь.

Она решила прогуляться по шумному проспекту вдоль канала. Саша любила январский Питер. Холодный, еще украшенный новогодними гирляндами, суровый и спокойный. Почему-то весной эта магия утрачивалась. Все становилось грязным и суматошным.

— Видится мне, он сейчас не в самом хорошем состоянии, — предположил отец. — Что-то серьезное наверняка заставило его карьеру накрыть медным тазом. Такой блестящий пловец был. Жаль парня.

Саша представила заносчивый голубой взгляд и внутренне с отцом не согласилась. Выглядел он получше многих, если не всех. Такого жалеть не хотелось.

— Мне в журнале приказали интервью у него взять. А я к нему даже подходить боюсь, — девушка надула губы и пнула комок изо льда, снега и пыли, который удачно попался под ногу.

— Он пловец, а не борец. Не укусит же.

Хохот у отца был сиплым, почти как технические помехи.

— Зато радиоактивный. Я на атомы распадаюсь, — призналась Саша с досадой.

— Понравился?

Смех прекратился, но в тишине чувствовалась ухмылка.

— Такой, попробуй, не понравься. Но не хочу, чтобы он думал, типа я к нему клинья подбиваю.

— Когда тебя останавливало, кто что думает? Ты же обычно на рожон первая бежишь.

— Вот именно. Не хочу больше. Нарожонилась уже. Паша мне сам так и не пишет.

Отец вздохнул. Не было в этом усталости или жалости. Только сочувствие.

— Ну и к псам его, — посмеялся он после паузы. — А с Золотовым… работа же. Я тоже не выбираю, куда ехать. А еду. Доезжаю и возвращаюсь.

— Возьмет еще и отфуболит меня при всех, опозорюсь ведь, — Саша хотела выпросить у отца разрешения не трогать Золотова, даже если отвечать ей пришлось бы перед Леной Афанасьевной.

— Ну, может, конечно. Зато у тебя есть папка. Папка тебя никогда не отфутболит. Прибежишь, поплачешься, побежишь дальше, как ты всегда делала.

Она расплылась в довольной улыбке — только этих слов и ждала.

— Люблю тебя, па.

— И я тебя, доча. О, пробка зашевелилась. Поеду.

— Ага.

Не успела она пожелать ему хорошей дороги, потому что связь прервалась. Выдохнула, расправила плечи и пошла по проспекту навстречу солнцу. Хотелось набраться холода и очистить мысли, чтобы перед тем, как опять прыгнуть на рожон, успеть сделать рутинные дела.

Ее ждала группа в «ВКонтакте» для студентов всего университета, которую она вела на пару с третьекурсницей под руководством всей то же Лены Афанасьевны. На этой неделе ее очередь выкладывать посты. Потом на форуме факультета следовало ответить на вопросы потенциальных абитуриентов. Проверить, все ли информация донесена до одногруппников. Саша хотела перепроверить закрепленные посты, неактуальные удалить, об актуальных еще раз напомнить. И давно держала в закладках статью о профессии журналиста, которой хотела поделиться в чате группы. И домашние задания никто не отменял. Альба сразу задала написать эссе. Саша любила готовить работу заранее, чтобы была возможность переиграть при необходимости. Дел было невпроворот, но на прогулку она всегда находила хотя бы полчаса.

Все это Саша рассчитывала успеть до пяти, чтобы к шести явиться в бассейн. Хотела подкараулить там Золотова. Решила, что будет таскаться туда каждый день, пока он рано или поздно не придет. Это казалось хорошей возможностью поговорить с ним наедине, попросить об интервью и, возможно, там же на месте его провести.

Мама встречала ее шпинатным супом с пампушками, который Саша с папой уплетали за обе щеки и боролись за последнюю порцию. Саша всегда выигрывала, потому что отец любил ее больше, чем суп, но боролся он отчаянно. Сегодня конкурентов не было, поэтому девушка ела лениво, почти без аппетита.

— Ма, а у тебя много поклонников было до папы? — Саша глядела в зеленую жижу, пюрированную и разбавленную сливками — ложка в этой густоте утопала.

Мама улыбнулась и кокетливо повела плечом.

— Ну, было несколько.

Полные руки она положила на стол, чтобы приблизиться к дочери, и заглянула снизу в глаза. Саша узнавала в маминых свои — такие же синевато-зеленые, почти морского цвета. Раньше она с гордостью распускала пышные кудри, а теперь стриглась коротко, кончики едва завивались. Седина проскальзывала через каждую прядь. Зато веснушки на лице сохранили юность. Даже морщины их не перебивали. И черты остались изящными, несмотря на комплекцию. А Саша унаследовала папины, более грубые и крупные.

— А ты сама за кем-нибудь бегала?

— Сашуль, ты чего? По Паше все страдаешь? — мама сразу забеспокоилась. — Плюнь на него.

— Ну, страдаю, конечно… немного, — девушка плюхнула ложку обратно в суп. — По остаточному принципу. Просто… за мной вот никто не бегает. Зато я за всеми.

— За кем еще-то ты бегаешь? — женщина удивленно насупилась.

Саша покраснела и заела смущение супом.

— Да ни за кем. Просто… подумала, что за мной никто никогда не ухаживал.

— Ой, Сашуль, ну сейчас время другое. Это раньше принято было. Да и папка твой, думаешь, прям ухаживал, что ли? — мама весело рассмеялась, махая рукой. — Так, пару раз ромашек нарвал. У меня были поклонники и поухажистее.

Саша тоже улыбнулась. Ей нравилось, когда мама, учитель литературы, придумывала новые нелепые слова. Она частенько их перебирала в свой лексикон и употребляла потом впопад и невпопад.

— А чем тогда он тебя покорил?

Женщина задумалась, вытянув рот трубочкой. Саша не ела, смотрела на маму с любопытством. Они о таком еще не разговаривали. То есть Саша прекрасно знала своего папу, и маму тоже знала, всегда знала, что им вместе хорошо, что они идеально подходят друг другу и в других причинах любить не нуждаются, но ведь когда-то так не было, то есть когда-то они об этом сами не подозревали. Об этом Саша раньше не задумывалась.