— Я верю тебе, — просто ответил я.
Это была правда. Я никогда не сомневался в словах Джулии, как и она в моих. Мы всегда были честны друг перед другом.
— Это Венерина Мухоловка, — сказала она, указывая на горшок. — Убивай или будешь убит! — вскинув рукой, крикнула она. — Как тебе?
Убивай или будешь убит.
Это был девиз нашего отца, затем он стал и моим, и Джулия стала повторять его за нами чуть ли не с первых своих слов. Маме это не нравилось, но она всегда смеялась, когда сестра пыталась выговорить эти слова, не умея произносить и большинства звуков.
Я посмотрел на хищное растение с двумя специальными двухстворчатыми ловушками на кончиках листьев и удивился выбору Джулии. Всегда ранее она предпочитала что — то цветущее и пахнущее, а теперь у нас в доме была живая мухобойка.
— Мы защищены от нежелательных насекомых, — пожал плечами я, одобряя её выбор.
— Теперь мы не единственные убийцы в этом доме, — пошучивая ответила она, поднимая горшок и аккуратно ставя его ко всем остальным.
Мы?
— Смотрим фильм сегодня? — поинтересовалась она.
— Конечно.
Правда, я очень устал, но я плевать хотел на это. Только, надеюсь, она не обидится, если я усну на первых десяти минутах, как это иногда бывает.
Джулия подошла к шкафчикам и достала оттуда квадратную упаковку с попкорном, пока я пошёл в свою комнату, предварительно забрав свой ранее брошенный на диван пиджак, чтобы переодеться.
Головная боль сошла на нет, как всегда бывало, когда я приезжал домой и встречался с сестрой. Я прошёлся по коридору и завернул в ещё один, пока не дошёл до середины и не зашёл в свою комнату. Кровать так манила меня, но я знал, что если прилягу, то уже буду не в состоянии составить сестре компанию.
Мы сохранили традицию смотреть фильмы вместе, как это было с нашими родителями, и я не мог подвести Джулию. Мы делали это раз в неделю, так что я мог потерпеть и держать веки открытыми. Она была довольно энергична, потому что только недавно проснулась, так и не подстроившись под режим Сакраменто, когда я встал на рассвете прошлого дня.
Я снял рубашку и освободил себя от брюк, затем переоделся в свободную футболку и домашние штаны, и собирался уже уходить, когда мои глаза упали на фоторамки на столике у моей кровати.
Весь наш дом был уставлен ими. Я хотел сохранить каждое воспоминания, которое у нас было.
Я поднял фотографию и улыбнулся, смотря на неё.
Три маленьких девочки сидели на специальных креслах какого-то аттракциона. Талия слева от всех с высоко поднятыми вверх руками и горящими глазами, Джулия справа с открытым от ужаса ртом и побледневшей кожей и… Аврора между ними с прижатыми к ушам руками и зажмуренными глазами.
Она всегда так делала, когда ей было страшно, только раньше я этого не знал.
Я поставил рамку на место, но продолжил смотреть на неё. С этого ракурса было совсем не видно, но вот если посмотреть сбоку и приглядеться, можно было заметить, что фотография выпирала, давая знать, что, вероятно, что-то ещё хранилось под ней.
Я хранил это, но ни разу не доставал, чтобы не вспоминать и не терзать себя за то время. Ненужное доказательство моих действий, которое должно было исчезнуть, находилось в самом укромном месте моего дома.
Я ещё минуту, не отрываясь, смотрел на фото, а затем вылетел из комнаты, как ошпаренный.
Зайдя обратно в гостиную, встретился с Джулией, которая смотрела на микроволновку, мысленно пытаясь ускорить приготовление попкорна. Я сел на большой Г-образный диван и закинул руки назад за бортик, смотря в черный экран телевизора.
Мы могли бы быть здесь все вместе.
Вина накрывала меня с головой каждый раз, когда я думал об этом.
Я позволил им умереть.
Если бы я не был настолько слаб и жалок, то продержался бы дольше и вытащил их. Джулии не пришлось бы расти без родителей, а я бы не пропитался ненавистью в поиске их убийц.
Я сжал кулак и, повернувшись в сторону, прижался к нему губами.
Мне хотелось ударить себя и, желательно, разбить голову и умереть от кровоизлияния прямо здесь, но я не мог оставить свою девочку совершенно одну в этом мире и позволить ей смотреть на это.
Неожиданно передо мной появилось улыбающееся лицо Джулии, и её пальцы, щелкающие рядом с моим носом.
— Ты хочешь спать.
— Вовсе нет, — уверил её я, покачав головой и отвернувшись обратно к телевизору, чтобы она не заметила мою усталость.
Она встала позади меня и обняла. Её руки сцепились на моей груди, а щека прижалась к моей.
— Ты дрался сегодня? — тихо спросило она, когда её волосы щекотали моё лицо.
— Разве не видно?
Я увидел её улыбку в отражении телевизора, когда её глаза были закрыты, а лицо выглядело умиротворённо.
— Нет. Ты никому не позволяешь бить себя… Разве что, Кристиану, или, когда устраиваешь шоу, как я могу узнать?
Я хмыкнул и положил свои покрасневшие от ударов руки поверх её. Джулия открыла глаза и посмотрела вниз, а затем протяжно ответила мне:
— Точно.
Сестра выпрямилась позади меня и положила мягкие ладони на мои плечи, зная, как я любил, когда она делала это. Спустя секунду она сжала напряжённые мышцы, расслабляя их, и я удовлетворённо застонал.
— Тебе лучше не делать этого, иначе я засну на первых минутах фильма.
Она тихо захихикала, но не остановилась.
— Напротив клуба идёт непрерывная стройка, — рассказал я. — Даже музыка не перекрывает шум, который она создает. Я подумывал похитить парочку строителей оттуда, чтобы побыть в тишине лишние пару минут.
— Стройка?
Я кивнул, когда пальцы сестры всё жестче впивались в мою кожу.
— Что там будет? — спросила она.
— Без понятия. И самое интересное, что никто не знает. Строители в том числе. Как они могут не знать над чем работают? — задался вопросом я.
— Их могли просто заставить молчать, — предположила девушка.
Заставить молчать?
— В этом городе нет никого страшнее Ндрангеты. Ни у кого бы и духа не хватило делать здесь что-то втайне от нас.
Джулия пожала плечами, а затем оторвалась от массажа, который дарил мне незабываемые ощущения, услышав щелчок микроволновки, и убежала.
Я слышал, как она шуршала пакетом, высыпая содержимое по тарелкам, а сам схватил пульт со стола и включил уже ранее выбранный ей фильм.
Юридическая драма. Интересно.
Она любила загадки, а я любил всё, что любила она.
Через пару минут сестра сидела рядом со мной, она передала мне миску с попкорном, и я закинул в рот пару штук, но через секунду выплюнул их в ладонь, чувствуя сладкий вкус, распространяющийся по всему телу.
— Гадость, — пробурчал я.
Джулия засмеялась и продолжила заталкивать в себя воздушную кукурузу.
— Солёный закончился, и я писала тебе, чтобы ты не забыл купить, но… С каких пор ты не любишь сладкое?
С тех самых.
Я достал телефон из кармана штанов и, открыв сообщения, заметил непрочитанное письмо. Чёрт.
— Прости, — виновато произнёс я. — Замотался.
Должность Советника занимала много времени. Я решал проблемы, которые раньше не сваливались на мою голову, но не переставал заниматься клубом и драться.
Джулия положила голову на мою грудь и обняла меня одной рукой.
— Ты должен больше отдыхать, — прошептала она.
— У меня много дел.
— Расскажешь мне? — немного приподнимаясь и смотря на меня, спросила она.
— Не думаю, что ты хорошо к этому отнесёшься.
Джулия была светом. Грунтом, заставляющим меня продолжать жить. Я не хотел, чтобы она была частью планов, которые были ей не по душе.
Я сделаю всё сам. И справедливость, наконец, восторжествует.
Как ни странно я продержался до самых титров, что было редкостью. Наверное, из-за того, что моя голова была забита нескончаемыми мыслями, я почти не слышал фильма и не мог расслабиться, чтобы заснуть.
Джулия продолжила смотреть дальше, поедая уже вторую порцию сладкого попкорна, от которого меня воротило, а я ушёл спать.
Я улёгся в свою кровать, закрыл глаза и подложил ладони под затылок, утыкаясь лицом в потолок.
Моё тело было ужасно напряженно, даже после горячего душа.
— Доминик, — прошептал сладкий голосок где-то в стороне от меня.
Я резко открыл глаза, но уставился в пустоту.
Что за чёрт?
Я отчётливо слышал, как кто-то звал меня.
По позвоночнику пробежала дрожь, но я снова закрыл глаза, собираясь спать. У меня был ранний подъём, которому было всё равно, во сколько я засну или засну ли вообще, но мне хотелось поспать хотя бы пару часов.
— Доминик, — снова позвали меня.
Мои веки распахнулись, и я посмотрел перед собой.
Я знал, кому принадлежал этот голос.
У меня начались галлюцинации от недосыпа, или как я должен был объяснить, что, мать вашу, слышал Аврору прямо в своей голове?
— Я люблю тебя, Доминик.
У меня перехватило дыхание, хоть я уже и слышал это ранее. В груди что-то заболело, а кожа начала гореть.
— Доминик, — застонала Аврора.
Мой член стал набухать в штанах, когда я вспоминал о том, насколько приятно было прикасаться к этой девушке, какой мягкой и податливой она была в моих руках. Я просунул руку под одеяло и сжал его.
Не надо! Хватит!