Антон Сидорович опрокинул очередную стопку водки, крякнул и смачно захрустел крепеньким соленым огурчиком. Он был в новеньких черных брюках со строгими стрелками и в майке — гостей тут, видимо, не ждали. От мужчины тянуло еловым запахом.

— Здорова, пацанва, — сказал он как-то грустно. — Опять чего натворили?

— Да нет, пап. — Тимоха усердно стряхивал с ноги туфлю. Он был довольно толстым мальчиком, и наклоняться ему было как всегда лень. — Анька обломила нас с днюхой…

— Она всех обломила, — мрачно резюмировал Леха. Засунув руки в брюки, он исподлобья смотрел на остальных. Более крепкое словцо не решился оглашать. С Аней у него были неустойчивые отношения, если так можно выразиться.

— Здравствуйте, Антон Сидорыч. — Долговязый Васька уже почтительно здоровался с отцом Тимохи за руку. — Как ваше ничего?

— Да ничего, — махнул рукой тот. — Слыхали, Харрисон умер?

— Харрисон Форд, что ли? — с видом знатока осведомился Васька. — Знаем, а как же. «Звездные войны»!

— Какие там войны, какой еще Форд! — возмутился Антон Сидорович.

— «Форд» — это машина, — схохмил Леха.

— Джордж Харрисон, папа?! — завопил вдруг Тимоха, протискиваясь на кухню мимо друзей. Он был раскрасневшимся и потным — Васька невольно сморщился.

— Именно, сын, он самый… — Секунду подумав, отец налил себе еще одну стопку. — Автокатастрофа, недалеко от Сан-Франциско. Вон в новостях передают.

Он вздохнул и опрокинул рюмку, даже не закусив. По маленькому старенькому телевизору, подвешенному у потолка кухни, Первый канал передавал срочные новости. Показывали скопище полицейских машин, мигалки, санитаров, кровь на асфальте, заплаканные лица прохожих. Брали интервью у какого-то подростка, истерично подергивающего руками.

Пашка, наконец, поздоровался с Антоном Сидоровичем. У дальнобойщика было очень крепкое рукопожатие.

— Он был гитаристом «Битлз», да? — проявил учтивость Пашка. — Жалко…

Он знал, что Антон Сидорович очень любил эту группу, ну, среди прочих седых динозавров вроде «Роллинг стоунз» или Джимми Хендрикса. Против них Пашка ничего не имел, конечно.

— Запомни, Павел, эту дату. — Отец Тимохи все еще не отпускал Пашкину руку, будто от этого зависело что-то очень важное. Кажется, он уже порядком набрался. — Сегодня умер великий человек. Люди когда-нибудь будут боготворить его. Уважай мнение… человечества… Харрисон — это сила.

— Да-да, конечно… — пробормотал Пашка.

Антон Сидорович отпустил его руку и отвернулся. Пашка осторожно вышел в коридор, где его с нетерпением ждали друзья.

— Ну что, какие планы? — спросил Васька. — Может, тогда ко мне пойдем? Мать скоро уйдет к тете Глаше, а…

— Да ну! — буркнул Леха. — У вас вечно «то не трожь, туда не сядь»… Даже не повеселиться толком.

Пашка вспомнил, какой Леха устроил погром на Новый год, перебрав пива, и как Ваське досталось потом от отца-предпринимателя. Квартирка-то у них была упакована по всем правилам… Посидеть можно было бы у него самого, что они и делали в последнее время, а к Тимохе зарулили только потому, что днюха Ани планировалась в доме напротив, да кто ж знал, что тут лифт отключат?

— Я… это… — Отец Тимохи вышел из кухни, звучно почесывая живот. — По делам пойду. Вы тут не стесняйтесь. Но и не бедокурьте особо.

— Спасибо, Антон Сидорович, большое! — Васька отвесил шутливый поклон. — Мы уж постараемся!

Антон Сидорович криво улыбнулся и прошел в свою комнату. Ребята подождали в комнате Тимохи минут десять, пока отец уйдет, а затем прошмыгнули на кухню. Леха, пыхтя, притащил из прихожей пакет с пивом.

— Ну, господа пионеры, что у нас тут? — Васька открыл холодильник. — Закуска есть! Ах, какая колбаска! И сыр имеется.

— Вы это… того, все-то не сжирайте, — озабоченно пропищал Тимоха. За опустошение холодильника ему от матери могло очень даже попасть.

— «Все-то не сжирайте» — передразнил его Леха, с грохотом ставя пакет на стол. — Не боись! Купим, если че.

Тимоха обреченно вздохнул. Друзья есть друзья.

Леха вытащил потертый айфон и, покопавшись в нем, вывел на присоединенные к нему маленькие динамики последний хит Басты. Эту песню он слушал раз десять на день. Он вообще тащился от Тимати, Басты и подобной музыки.

— Рэ-э-п!!! — прохрипел он. — Хип-хо-о-оп!!!

Кухня дрожала от мерных басов и мрачноватого речитатива «за жизнь».

— За что первый тост? — деловито осведомился Васька, поднимая стакан с пенным напитком и обводя всех взглядом.

— А давайте за Джорджа, — внезапно подал голос Тимоха, как правило, особо не выпендривавшийся.

— Чего-о-о? — искренне удивился Леха. — Какого еще Джео-орджа?

— Ну, Харрисон же, — взмолился толстяк, — он только что погиб! «Битлз»! А вы… вы…

— Шарикову больше не наливать! — ухмыльнулся Васька.

Леха прихватил Тимохе шею и затряс его.

— Вот я тебе покажу сейчас Бытлз! Баста — и точка! О, классно я придумал, а? — Он радостно засмеялся от своего каламбура. — Баста — и точка! А-ха-ха!

— Отпусти его! — Пашка отпихнул его руку от Тимохи. — Тоже мне, Петросян…

— Ладно, за «Битлз» так за «Битлз», — сказал вдруг с полной серьезностью Васька. — Давайте!

Леха хмыкнул, но успокоился. Они подняли стаканы и, чокнувшись, начали с наслаждением потягивать холодное пиво…

Как ни странно, но традиция прижилась. Каждый год одиннадцатого апреля они специально встречались у Тимохи и поминали Джорджа Харрисона. Правда, Леха постоянно ворчал и иногда эти встречи игнорировал, однако остальные относились к ним очень даже серьезно. Ольга, старшая сестра Пашки, учившаяся уже на втором курсе мединститута, поначалу немного подтрунивала над ними, но потом проняло и ее, и она даже пару раз приходила на эти поминки сама.

И в этом году странности начались именно с нее и Харрисона.

В этот раз Пашка, голова которого была забита Алиной, чуть было не пропустил дату. Чудом вспомнив накануне, уже часов в девять вечера, он схватил телефон и набрал номер Васьки. «Они-то почему молчат?» — недоумевал он.

Однако номер не отвечал. Пашка стоял в коридоре и рассеянно разглядывал свое отражение в зеркале. Над левой бровью алел здоровенный прыщ. Вот еще новая незадача!

— Кому звонишь? — поинтересовалась сестра, выйдя из ванной. Она недавно приняла душ и теперь завязывала на голове тюрбан из полотенца.

— Да Ваське Пименову. Не берет трубку… — пробормотал Пашка. — Завтра ж «Харрисон».

— Мм? — приподняла брови Ольга. — Кино, что ль? Не слыхала.

— Какое кино?! — Пашка принялся звонить Тимохе. — Завтра ж одиннадцатое! Поминки по Джорджу Харрисону, ты что… Не пойдешь с нами?

Сестра задумчиво хмыкнула, внимательно посмотрела на него и медленно прошла в свою комнату, дверь, впрочем, оставив приоткрытой.

— Алло… — раздался в трубке заспанный голос Тимохи. — Привет, Паш. Случилось что?

— Случилось? — озадаченно переспросил Пашка. — Ты чего? Спишь? Завтра-то встречаемся?

— Да у меня завтра зачет по сопромату, вот готовлюсь… А что?

— Завтра одиннадцатое, — терпеливо напомнил Пашка. — Пиво пьем?

— Ну, это зависит от результата, — протянул Тимоха. — Если все о’кей — то можно, хотя у меня тут предки оба в отпусках и постоянно дома торчат, мамка на рынке больше не торгует, а…

— Давайте у меня, — перебил Пашка. — Никаких проблем. Правда, нарушаем традицию, ну что ж…

— Традицию? Какую? — удивился Тимоха.

— Завтра одиннадцатое апреля. День Джорджа Харрисона, — терпеливо напомнил Пашка. — Забыл?

Тимоха промолчал.

— А что Харрисон? — наконец спросил он.

— В две тысячи девятом году он погиб. Мы отмечаем этот день, все вместе. Каждый год. Ты там что, пьяный уже, а?

— Нет, ты что! Я уже года два как ни в одном глазу — печень и три месяца в больничке. Ты меня разыгрываешь?

Странно. Пашка нахмурился и снова воззрился на свой прыщ над бровью, что краснел в зеркале.

— Так ты придешь или нет?

— И кто там будет еще?

Ясно. Чувак не в себе.

— Ладно, я перезвоню, — буркнул Пашка, прервав разговор.

Если они решили больше не поминать Харрисона, то и…

Внезапно телефон в его руке неприятно завибрировал — пошел вызов. Это был Васька. «Слава богу!» — с облегчением подумал Пашка. Вот уж этот человек точно был серьезным. Как-никак руководитель в их собственной софтверной компании!

— Здорово, Фома, — услышал он уверенный голос Васьки. Тот его частенько называл Фомой. Почему — точно сказать уже никто не мог, так повелось еще со средних классов. — Ты чего-то хотел? Случилось что?

— Привет. Завтра у нас годовщина Харрисона. Я тут звонил Тимке, но он уж очень поглощен своим зачетом. Хотел вот напомнить.

— Годовщина кого?

— Джорджа Харрисона, — упавшим голосом повторил Пашка.

— Это который один из Битлов?

— Да, да!

— А ты чего это нервничаешь? Я в общем-то не любитель творчества древности великой, но… Извини, Фома, — голос его понизился, — я тут немного занят… э-э…

— Ясно, — мрачно сказал Пашка. Понятное дело, чем тот был занят! Наверняка какая-нибудь очередная пассия. — Не хочешь — как хочешь.

— Да ты чего это? Кстати, — голос Васьки стал официальным, — ты завтра-то дизайн доделаешь? Как оно, продвигается?