Иван Охлобыстин
Байки из закрытой крепости
Вместо предисловия
Из ничего ничто
Я считаю, что ничего не происходит просто так. Из ничего ничто — говорили латиняне.
Тем более, что наиболее прозорливые из нас давно предупреждали о приближающемся кризисе. Вспомним хотя бы «Третью волну» Элвина Тофлера или «Чёрного лебедя» Нассима Талеба. Творческие люди, писатели в первую очередь чувствуют грядущие изменения.
Человечество завязло в собственном эгоизме, легкомысленно противопоставляя себя обществу. У большинства сложилось ощущение, что оно может существовать в некой комфортной изоляции. А это совсем не так.
Жизнь предоставила нам шанс переосмыслить многое из того, что совсем недавно казалось несомненным. Очень жаль, что за подобный опыт люди платят жизнями.
Что же касается жизненных ценностей, настоящих жизненных ценностей, а не «потребительской корзины», то приведу слова великого Владимира Высоцкого: «Ведь добро остается добром, в прошлом, будущем и настоящем».
Так что самое главное — и в этих непростых, противоречивых временах оставаться людьми.
Да и в самом кризисе ничего удивительного нет. Последние десятилетия все человечество переживает глубочайшие перемены: изменяются формы коммуникации, появляются революционные открытия в науке, по сути, лишающие саму науку твердой почвы под ногами. Спустя почти сто лет, прошедших со времен открытия квантовой физики, до нас наконец дошло, что ранее известные законы физики работают лишь в границах доступного нам понимания, что за пределами этого понимания — лишь творческая пустота, из которой возникает известная нам реальность. И только понимаемая нами реальность. Не больше.
Это надо принимать комплексно, не пытаясь расчленить на части. Целое ведь всегда больше составляющих его частей.
Мир стал другим. Мы стали другими. Но по-прежнему цепляемся за привычные представления. Гребем под себя ежесекундную выгоду в ущерб интересам находящихся вокруг людей. Собираем сокровища, которыми не в состоянии распорядиться из-за скоротечности человеческой жизни.
Слова «хорошо и красиво» заменили на «статусно и богато». Любовь превратили в фитнес. Дружбу — в деловое партнерство. Обязательства перед семьей и своим народом подменили списком сомнительных дозволенностей.
Почему мир должен оставаться прежним, если мы стали другими?
Очень может быть, что нынешняя пандемия — самый безболезненный способ привлечь наше внимание к этому изменению, как бы жестко это ни звучало. Может быть, Господь дал нам шанс остановиться и заглянуть в себя. Найти главные исходные коды нашего существа, чтобы адаптировать их к новой реальности.
Больше положенного
Осмыслить происходящее невозможно за неимением достаточного количества фактов.
По моей деревне ездит машина с громкоговорителем и напоминает, что нужно сидеть дома.
Среди моих знакомых особо нет информации о катастрофе. Ну два, ну три случая на тысячу. Да и то не факт, что информация достоверная.
Очень может быть — Бог миловал, и короновирусное цунами идет стороной. Просто повезло.
Сюрреализм, короче.
По факту: начальство, видать, в бункере, производство стоит, мелкий бизнес умер, продукты стремительно дорожают, гастарбайтеры готовятся к грабежам, видеокамера скоро будет в каждом туалете, чип — в каждой заднице.
Словосочетание «что-то сейчас будет» утратило актуальность. Что-то уже есть, но что? Самое рациональное объяснение — самое иррациональное.
По остервенело глупым лицам начальства понятно, что они знают не больше нашего.
Непонятно: сможем ли мы пойти на Пасху в храм? Это самое главное. Священноначалие категорически настаивает на изоляции.
Видать, опять нам повезло. Думал: в девяностые «отгуляли». Ан нет. Продолжение банкета.
У меня жена и сейчас «Калашников» за 40 секунд собирает. Детки про мох на север знают. Сдюжим. Даже азартно.
Пожалуй, это самое мутное время, в которое я жил. А жил я уже долго.
По мнению многих, гораздо больше мне положенного.
Вымыслы скучающего
Волей не волей в условиях самоизоляции и высвободившегося временного ресурса появляется возможность взглянуть на многие вещи значительно шире.
Вот предположим: COVID-19 не так смертелен, как заразен. Это его основное достоинство.
Рано или поздно человечество справится с COVID-19. Иммунная система научится подавлять его. Он, наряду с другими сотнями потенциальных зараз, будет крутиться где-то рядом. Им будут заражаться, его будут успешно лечить. Может быть, даже для его лечения не потребуется посещать врача.
Но… Талант к мгновенному распространению никуда не исчезнет, просто вирус будет ждать.
Ждать дополнительный элемент, для быстрой доставки которого он, собственно, и был кем-то создан.
А что это будет за элемент? Это уже вопрос к военным биологам. Скорее всего на сей раз воспользуются бешенством. Уровень смертности от бешенства запредельный, да и слишком уж много художественных фильмов на тему зомби-апокалипсиса отснято. А искусство — лишь отражение глобального запроса массового бессознательного. Все сказки однажды становятся былью.
P. S. Приплюсовываем к этому экономический кризис, потерю десятками миллионов рабочих мест, бедность, голод, антисанитарию и многократное развитие контролирующих и надзорных структур, необходимых ранее для обуздания коронавируса.
Перед лицом новой опасности мир с удовольствием воспользуется новыми возможностями. За последнее столетие ничто так не ускорило процессы глобализации, как COVID-19.
Хотя, конечно, это все досужие вымыслы скучающего на карантине фантазера.
Часть первая
Проснулся ночью, зарядил ружье и подошел к окну…
В лето 5769 года от сотворения мира Кысса (супруга) оставила меня одного, отправившись со всеми детьми на деревню к бабушке. Первые несколько часов я просто просидел на табурете на кухне перед выключенным телевизором и прислушивался к себе. Потом мне удалось собраться c духом и пройтись по пустой квартире. Было очень тихо, только домашний грызун дегу по имени Герда лениво ворочался в своей клетке.
К вечеру первого дня я заварил себе чаю, вставил в DVD-плеер диск с подборкой триллеров и намазал бутерброд с арахисовым маслом. На столе передо мной периодически вибрировал заключенный в драгоценные металлы айфон, напоминая о встречах с крупным европейским дипломатом, кумом Игорем Ивановичем Сукачевым, архиепископом Марком, а также о необходимости проверить счет в Альфа-Банке. Но околдованный наступившей гармонией, я не реагировал на призывы внешнего мира. Мне хотелось… впрочем, мне ничего не хотелось, кроме того, что уже было. Объяснить происходящее со мной человеку, имеющему время от времени возможность уединиться на целый день, невозможно. Нет — я не думал или почти не думал. Я не приводил в порядок дела, они все отступили на второй план перед пьянящим чувством окружающего покоя. Я просто существовал, сведя к минимуму все возможные проявления этого существования. В частности, я рассмотрел себя в зеркало и понял, что я все-таки чем-то похож на Мэрилина Мэнсона. Пожалуй, всё.
В полночь первый раз посмотрел в окно. Было темно, и на примыкающем к нашему окну бетонном козырьке уютно искрила спайка в лампе вывески «Клиника лазерной хирургии». Той волшебной ночью я впервые за десять лет лег спать не поверх, а под одеяло. И практически без одежды. Так это было странно, так волнующе. Наверное, подобное легкомыслие характеризует меня, многодетного отца, не с лучшей стороны, но ведь спасать из огня или от землетрясения было некого.
Проснулся я рано и опять сел на табурет, где просидел до обеда, осоловело наблюдая, как проказник Крюгер мечется со своей ржавой клешней по телевизионному экрану за своей жертвой в исполнении тинейджера Киану Ривза. В три часа пополудни я принял душ и почистил зубы. Какой все-таки странный вкус у зубной пасты! Как мы ее ели в пионерском лагере? Брошенный со вчерашнего дня айфон дополз практически до края кухонного стола и мне пришлось поставить на его пути сахарницу. На экране коммуникатора отметились 95 непринятых вызовов и 41 непрочитанное сообщение. Меня это встревожило, и я сбежал из кухни в большую комнату. Герда по-прежнему готовила побег и точила прутья своей клетки. Остаток дня я посвятил разглядыванию корешков книг и вывешенных на стенах фотографий. Этих неопровержимых доказательств моего бытия было 17, кыссиных — 5, детских — 3. Еще 10 икон, 4 наградных листа и афиша 1994 года, со спектакля МХАТ, по моей пьесе «Злодейка». Перед сном я заставил себя съесть банку тушеной конины и выпить стакан гранатового сока. Спать, как в первый день, не решился, джинсы оставил и лег поверх одеяла. Хотя это тоже невероятно комфортно. Засыпая, имел мысль, но какую — забыл.
Проснулся среди ночи, зарядил ружье картечью и долго стоял на кухне перед окном, принимая какое-то решение. Но так никакого определенного решения не принял и лег спать. Ружье положил у изголовья, предварительно дослав патрон в ствол.
