С его груди были аккуратно сняты металлические пластины, титановые ребра разведены в стороны. Под ними мерно отщелкивал ритм импульсный аккумулятор, его полностью зарядили еще час назад. От источника энергии к приводам, обеспечивающим подвижность механического тела, тянулась сеть эластичных проводов из специального волокна. Их крайне сложно разрубить и практически невозможно разорвать. К голове, вдоль блестящего позвоночника, протянуты два провода, основной и дублирующий. Они питали искусственный череп, поддерживающий жизнедеятельность мозга, единственной органической части архивариуса. Кроме внедрения пары необходимых для работы с виртуальными сетями имплантатов, других вмешательств в его структуру не было. Верхняя часть оболочки черепа была вскрыта, к поверхности мозга протянуты небольшие щупальца, состоящие из какого-то странного вещества, похожего на резину. Они появились из-под стальной оболочки более толстых «конечностей» алтаря и оплели органический ком извилин.

— Действуй, послушник. Тебе нечего бояться, — поторопил мастер Тан. — Брат Саан готов, он уже спит. Пробуди его.

Хриплый голос наставника вывел Сайрона из оцепенения. Он поудобнее перехватил увесистый жезл и поднес его конец, выполненный в виде кисти руки со скрюченными пальцами, к «сердцу» старого смотрителя архива. Щелчки аккумулятора в груди старика стали звучать чаще, способные двигаться части подались в сторону. Скованный старик дернулся, но магнитные поля держали его надежно. Похоже, предосторожность не была лишней. Близость смерти пугает даже тех, кто давно смирился с ней самой. Сайрон бросил очередной неуверенный взгляд на лицо наставника, он чувствовал на себе внимание всех датчиков «засыпавшего».

— Не волнуйся, — вновь прозвучал голос мастера, — это уже не архивариус, его телом владеет страх. Продолжай.

Большой палец послушника судорожно дернулся и зажал кнопку. Серебряная рука на конце жезла ярко вспыхнула и тут же погасла. Разряд уничтожил все источники энергии в механическом теле архивариуса. В тот же момент его череп перестал поддерживать жизнедеятельность мозга. Единственный живой орган в искусственном теле охватила предсмертная агония. Но все это было уже не важно.

За мгновение до того как разрушился центральный аккумулятор, системы алтаря успели сделать слепок личности архивариуса. Это произошло в тот момент, когда, как принято считать, «вся жизнь проносится перед глазами». Тогда же черные тени в глазницах алтарного лика рассеял белый свет, а губы разжались, исторгнув оглушительный вопль. Все, кто собрался в зале, почтительно склонили головы. Сайрон отпрянул от тела архивариуса, но быстро опомнился и последовал примеру окружающих, низко склонив голову. Узоры на стальной оболочке щупалец засияли тем же светом, что и глазницы. По всему помещению прошла заметная дрожь.

Наконец вопль стих. Его эхо, отражаясь от стен, выбралось из зала по широкому коридору, и наступила тишина. Мастера и послушники обратили взгляды к лицу, глазницы которого на мгновение потухли, но тут же вспыхнули с новой силой.

— Я пробудился, — губы ожившего лица шевелились, но голос звучал со всех сторон. — Я — Саан, хранитель знаний Братства Исхода, я — Сарум-Пак, Мудрость Веков, я — корабль Орды. Приветствую своих слуг.

Час спустя Сайрон шел следом за неторопливо ковыляющим мастером Таном. В этот час уместилась речь пробужденного о величии цели, которой все они служат, о собственном величии и своем долгом пути к этой минуте и его невероятной трудности. Это был невыносимо долгий час.

Они брели по одному из узких ответвлений центрального коридора Сарум-Пака. Невысокий послушник мог бы достать до потолка рукой, а между стенами было не более двух метров. Дорогу освещал свет, даваемый узором на щупальце, которое висело прямо над головой. Оно тянулось от самого алтаря. Его света хватало, чтобы не натыкаться друг на друга и различить внешность собеседника, но было недостаточно, например, для чтения.

— Саан достоин этого, — бурчал себе под нос наставник, видимо передразнивая чьи-то интонации. Его бормотание продолжалось без перерывов с того момента, как они покинули алтарную комнату. — Он заслужил такое Пробуждение. Столько лет преданного служения должны заканчиваться именно такой наградой. Сарум-Пак, — он похлопал рукой по стене, будто проверяя ее на прочность, — прекрасный корабль, лучшее, чего добилась наша община за последние пятнадцать лет. И во многом это заслуга Саана. Именно он разыскал схемы и чертежи внутренних систем. Верно я говорю, Сайрон? — неожиданно обратился он к послушнику.

— Верно, мастер, — откликнулся тот, давно привычный к неожиданным тестам на внимательность со стороны наставника. — Архивариус заслужил это.

— Да-да, заслужил… Как же! Заслужил! — мастер Тан сам себя накручивал, остановившись на перекрестке узких коридоров. Он поднял глаза к потолку, сверяя маршрут, и пошел влево, куда уходил более толстый отросток щупальца. — Как он принял этот щедрый дар общины? Вроде так и должно быть! — голос наставника возмущенно хрипел. — Совсем зарвался! Столько времени распинаться о своем вкладе в дело братства. Где это видано?! И ни слова благодарности. О себе говорит, как об ожившем божестве. Даже до ритуала, на собраниях общины, ему будто и в голову не могло прийти, что Сарум-Пак может пробудиться и с помощью другого, не менее достойного, брата… ах, проклятие! — правая рука вновь заела, и старый мастер остановился.

Наставник Тан, цедя ругательства в основном в отношении нерасторопности своего послушника, копался в барахлящем плечевом приводе. Синтетическая кожа на металлических ладонях рвалась и слазила, ее уродовали острые детали механизма. Это злило его еще больше. Сайрон помогал по мере надобности: поддерживал нерабочую конечность, подавал инструменты из карманов на своем поясе, периодически наносил на пальцы учителя новое синтетическое покрытие. Действия эти для него были привычны, и выполнял он их на автомате, предаваясь мечтам о паре часов сна.

Пока они занимались ремонтом, в дальнем конце коридора показался оранжевый огонек. Его источником оказался небольшой рабочий дрон, хромированный шар с множеством торчащих во все стороны конечностей. На нем помигивала сигнальная лампа, предупреждавшая о приближении своего носителя. Он, не останавливаясь, промчался мимо них и скрылся за поворотом. Мастер Тан проводил его недобрым взглядом.

— Значит, теперь он слишком гордый, чтобы снизойти до помощи брату общины! — громко посетовал наставник с самыми своими неприятными интонациями, видимо, желая быть услышанным датчиками корабля. — Всегда таким был. И пробуждение его не изменило! Даже архив мне как следует не потрудился передать, старый… — у мастера Тана все-таки хватило здравого смысла не озвучивать это оскорбление. На борту «пробудившегося» это чревато последствиями, здесь у стен есть уши далеко не в переносном смысле. — Ничего-ничего, мне показалось, он забыл, что его разум не единственный в недрах этого корабля, а вот личность у них на двоих одна.

Сайрон любил и уважал своего наставника не больше, чем тот любил и уважал своего, архивариуса Саана, но в этот момент был полностью с ним согласен. Старый хрыч, который помыкал ими обоими последние годы, мог довести до белого каления кого угодно. Ходят истории, что однажды он вывел из себя даже Первого. В это легко поверить. Общение со стариком заставляло ценить каждую минуту наказаний, когда приходилось в одиночестве (и ключевые слова здесь: «в одиночестве») расчищать завалы на древних уровнях цитадели. Его отвратительный характер стал бичом нескольких поколений братьев Исхода. Он не просто раздражал: он неоднократно добивался физических наказаний братьев за незначительные проступки. Безумный старик, помешанный на жестокости, избегал справедливого возмездия общины только потому, что оказался невероятно талантлив по части восстановления утерянных знаний. Ему удавалось обнаруживать и внедрять в жизнь братства забытые технологии прошлого, чем он, конечно, сильно упрощал служение Исходу. Но все же община вздохнула с облегчением, когда старый архивариус наконец заснул и пробудился. С этого дня, по крайней мере, он будет терроризировать только тех несчастных, кто окажется в его экипаже.

Другое дело, что для Сайрона почти ничего не поменялось. Вместо двух отвратительных стариков его будет мучить теперь один, но характер мастера, похоже, удвоил свою паршивость. И уж точно утроилось количество оскорблений, слетавших с его языка. Единственное, что было приятно вспомнить послушнику, так это ритуал Пробуждения. Лично прервать жизнь Саана стало чем-то вроде частичной компенсации за притеснения. Не то чтобы Сайрону нравилось убивать, но ему было известно, что архивариус воскреснет, а это как бы аннулировало моральную тяжесть поступка. Тем более это обязательная часть ритуала. «Послушник ученика должен прервать жизнь учителя», — так сказано в «Наставлениях». Совесть чиста, а приятное чувство свершившегося возмездия за годы мучений осталось.

— Не отвлекайся! — возмущенно прикрикнул мастер Тан, чем прервал размышления Сайрона. — Тебе повезет, если ты вообще пробудишься когда-нибудь, хотя бы в рабочего дрона! С таким-то отношением!