Мы и в кадетской форме драться привычные, но лучше переодеться в спортивную, хоть и не слишком чистую после полумарафона. Такой логики придерживался не только я, но и вся группа, хоть и не без ежедневного вдалбливания этой простой мысли в их юношеские ленивые головы.

Так что к моменту, когда мы прошли через раздевалку, большая часть первого ускоренного курса уже собралась на крытом стадионе, вот только ни я, ни кто-то еще из наших не предполагали, что испытание станет таким. С противоположной стороны нас уже ждали, и не кто-нибудь, а наш же третий курс.

— Кадеты, внимание, — просвистев, крикнул Коротов. — Изменение порядка состязания. Проходит в два этапа. Третий курс — встали в круг. Первый — заходим в круг по одному и пытаемся выпихнуть противника любым доступным вам методом. Резонанс использовать категорически запрещается. Победа первокурснику засчитывается, если в упорной схватке он выдерживает тридцать секунд. Победа третьего курса, если они выиграли пять схваток подряд.

— А ничего, что старшекурсников на пятьдесят больше, чем нас? — спросил шепотом Шебутнов, но никто ему отвечать, естественно, не собирался. Возле каждого из пяти трехметровых кругов на стадионе расположился один судья с секундомером.

— Все ясно? Вопросов нет? — крикнул Коротов и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. После чего третьекурсники тут же ступили на арены.

— Смотри, а их уже кто-то раскрасил. Кажется, второй курс перед нами сдавал, — хмыкнув, сказал Леха. — Но вообще, это же дурость, они любого сломают. У нас же разница в три года и в двадцать кило!

— Значит, не стой на месте и старайся не попадать под удары, — пожал я плечами. — Ну и не тупи, рассчитывай так, чтобы стать пятым в очереди. Может, кто-то до тебя сумеет противника вымотать.

— Ага, сможет, — со скепсисом покачал головой Леха, и в этот раз я был с ним полностью согласен, два года разницы в подготовке, больший вес и опыт практически не оставляли нам шансов. Если в честной драке. Но и сдаваться просто так я совершенно не собирался. Пристроился в очередь к незнакомому, достаточно жилистому третьекурснику и внимательно наблюдал за его действиями.

Парень оказался очень быстрый и техничный, вовсю использующий ноги и не дающий даже шанса продержаться нашим. В чем логика такого противостояния и вообще сдачи экзамена, для меня осталось загадкой, но, когда подошла моя очередь, я без сомнений шагнул в круг.

— Суровый, тебе фору дать? — усмехнулся третьекурсник и, не дожидаясь ответа, сделал вертушку, целясь пяткой мне в голову. Это он совершенно зря, я был на полторы головы ниже, так что даже пригибаться не пришлось, но я сам шагнул под удар, поймал ногу и рухнул, увлекая старшекурсника за собой.

Не ожидавший такой подлянки, да еще и ускорения, парень рухнул и перекувырнулся через голову, тут же вскакивая в боевую стойку.

— Стоп. Бой окончен, — остановил разгорячившегося старшекурсника судья. — Бой окончен, ты вылетел.

— В смысле окончен? Я еще только начал, — возмущенно выкрикнул жилистый, но судья спокойно подвинул его прочь невидимой стеной.

— У тебя еще двадцать секунд, — обращаясь ко мне, произнес наблюдатель с часами. — Следующий готов? Начали?

Вот этого не ожидал уже я. Думал, выкину противника — мне тут же засчитают победу, а вместо этого мне навстречу шагнул сам Таран, недобро ухмыляясь. Ну что, говорили же на первом экзамене — отвечайте на вопрос именно так, как он задан. И чего мне стоило против прошлого побегать чуток в круге?

— Извини, но тридцать секунд ты не продержишься, — усмехнулся Таран, с ходу прыгнув ко мне, да так, что я едва успел заметить начала движения и сам рухнул от захвата еще до того, как противник оттолкнулся от пола.

Таран каким-то шестым чувством, еще даже не приземлившись, понял, что я уже в другом месте, за его спиной, и вместо того, чтобы разворачиваться, рухнул назад, выставив локоть в явном намеренье как следует мне вдарить. Ну да, когда еще старший сумеет безнаказанно проучить младшего, заодно вбивая в его тупую голову уважение.

Я едва сумел вывернуться, подпрыгнув на месте и пропустив противника под собой. Таран с грохотом рухнул на пол, но будто не заметил боли в ушибленном локте, на который перенес всю немалую массу своего тела. Едва приземлившись на краешке круга, я был вынужден уворачиваться от ног Тарана. Он словно черепаха закрутился на месте, выводя какой-то безумный танец.

— Тридцать две секунды. Зачет, — испугав меня, гаркнул над самым ухом наблюдатель, и я с удивлением обнаружил, что, отступая, переступил за белую линию. Таран же недовольно глянул на меня, но затем, пожав плечами, усмехнулся.

— Хорош. Выиграл. Но ничего, дальше поблажек не жди, — многообещающе улыбнулся бурят, показав клыки.

— Будто они мне когда нужны были, — усмехнулся я в ответ, но для себя признал, что физическая форма у меня все еще далека от идеала. Будь это поединок не на время, а на жизнь — Таран бы меня смел. Все же вес, опыт и рост — немаловажные факторы, и одной скоростью их не компенсировать.

Присев на скамейку, я несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и попробовал оценить происходившее сегодня со стороны. Кажется, экзамены прошли неплохо, хотя могло быть и лучше. И единственное, что мне портило настроение, — обещанная Василием серьезная беседа после отсева.

Административное крыло, камеры временного содержания

— Еще раз спрашиваю, кто вас надоумил напасть на Иванова? — гаркнул на закованного в наручники голого студента Василий. Всю пятерку доставили сразу после лазарета на допрос, и подпоручик не стал с ними миндальничать, но упертые кадеты только ревели, воротили нос и скулили, не желая отвечать на вопросы.

— Кто из преподавателей вас подговорил? — рявкнул Строганов, приложив младшего из группы резиновой дубинкой под ребра, и тот взвыл, сплевывая кровь на бетонный пол. — Кто?

— Никто! Мы сами! — в очередной раз повторил Бобров, когда-то подававший надежды и даже попавший в рекомендации. — Сами!

— Врешь, паскуда! — с оттяжкой ударил его дубинкой Василий. Больно, до кровавых синяков, но все его удары не вредили физическому состоянию кадетов. Разве что доводили их до отчаянья. И когда очередной из студентов отрубился, всех пятерых облили ледяной водой из брандспойта.

— Жить хотите? У вас совсем немного времени осталось, прежде чем от кровотечения у вас начнут отказывать внутренние органы, — проорал он на ухо самому младшему, сжавшемуся, насколько это возможно, кадету. Если бы не цепь, ведущая от наручников к потолку, тот бы забился от страха в угол. — Ну?

— Ярослава! — вдруг выкрикнул Бобров, когда Василий в очередной раз поднял дубинку. — Черный оскорбил Ярославу! Довел ее до слез. И мы решили его проучить!

— Вы что? — удивленно проговорил Василий, опуская дубину. — Кто из преподавателей вас надоумил?!

— Сами! Мы сами! — захлебываясь соплями, вопил младший.

— Нас никто не учил! Мы сами так решили! Защитить честь девушки! — продолжал гнуть свою линию Бобров, и через несколько минут Василий, с удивлением почувствовав вибрацию браслета, вышел в коридор.

— Они не врут. В самом деле вчера был инцидент, Сашка довел девочку до слез, когда она отказалась прибираться вместе со всеми в фехтовальном зале, — быстро проговорила Мария, поправив непослушный блондинистый локон. — Кажется, они просто переиграли в рыцарей.

— Малолетние дебилы, — прикрыв ладонью лицо, проговорил Строганов, а потом с досадой ударил стену кулаком. — Черт! И здесь тупик!

— Надо идти к генералу. Может, у меня есть то, что ему будет интересно, — приободрила коллегу Мария. Сдавать своего подопечного не хотелось, но и подставлять соратника, которого вела не в одном десятке схваток, она не собиралась.

— Детей в лазарет, затем строгий выговор и на реабилитацию, — сказала она охраннику из гвардии Суворовых. — Вбейте им в голову, что им еще повезло.

— Так точно, ваше высокоблагородие, — козырнув, ответил военный, давно разучившийся задавать глупые вопросы. А через полчаса они с Василием уже подлетали к загородной резиденции Суворовых.

Пригород Санкт-Петербурга (Петрограда), вечер того же дня, резиденция Суворовых

— Докладывай. С самого начала, — проговорил Мирослав, крутя в руках трость.

— Ваше сиятельство, взрывные работы в подземельях училища не привели к требуемым результатам, — стараясь не вдавливать голову в плечи, проговорил Василий. — Но совершенно беспочвенными не оказались, пробившись сквозь завалы, мы обнаружили разрушенную лабораторию, частично сожженные записи и несколько кристаллов резонанса. Но, боюсь, этого не хватит…

— Это уже мне решать, — оборвал подчиненного генерал. — Дальше?

— Допрос кадетов ни к чему не привел. Они просто идиоты, никакого заговора не было. Первые пятеро вчера решили отомстить Александру за оскорбление дамы, возомнив себя рыцарями в белом…

— Дальше, — требовательно сказал Мирослав.

— Те, кто напали сегодня, решили отомстить за вылет одногруппников из гонки за наследство. Обосновали это тем, что им уже все равно, а от одного выговора с занесением ничего не изменится, — на одном выдохе протараторил Василий.

— Значит, и тут тупик, — тихо проговорил Мирослав, вертя круглый набалдашник трости, которым он разбил не одну голову, в ладони. — Вы не справляетесь!

— Прошу прощения, ваше сиятельство! — гаркнула во все горло Мария, сбив даже грозного графа с мысли, и, строевым чеканным шагом подойдя к столу, положила папку.

— И что это? — без особого энтузиазма спросил Мирослав, но с каждой секундой, что он всматривался в цифры, брови его все выше лезли на лоб. — Ошибки быть не может?

— Никак нет. Проверили трижды, два раза на письменном экзамене и один на рукопашном, — быстро ответила Мария.

— Интересно… очень интересно, — усмехнулся генерал. — И совершенно не там, где ждали. Бронислав совсем не дурак… Зря я сыну не поверил. Хорошо, с этим уже можно работать. Ищите дальше.

Глава 7

— Иванов? Какого… что вы здесь делаете, кадет? — строго спросил один из дежурных преподавателей, найдя меня мирно сидящим у командной палатки.

— Жду выволочки, в полном соответствии с ранее поступившим приказом подпоручика Строгонова, ваше благородие, — сказал я, хотя, конечно, большую часть времени я не тратил даром, с помощью медитации расширяя меридианы между чакрами воды и земли. Близость с Ангелиной дала новый толчок в развитии этих средоточий, но до раскрытия первого лепестка воды оставалось еще далеко.

Конец ознакомительного фрагмента