Сама Пайпер не была для него такой значимой, какой она хотела стать.

Дни летели быстро, складываясь в недели. Вейд купил книгу для будущих родителей, где подробно описывались все стадии внутриутробного развития ребенка, и заглядывал в эту книгу каждый день. Она лежала у него в столе на работе.

Пайпер была уже на четырнадцатой неделе беременности. Она оставалась такой же худенькой, и лишь внизу живота у нее появилась припухлость, которой раньше не было, и груди ее увеличились и стали более чувственными.

Это особенно восхищало Вейда, когда он целовал их и гладил по ночам, во время их занятий любовью.

Вейд нахмурился, задумавшись над этой формулировкой: «занятие любовью». Кого он обманывает? Сначала у них действительно был просто секс, но постепенно его отношение к этому акту стало меняться. И чувства его к Пайпер тоже стали меняться. Особенно сейчас. С каждым днем он относился к ней все более бережно и заботливо.

Вейд решительно возразил, когда Пайпер, ссылаясь на свою беременность, захотела переселиться обратно в свою спальню. Теперь она и ребенок были для него предметом неустанной заботы, и Вейду стало казаться: он прилагает недостаточно усилий для этого.

Пайпер всегда была худенькой, а теперь она выглядела еще более хрупкой. Казалось, подует сильный ветер — и опрокинет ее, разбив на мелкие кусочки. В глубине души он чувствовал, что она слишком много взвалила на свой хрупкие плечи. Она по-прежнему работала полный день в «Митчелл экспорт», а вечерами штудировала учебники, чтобы подготовиться к поступлению в университет.

— Мне надо хоть что-то доделать до конца в своей жизни, — бросила она, когда он предложил ей отложить учебники в сторону, потому что эти вечерние занятия слишком утомляют ее.

Вейд был обескуражен ее ответом и не стал возражать. Она не хотела, чтобы коллеги по работе узнали о ее беременности, настаивая на том, что это их личное дело и больше никого не касается. Вейд испытывал совершенно противоположные чувства: ему хотелось со всеми поделиться радостной новостью — трубить во все трубы, кричать со всех крыш. Но все-таки, уважая желание Пайпер, он хранил молчание, сообщив лишь ее непосредственному руководству о том, что вскоре она уйдет в декретный отпуск и ей надо подыскивать замену.

Руководители бухгалтерии удивились, узнав, что Пайпер беременна. Никто в офисе, кроме секретарши Вейда, не знал об их отношениях.

«Может быть, я слишком рано раскрыл тайну нашей близости?» — думал он. У Пайпер были вполне разумные основания для того, чтобы не распространяться о них, — по крайней мере до тех пор, пока не будет виден ее живот, — и отстаивать свою независимость.

Что касается независимости, то Пайпер даже не моргнула глазом, когда он купил для нее новую машину — «Ауди-А5». Вейд распорядился оснастить эту машину дополнительными системами безопасности, которые включали в себя противозаклинивающее тормозное устройство, регулирование тягового усилия, а также множество воздушных подушек.

Пайпер никак не отреагировала на это — просто взяла у него ключи и уехала.

Ничто, казалось, не могло разрушить какое-то мрачное спокойствие, поселившееся в ней. И лишь ночами в постели она проявляла страстные чувства.

Вейд надеялся увидеть в ней хоть какое-то оживление, когда они обсуждали обстановку детской комнаты, которую собирались обновить. Увы, Пайпер лишь соглашалась на каждое его предложение и была явно счастлива, возложить это дело на дизайнера, которого нанял Вейд. Он жаждал поскорей увидеть обновленную детскую, надеясь: вновь обставленная детская комната пробудит в ней радостные чувства.

Однажды Вейд вернулся домой поздно, в желудке его урчало от голода. Несмотря на это, Вейд не отправился на кухню, где в духовке стоял ужин, приготовленный для него миссис Декстер, а поднялся наверх.

Еще идя от гаража к дому, он увидел свет на верхнем этаже, в детской комнате. И с радостью подумал: наверное, там находится Пайпер.

Запах новых обоев, ковров и краски наполнял коридор, дверь в детскую была слегка приоткрыта. Ощущение удовлетворения охватило его, когда он увидел Пайпер, стоявшую возле высокого комода из светлого дерева спиной к двери. Один ящик комода был открыт, и Пайпер, кажется, сжимала в руке какую-то вещь.

— Они хорошо здесь поработали, да? — спросил Вейд, войдя в детскую. Критическим глазом окинув комнату, он не обнаружил ни одного изъяна.

— Да, — сказала Пайпер, и голос ее был сдавленным.

— Пайпер? В чем дело? Что-то не так? Ты расстраиваешься из-за ребенка?

Вейд подошел к ней ближе, ласково взял за плечи и повернул к себе лицом. Он был потрясен, увидев слезы в ее глазах.

Покачав головой, она отстранилась от него. Он заметил, что руки ее сжимали крошечную детскую рубашку, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

— Из-за чего ты плачешь? — спросил он, совершенно не понимая, что происходит. — Это гормоны?

Всхлипнув, она сдавленно рассмеялась:

— Нет, Вейд, это не гормоны. Я просто…

— Что «просто»? — потребовал он, когда она замолчала.

Пайпер подняла к нему лицо, и голубые глаза сверкнули под пеленой слез.

— Не знаю, справлюсь ли я с этим…

— С этим? — спросил он, и будто железная рука сжала его сердце. — О чем ты?

— С этим, — сказала она, обведя рукой комнату. — С ребенком и с материнскими обязанностями, со всем этим. Мне кажется, я не смогу.

Не сможет? И что же она предлагает, черт возьми?! Аборт? Только через его труп!

Мгновенно в нем вспыхнул гнев. Давно ли она спланировала это? А он уже начал верить, что Пайпер любит его!

— Ты должна справиться с этим, — произнес он, едва сдерживая себя.

— Я очень многое не в силах контролировать, и меня это страшит, — всхлипнула она. — Вейд, ты не понимаешь…

— Не понимаешь? О нет, я все прекрасно понимаю! Как только ты сталкиваешься с какими-то трудностями — даже не сталкиваешься, а лишь видишь их, — ты пускаешься в бегство. Разве не так, Пайпер? Точно так, как ты сбежала раньше. Ну, позволь мне сообщить тебе новость. Ты не прервешь эту беременность и родишь этого ребенка!

В глазах Пайпер мелькнул неподдельный ужас.

— А что, если случится что-то непредвиденное?

— Случится? Что? То, что «случилось» в прошлый раз? И даже не думай, что ты снова сможешь погубить моего ребенка, Пайпер! Восемь лет назад я не смог уберечь моего сына или дочь, но сейчас, будь уверена, я не позволю тебе убить малыша! Я запру тебя в комнате, и ты выносишь его до положенного срока.

Пайпер почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица, голова у нее закружилась, и она слегка покачнулась.

Он знал?!

— Откуда ты знаешь? — прошептала она, и горло ее сжалось при этих словах.

— Не имеет значения. Главное, что я знаю. А я-то думал, ты стала порядочным человеком — таким, на которого можно положиться, надежным и честным, но ты не изменилась, ни на йоту. Ты до сих пор не повзрослела и не способна принять на себя ответственность. И если что-то случится с ребенком, ты ответишь в полной мере! Я разыщу тебя хоть на краю земли, и ты расплатишься за это.

Пайпер пошатнулась, словно от удара. Она хотела возразить, но не смогла. Слова застряли в ее горле. Ей хватило сил лишь на то, чтобы не потерять сознание. Она судорожно перевела дыхание.

— Ты хочешь сказать, что это была моя вина? — наконец выговорила она.

Вейд со злобой взглянул на нее:

— А разве нет?

— Нет! — вскричала она. — Нет! Неужели ты думаешь, что я была способна на такое?

— Я не верю тебе, Пайпер!

— Ты… не веришь мне?

Как он мог не верить ей? Она ничего не сделала такого, что могло явиться причиной выкидыша, и эта потеря до сих пор давила на нее тяжелым грузом. И даже сейчас ей было тяжело. Сердце ее бешено застучало в груди. Она не могла поверить, что Вейд мог подумать такое. И как он узнал? И, что было еще более важно, когда ему стало об этом известно?

— Откуда ты узнал?

— Это не важно. Важно то, что я такого больше не допущу в отношении моего ребенка.

В голосе его прозвучали властные, собственнические нотки. Он заявляет свои права на ребенка, о котором ничего не знал. Пайпер вспыхнула от гнева.

— Твоего ребенка? Но почему ты так уверен в этом?

Вейд побледнел, и две глубокие складки образовались в уголках его рта. На скулах его заиграли желваки.

— Ты хочешь сказать, что это был не мой ребенок?

— Я ничего не хочу сказать. И никогда тебе не говорила об этом. Вот в чем вопрос. Каким образом, черт возьми, ты узнал о нем?

— Мне сказал Рекс. Однажды утром он пришел на работу совершенно разбитый. И сказал мне, что ты сделала аборт. Он не смог сложить два и два. И даже подумать не мог, что это был мой ребенок. — Вейд прикрыл рукой глаза. — Ты представляешь, какой это был для меня удар? Я не дурак. И если твой отец не догадался сложить два и два, то я сразу все понял. Речь шла о моем ребенке. О котором ты мне ничего не говорила. Как ты могла сделать это?

«Как он мог поверить в это?» — этот вопрос звенел в ее ушах. Она любила Вейда. Думала, что и он любит ее, понимает ее. Они бросили друг другу резкие слова, когда расставались, но он должен был понимать: она не способна отнять жизнь у крошечного существа.

— Но я не делала аборт. Я потеряла ребенка. Это был выкидыш… Я… я ничего не могла поделать. Ничего.

— И ты думаешь, я поверю тебе?

— Конечно. Ведь я говорю тебе правду.

— Ты такая честная? Однажды ты сказала мне, что любишь меня, но мы оба знали, что это ложь. Конечно, я не верю тебе. А твоему отцу мне незачем было лгать. Ты, однако…

Он замолчал, но Пайпер поняла: у нее нет шансов переубедить его. И надежда на то, что у них что-то получится, завяла и умерла. У них не было будущего.

— Если ты так думал обо мне, то не понимаю, как после этого смог заниматься со мной сексом.

От этих слов ей стало горько во рту. Сексом? Для нее каждый интимный момент их близости был выражением любви. Но у Вейда были явно другие планы. И она была полной дурой, что не понимала этого…

И вдруг ей пришла в голову мысль:

— Именно поэтому ты инвестировал деньги в мой траст-фонд? Чтобы потом манипулировать мной?

— Ты должна мне, Пайпер. Много должна.

— Значит, ты давно задумал это? — Она в изумлении покачала головой. — Как ты мог? Ты столько лет ненавидел меня? И это чувство в тебе до сих пор не угасло?

— Как я мог? — переспросил он. — Легко. Я хочу вернуть то, что ты отняла у меня, что я мог бы иметь по праву. Несколько сотен тысяч долларов? Это ерунда. Но ведь ты знаешь это, не правда ли? Ты всегда обращалась с деньгами легко. Они были для тебя лишь средством достижения твоих целей. Ты не зарабатывала, не сберегала, не инвестировала их. Но жизнь человека? Ты не имела права обращаться с ней как с чем-то ненужным и несущественным. И рассматривать ее лишь как средство достижения твоих целей. По крайней мере, это ты должна была понять.

— Это была не моя вина, — тихо сказала она. — Пожалуйста, поверь мне, Вейд. Уехав, я каждый день жалела о том, что сделала. И все эти годы пыталась исправить свои ошибки. Именно поэтому я вернулась. Я нечестно поступила с тобой, когда уехала. Я причинила боль своему отцу. И теперь хочу исправить это.

— Ну, у тебя появилась прекрасная возможность, не так ли? — сказал Вейд, и голос его был холодным как лед. — Роди этого ребенка, а затем уезжай.

Глава 14

Уезжай?

Она родит ребенка, своего плоть от плоти, кровь от крови, а затем должна уехать?

Пайпер в шоке уставилась на Вейда:

— Но ведь ты сказал, это будет мой выбор! Остаться вместе с ребенком в твоем доме или уехать.

— Я передумал, — сказал он. — Когда ребенок родится, ты должна уехать. Мой ребенок должен доверять людям, которые окружают его. Его не должны окружать люди, которые говорят банальности, когда им удобно, и уезжают в ту же секунду, когда появляются какие-то трудности.

— И ты считаешь, что я такая?

Вейд приподнял бровь:

— Все твое поведение свидетельствует об этом.

— Я изменилась, Вейд. И научилась понимать, что такое хорошо и что такое плохо. Я научилась ценить людей.

— Красивые слова, Пайпер. Ты всегда умела их говорить. — Повернувшись, Вейд направился из детской комнаты, но возле двери остановился. — Я думаю, будет лучше, если ты сегодня вечером переедешь в свою комнату. Я распоряжусь, чтобы перенесли твои вещи.

Вейд лежал в кровати, глядя в потолок, и тосковал о Пайпер. Ему так не хватало ее!

Он думал, что она изменилась. Какая ошибка! Пайпер осталась прежней. Мысль об этом мучила его гораздо сильнее, чем он ожидал. Он чувствовал себя идиотом. Ему казалось, Пайпер хотела измениться, сделать шаг вперед в правильном направлении, но она снова обманула его. Ему нельзя было снова подпускать ее близко к себе. Если она причинила ему такую боль, то, значит, может морально травмировать и ребенка?

Стремление уберечь своего еще не рожденного ребенка захлестнуло его, пересилив боль, поднимавшуюся изнутри. Пайпер такая же, как и его отец: сначала будет уверять его в своей любви и преданности, а затем снова бросит его.

Это было не так страшно, пока была жива его мать. По крайней мере, Вейда тогда окружала ее любовь, служившая буфером между ним и его отцом. Но когда мать неожиданно умерла, Эрик Коллинз показал свою истинную сущность. Он перестал заботиться о своем десятилетнем сыне, и соседи, заметив, что мальчик живет сам по себе, хоть и в родительском доме, сообщили об этом в социальную службу.

Вейд до сих пор помнил, как отец лгал ему в тот день, когда его забирали из дому. И это был один из тех редких дней, когда отец явился домой.

— Прости, сынок, — сказал он, дыша перегаром. — Ты знаешь, я бы позаботился о тебе, если б смог. Я заберу тебя, обещаю.

Но Вейд увидел его глаза и понял: отец ему врал сквозь стиснутые зубы. Эрик Коллинз и не собирался прикладывать никаких усилий для того, чтобы забрать сына домой. И тогда Вейд еще острее почувствовал потерю матери.

Его усыновили, и это было не так уж плохо. Супруги, которые взяли мальчика, были приличными людьми, со строгими правилами. И Вейд понял: если он сам не будет раскачивать лодку, в его жизни ничего страшного не случится. Но каждую ночь, лежа на узкой кровати в комнате с тремя другими мальчиками, он давал себе обещание никогда не бросать своих детей. Несмотря ни на что.

И на сердце его на всю жизнь остался шрам оттого, что он не оказался тогда рядом со своим первым ребенком. Но с ребенком, который носит Пайпер сейчас, все будет по-другому.

Следующие несколько дней отношения между ними были очень напряженными. Лишь на работе Вейд немного расслаблялся, окунаясь с головой в текущие дела, а с Пайпер он пересекался лишь в случае крайней необходимости.

Дома ему было гораздо труднее держаться в отдалении от нее. Вейд брал с собой работу на дом, ужинал в библиотеке. Декстер с женой с тревогой наблюдали за ними. Атмосфера в доме стала угнетающей, да и самому Вейду была ненавистна такая обстановка, однако он успокаивал себя: это будет продолжаться не целую вечность. Когда ребенок родится, Пайпер сможет отправиться туда, куда захочет, и жизнь значительно улучшится.

Всякий раз он подавлял в себе укол сожаления при мысли, что Пайпер уйдет. Вейд напоминал себе о том, что она уже уходила от него и ей легко будет это снова сделать. Но на этот раз она уйдет одна, оставив ему его ребенка…

Прошло еще две недели, и Вейд столкнулся с трудным выбором. Старший менеджер филиала его фирмы на одном из островов в Тихом океане оказался в больнице с сердечным приступом. Персонал в офисе был еще неопытный, и никто не мог занять место старшего менеджера. Единственный человек, которого можно было направить из Оклендского офиса, Рой Беккет, в настоящее время находился в Европе по другим делам, на завершение которых требовалась еще одна неделя.

У Вейда оставался один выход — ехать туда самому. Мысль о том, чтобы покинуть Пайпер, заставляла сжиматься его сердце, но он не мог взять ее с собой. В последнее время она выглядела плохо, вид у нее был затравленный, а темные круги под глазами вызывали беспокойство ее коллег, и они постоянно спрашивали ее, как она себя чувствует.

Несомненно, в окружении стольких людей Пайпер не могла совершить никакой глупости. Откинувшись на спинку стула, Вейд устало потер глаза. Пайпер была уже на шестнадцатой неделе беременности. В книжке про беременность говорилось, что на этом сроке уже можно ощущать движение плода. Вейд не мог поверить, что Пайпер на этой стадии пойдет на аборт.

Ему нужно было ехать. Вейд поднял трубку и, набрав номер авиакассы, заказал билет до Самоа. Чем быстрее он разберется с этим делом, тем скорее вернется домой.

Пайпер скучала по Вейду. После той ужасной ночи он почти не разговаривал с ней, явно избегая. И когда Пайпер спустилась утром на кухню позавтракать, она пришла в крайнее замешательство, увидев его за столом. Он ждал ее.

Вейд встал, отодвинув стул. Миссис Декстер перевела взгляд с одного на другого и схватила тряпку.

— Я буду в гостиной, если понадоблюсь вам, — сказала она, проходя мимо них.

Как только дверь за ней закрылась, Вейд заговорил:

— Мне надо уехать через несколько дней.

— Уехать?

Для Пайпер это явилось полной неожиданностью. Хотя Вейд и держался в отдалении от нее, она знала: он за ней следит.

— В нашем офисе в Апии возникла непредвиденная ситуация. Я вернусь в понедельник.

— Надеюсь, ничего серьезного? — произнесла она нейтральным тоном.

Пайпер была уверена, что филиал в Апии работает стабильно. И там должно было произойти что-то серьезное, если Вейд решил сам поехать туда.

— У Джеймса, менеджера филиала, случился сердечный приступ. Он обязательно поправится, но пройдет некоторое время, прежде чем он снова выйдет на работу. Рой заменит его, когда вернется из Европы, но кто-то должен руководить филиалом до прибытия Роя.

— И никто, кроме тебя, не может поехать туда?

— Ты думаешь, я бы поехал, если бы кто-то еще мог справиться? Я вылетаю сегодня днем. Оставлю свою машину в аэропорту.

— Я всегда могу привезти тебя домой.

— Нет, я прилечу обратно ночью, в понедельник.

Пайпер почувствовала благодарность за то, что ей не придется провести бессонную ночь. Сейчас она ложилась спать в половине десятого. Но она могла бы лечь гораздо позже ради него.

— Ну хорошо, как скажешь, — сказала она.

— Да. — Он помолчал. — Пайпер? — Она подняла глаза и впервые встретила его взгляд за, казалось, целую вечность. — Не делай ничего, о чем можешь потом пожалеть, когда я уеду.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — сказал он.

Она бережно прижала руку к своему животу, почувствовав там какое-то шевеление.

— Я не сделаю ничего, что могло бы причинить вред моему ребенку. Почему ты думаешь, что я способна это сделать?

Он не сразу ответил ей, а затем его плечи поникли под тонкой тканью пиджака.

— Я хочу верить тебе, Пайпер, но история имеет обыкновение повторяться, и, честно сказать, я не могу положиться на тебя.

Она коснулась его плеча и почувствовала тепло сквозь его одежду.

— Ты можешь положиться на меня.

— Мне хотелось бы верить в это.