— Чего тебе нужно здесь? Отвечай, если ты честный малый; а не то я тебя сброшу с лестницы!

Дьячок подумал: «Ну, это ты, братец мой, только так говоришь» — и не проронил ни звука, стоял, словно каменный.

И в четвертый раз крикнул ему парень, но опять не добился ответа. Тогда он бросился на привидение и столкнул его с лестницы так, что, пересчитав десяток ступеней, оно растянулось в углу.

А парень отзвонил себе, пришел домой, лег, не говоря ни слова, в постель и заснул.

Долго ждала дьячиха своего мужа, но тот все не приходил. Наконец ей страшно стало, она разбудила парня и спросила:

— Не знаешь ли, где мой муж? Он ведь только что перед тобой взошел на колокольню.

— Нет, — отвечал тот, — а вот на лестнице против слухового окна стоял кто-то, и, так как он не хотел ни отвечать мне, ни убираться, я принял его за мошенника и спустил его с лестницы. Подите-ка взгляните, не он ли это был. Мне было бы жалко, если бы что плохое с ним стряслось.

Бросилась туда дьячиха и увидала мужа: сломал ногу, лежит в углу и стонет.

Она перенесла его домой и поспешила с громкими криками к отцу парня:

— Ваш сын натворил беду великую: моего мужа сбросил с лестницы, так что сердечный ногу сломал. Возьмите вы негодяя из нашего дома!

Испугался отец, прибежал к сыну и выбранил его:

— Что за проказы богомерзкие! Али тебя лукавый попутал?

— Ах, батюшка, только выслушайте меня! — отвечал тот. — Я совсем не виноват. Он стоял там в темноте, словно зло какое умышлял. Я не знал, кто это, и четырежды уговаривал его ответить мне или уйти.

— Ах, — возразил отец, — от тебя мне одни напасти! Убирайся ты с глаз моих, видеть я тебя не хочу!

— Воля ваша, батюшка, ладно! Подождите только до рассвета: я уйду себе, стану обучаться страху; авось узнаю хоть одну науку, которая меня прокормит.

— Учись чему хочешь, мне все равно, — сказал отец. — Вот тебе пятьдесят талеров, ступай с ними на все четыре стороны и никому не смей сказывать, откуда ты родом и кто твой отец, чтобы меня не срамить.

— Извольте, батюшка, если ничего больше от меня не требуется, все будет по-вашему. Это я легко могу соблюсти.

На рассвете положил парень пятьдесят талеров в карман и вышел на большую дорогу, бормоча про себя: «Хоть бы на меня страх напал! Хоть бы на меня страх напал!»

Подошел к нему какой-то человек, услыхавший эти речи, и стали они вместе продолжать путь.

Вскоре завидели они виселицу, и сказал ему спутник:

— Видишь, вон там стоит дерево, на котором семеро с веревочной петлей спознались, а теперь летать учатся. Садись под тем деревом и жди ночи — не оберешься страху!

— Ну, коли только в этом дело, — отвечал парень, — так оно не трудно. Если я так скоро научусь страху, то тебе достанутся мои пятьдесят талеров: приходи только завтра рано утром сюда ко мне.

Затем подошел к виселице, сел под нею и дождался там вечера. Ему стало холодно, и он развел костер, но к полуночи так посвежел ветер, что парень и при огне никак не мог согреться.

Ветер раскачивал трупы повешенных, они стукались друг о друга. И подумал парень: «Мне холодно даже здесь, у огня, каково же им мерзнуть и мотаться там наверху?»

И так как сердце у него было сострадающее, он приставил лестницу, влез наверх, отвязал висельников одного за другим и спустил всех семерых наземь. Затем он раздул хорошенько огонь и рассажал их всех кругом, чтоб они могли согреться.

Но они сидели неподвижно, так что пламя стало охватывать их одежды. Он сказал им:

— Эй, вы, берегитесь! А не то я вас опять повешу!

Но мертвецы ничего не слыхали, молчали и не мешали гореть своим лохмотьям.

Тут он рассердился:

— Ну если вы остерегаться не хотите, то я вам не помощник, а мне вовсе не хочется сгореть вместе с вами.

И он снова повесил их на прежнее место. Потом он подсел к своему костру и заснул.

Поутру пришел к нему встреченный человек за деньгами и спросил:

— Ну что, небось, знаешь теперь, каков страх бывает?

— Нет, — отвечал тот, — откуда же было мне узнать это? Эти ребята, что там наверху болтаются, даже рта не открывали и так глупы, что позволили гореть на теле своим лохмотьям.

Тут увидел прохожий, что пятьдесят талеров ему на этот раз не придется получить, и сказал, уходя:

— Таких я еще не видел!

Парень тоже пошел своей дорогой, бормоча по-прежнему:

— Ах, если б меня страх пробрал!

Услыхал это извозчик, ехавший позади него, и спросил:

— Кто ты таков?

— Не знаю, — отвечал малый.

А извозчик продолжал:

— Откуда ты?

— Не знаю.

— Да кто твой отец?

— Не смею сказать.

— Что такое бормочешь ты себе под нос?

— Я, видишь ли, хотел бы, чтобы меня страх пробрал, да никто меня не может страху научить, — отвечал парень.

— Не мели вздора! — сказал извозчик. — Ну-ка, отправимся со мною: я тебя как раз к месту пристрою.

Парень отправился с ним, и к вечеру прибыли они в гостиницу, где собирались заночевать.

Входя в комнату, парень снова произнес вслух:

— Кабы меня только страх пробрал! Эх, кабы меня только страх пробрал!

Услыхав это, хозяин засмеялся и сказал:

— Если уж такова твоя охота, то здесь найдется к тому подходящий случай.

— Ах, замолчи! — прервала его хозяйка. — Сколько безумных смельчаков поплатились уже за это жизнью! Было бы очень жаль, если бы и этот добрый юноша перестал глядеть на белый свет.

Но парень сказал:

— Как бы ни было оно тягостно, все же я хочу научиться страху: ведь я для этого и пустился в путь-дорогу.

Не давал он покоя хозяину, пока тот не рассказал ему, что невдалеке находится заколдованный замок, где немудрено страху научиться, если только там провести ночи три. И король-де обещал дочь свою в жены тому, кто на это отважится, а уж королевна-то краше всех на свете. В замке же охраняются злыми духами несметные сокровища. Если кто-нибудь в том замке проведет три ночи, то эти сокровища ему достанутся и любой бедняк ими обогатится. Много молодых людей ходили туда счастья попытать, да ни один не вернулся.

На другое утро явился парень к королю и говорит ему:

— Кабы мне дозволено было, я провел бы три ночи в заколдованном замке.

Король взглянул на парня, и тот ему так приглянулся, что он сказал:

— Ты можешь при этом избрать себе три предмета, но непременно неодушевленных, и захватить их с собою в замок.

Парень отвечал:

— Ну так я попрошу себе огня, столярный станок и токарный станок вместе с резцом.

Король велел еще засветло снести ему все это в замок. К ночи пошел туда парень, развел яркий огонь в одной из комнат, поставил рядом с собою столярный станок с резцом, а сам сел за токарный.

— Эх, кабы меня только страх пробрал! — сказал он. — Да, видно, я и здесь не научусь ему.

Около полуночи вздумал он еще пуще разжечь свой костер и стал раздувать пламя, как вдруг из одного угла послышалось:

— Мяу, мяу! Как нам холодно!

— Чего орете, дурачье?! — закричал он. — Если вам холодно, идите, садитесь к огню и грейтесь.

Едва успел он это произнести, как две большие черные кошки быстрым прыжком подскочили к нему, сели по обеим его сторонам и уставились дико на него своими огненными глазами.

Немного погодя, отогревшись, они сказали:

— Приятель! Не сыграем ли мы в карты?

— Отчего же? — отвечал он. — Я не прочь; но сперва покажите-ка мне ваши лапы.

Они вытянули свои когти.

— Э! — сказал парень. — Коготки у вас больно длинные! Погодите, я должен вам их сперва обстричь.

С этими словами схватил он кошек за загривок, поднял их на столярный станок и крепко стиснул в нем их лапы.

— Увидал я ваши пальцы, — сказал он, — и прошла у меня всякая охота в карты играть.

Он убил их и выбросил из окна в пруд.

Но когда он, покончив с этой парой, хотел опять подсесть к своему огню, отовсюду, из каждого угла, повыскочили черные кошки и черные собаки на раскаленных цепях — и все прибывало да прибывало их, так что ему уж некуда было от них деваться.

Они страшно ревели, наступали на огонь, разбрасывали дрова и собирались совсем разметать костер.

Поглядел он с минуту спокойно на их возню, а когда ему невтерпеж стало, он взял свой резец и закричал:

— Брысь, нечисть окаянная! — И бросился на них.

Одни разбежались; других он перебил и побросал в пруд. Вернувшись, он снова раздул огонь и стал греться. Сидел он, сидел, и глаза стали слипаться, стало его клонить ко сну. Оглядевшись кругом и увидав в углу большую кровать, он сказал:

— А, вот это как раз кстати! — И лег.

Но не успел он и глаз сомкнуть, как вдруг кровать сама собой стала двигаться и покатила по всему замку.

— Вот это ладно! — сказал он. — Да нельзя ли поживей? Трогай!

Тут понеслась кровать, точно в нее шестерик впрягли, во всю прыть, через пороги, по ступенькам вверх и вниз…

Но вдруг — гоп, гоп! — кровать опрокинулась вверх ножками, и на парня словно гора налегла.

Но он пошвырял с себя одеяла и подушки, вылез из-под кровати и сказал:

— Ну, будет с меня! Пусть катается кто хочет!

Затем он улегся у огня и проспал до бела дня.

Поутру пришел король и, увидав его распростертым на земле, подумал, что привидения убили его и он лежит мертвый.