Якоб Вегелиус

Эсперанса

Глава первая. Халидон

Его звали Халидон, и он выступал с цирковыми номерами — катался на одноколесном велосипеде или жонглировал серебристыми шариками. Под настроение и когда публика ему нравилась, он мог делать это одновременно. И не случалось еще, чтобы он упал с велосипеда или уронил шарик. Халидон свое дело знал.

После обеда он выступал перед универмагом на Ратушной площади. Прохожие останавливались и бросали мелочь в картонную коробку, которую он выставлял на асфальт. В удачные дни коробка наполнялась доверху, в плохие мелочь покрывала лишь дно.

Этот день оказался довольно удачным. Когда куранты ратуши пробили половину шестого, коробка наполнилась больше чем наполовину. Халидон сунул деньги в карман куртки, забросил велосипед на плечо и вошел в универмаг. Внутри было тепло, вкусно пахло копченым мясом, свежей рыбой из гавани и пряностями из дальних стран. Халидон шел по лабиринту узких коридоров, пока не встал у прилавка, где продавались джемы и мармелад.

Он выбирал долго, и в конце концов купил банку апельсинового мармелада с красивой этикеткой, где было написано «Древний Корнуолл». Что это за Корнуолл, кто ж его знает. Но, похоже, Капитану это название понравится. При оплате Халидон проследил, чтобы банку завернули в подарочную бумагу.

На трамвайной остановке у Главной улицы он сел в трамвай и цепко ухватился за поручень. Вагон, натужно грохоча, пробирался вверх по улицам. Уже смеркалось. Зажглись фонари, по тротуарам заторопились люди, пряча в поднятые воротники бледные лица. Халидон смотрел безучастно — мыслями он был далеко. В вагоне было тепло, и он склонил голову на вибрирующий поручень.

Неожиданно Халидон вздрогнул — он увидел в окне свое отражение.

В желтом свете неоновых трубок лицо выглядело еще карикатурнее, чем обычно. Значит, таким видят его другие. Те, кто сидят вокруг с сумками и портфелями и притворяются, что на него не смотрят.

Но Халидона не проведешь. На него смотрели всегда. Смотрели на его раскосые глаза, большие уши и нос картошкой. Бывало, кто-нибудь открыто указывал и говорил: «Гляньте-ка, господа, какая уродина!» А другие шептались за спиной и отворачивались, едва он ловил их взгляды.

Халидон не любил бывать на людях. Разве что когда выступал перед ними. Тогда-то пусть смотрят сколько угодно, раскрыв от удивления рты. Это ведь его выступление, а не он сам. Совсем другое.

В верхней части города Халидон вышел. Оседлал свой велосипед, и какое-то время изо всех сил крутил педали, стараясь забыть неприятное чувство. К этому времени улицы опустели, и в окнах были видны люди, собиравшиеся на ужин. Интересно, подумал Халидон, что же Капитан решил приготовить на этот раз? Должно быть, рыбные палочки. Они давно уже их не ели.

Когда они палочки съедят, Халидон вручит Капитану банку с мармеладом. Отличный десерт. Ну а потом они попьют кофе и, может быть, сыграют партию в джин.

Халидон подкатил к дому, на ходу спрыгнул с велосипеда, взбежал по скрипучим ступенькам на верхний этаж, дернул за ручку.

Дверь была заперта.

Капитана не было дома.

Слегка огорчившись, Халидон отпер дверь и вступил в прихожую. Там было темно. Он повесил велосипед на крюк, нашел в углу кухни коробок спичек и взобрался на стул, чтобы дотянуться до висевшей над столом лампы. Использованные спички Капитан запихивал обратно в коробку. До чего же дурная привычка: сразу зажечь лампу не получилось.

Теплый свет залил комнату. Она была тесная, но опрятная: Капитан говорил иногда, что она напоминает каюту. Здесь каждая вещь знала свое место, а лишние предметы Капитан подвешивал на шнуры, свисавшие с крючков, привинченных к потолку. Изобретательности ему было не занимать.

Халидон слез со стула и потрогал камин. Тот едва теплился. Наверное, Капитана не было целый день. Халидон достал из дровяника в чулане пару поленьев и, когда огонь затрещал, снял куртку и отпер кладовку. Перед ужином стоило перекусить кусочком колбасы.

Только тут он увидел записку, подсунутую под крышку кастрюли.

Я пошел к Элле Йонсон. Надеюсь, ужин понравится.

В кастрюле была порция рыбных палочек с картофелем и зеленым горошком. Халидон вздохнул и водрузил кастрюлю на конфорку. Ужинать в одиночку невесело. Хотя Капитан скоро придет — у Эллы Йонсон он не засиживается. Элла держала неподалеку джазовое кафе, Капитан забегал к ней поболтать и послушать пластинку-другую.

Рыбные палочки были вкусными. Убрав со стола и помыв тарелку, Халидон включил радио. Нашел канал с танцевальной музыкой и улегся в койку. Джаз Халидон не любил, от него становилось грустно. Танцевальная музыка звучала повеселей.

От работы на холоде он устал. Но, прежде чем заснуть, успел подумать, как хорошо будет, когда Капитан вернется. Наверняка он мармеладу обрадуется.

Глава вторая. В ночь

Он проснулся и резко сел в постели. Как темно! Где он сейчас? Сердце колотилось в груди, в животе свернулся холодный ком.

То, что ему приснилось, Халидон уже видел множество раз.

Он был на железнодорожной станции, бежал за отходящим поездом. Шел снег. Халидон увидел Капитана в окне купе. Тот был печален, смотрел в другую сторону. Халидон окликнул его, но Капитан не услышал. Поезд набирал ход.

Сон рассеялся… Из окна падал бледный луч луны, откуда-то доносился бой часов: дин-дон, дин-дон! Халидон огляделся, прислушался, втянул носом воздух. Тихо шумело радио, из камина пахло прогоревшими угольками. Халидон перекинул ноги за край подвесной койки, скользнул на шершавые и холодные доски пола. Беззвучно шагнул мимо стола к приоткрытой двери — в комнату Капитана. Ни храпа, ни сопения оттуда не доносилось.

Стояла полная тишина.

Халидон осторожно отворил дверь полностью, заглянул внутрь. Увидел черную громаду шкафа для одежды, за ним кровать Капитана — заправленную и пустую.

Халидон стоял в темноте. Его одолевали мысли спросонья: беспорядочные, сумбурные. Капитан давным-давно должен был прийти. Сейчас почти полночь. Куда же он запропастился?

Нужно было взять себя в руки и снова зажечь лампу. Свет прогнал из углов тени, Халидон почувствовал, как тепло вновь разливается в животе. Конечно, его сбил с толку сон. Капитан пошел в кафе Эллы Йонсон и скоро вернется! Они вместе попьют чаю с бутербродами, Капитан расскажет обо всем, что делал сегодня. Он всегда обо всем рассказывал, если приходил поздно.

Халидон поставил чайник на плиту и расположился за столом. На столе в привычном порядке лежали вещи: папки и тетради Капитана, трубка, которую он никогда не курил дома, и, конечно, колода карт. Халидон стасовал ее, разложил пасьянс. Когда пасьянс сошелся, в чайнике закипела вода. Халидон выключил плиту, несколько раз обошел стол кругом, снова разложил пасьянс.

Второй пасьянс, хотя Халидон немножечко сжульничал, не сошелся. Как только по улице кто-нибудь проходил, он вздрагивал, надеясь услышать грузные шаги по ступенькам. Но каждый раз это был кто-то другой, и шаги удалялись.

Халидон подошел к двери на балкон и прислушался к темени. Джазовое кафе Эллы Йонсон располагалось всего в нескольких кварталах отсюда. И оттуда должна была доноситься музыка.

Когда часы пробили полночь, он поднялся и открыл балконную дверь. На него хлынул холодный воздух и запах моря и осени. Внизу расстилался город с пустынными улицами и тихими домами. Отдельные светлые окна загадочно мерцали, а за крышами домов располагались гавань и большие черные трубы больших судов. На краю пирса виднелся маяк, а за ним, насколько хватало взгляда, лежало море.

Пролаяла собака. Прогромыхал ночной трамвай. Издалека доносились глухие переругивающиеся голоса. Но музыка нигде не играла. Может, кафе уже закрылось? Тогда почему Капитана все нет?

Халидон закрыл балконную дверь. Он в нерешительности стоял в центре комнаты. Вообще-то, причин для беспокойства не было. Капитан — человек опытный. Но холодок страха в животе не желал исчезать. Плохой сон спрятался где-то внутри, и Халидон не мог с этим справиться. Он поспешно оделся.

Выходные туфли, что подарил ему Капитан, стояли в тамбуре. Они были новые и очень красивые, поэтому Халидон их не тронул. Вместо этого он сунул ноги в старые башмаки и снял велосипед со стены. Вышел в прихожую, закрыл и запер за собой дверь.

Электрическая лампочка на потолке снова перегорела, свет исходил лишь из узкой щели под соседской дверью. Халидон нащупал путь до входной двери, открыл ее и погрузился в ночь.

∫

Он ехал переулками и безлюдными пустырями, сторонясь освещенных мест под фонарями и витрин — там его могли бы заметить. Ночью город для человека, который так мал, место опасное.

Хотя Халидон за себя постоять умел и знал, как надо себя вести. Он этому научился еще до того, как познакомился с Капитаном. К тому времени он успел исколесить всю страну, выступая везде, где готовы были платить, — в городах и в деревне, на улицах и на площадях, в парках с аттракционами и на рынках, под жаркими лучами прожекторов и на сыром ветру. В переносной койке он таскал на себе все свое имущество; она служила и кроватью, и дорожной сумкой, и домом. Иногда Халидону везло, и он присоединялся к труппам, где выступал вместе с магами, паяцами, женщинами-змеями, чревовещателями, акробатами. Халидон всегда держался в сторонке, занимался только своим делом. И все же рано или поздно он попадал впросак. Его обманывали жадные директоры, дразнили злые дети, травили полицейские. По непонятной причине ему попадалось больше плохих людей, чем хороших, и он взял за правило — думать о людях плохо, пока не убедишься в обратном.