Значит, она тоже увидела зеленый платок в толпе. Я лихорадочно закрутила головой, надеясь, что кто-нибудь спасет меня от этой липучки и ее коварных вопросов.

— Семья меня очень поддерживает, а федерации… я просто хочу сказать спасибо, что нашли место и для нас, девочек.

На самом деле это мы нашли себе место. Мы пробились сквозь бреши в системе и укрепились там, где для женщин раньше пространства не было. Нам ничего не давали. Мы сами все взяли. Но никто не пожелает услышать правду. А главное, сейчас было неподходящее время для такого разговора.

Зрители бурно зааплодировали. Наконец журналистка переключилась на Роксану, и я ретировалась от греха подальше.

Солнце уже клонилось к горизонту. Весь мой адреналин и возбуждение от игры испарились, я дрожала от прохладного вечернего ветерка. Из чьего-то телефона донеслись искаженные голоса — на «Хиганте» пели. Я попыталась понять, где владелец телефона, — хотелось узнать новости.

Ага, это судья смотрел трансляцию. У его ног стояла плотно набитая спортивная сумка.

— Это «Сентраль» только что забил? — спросила я как можно дружелюбнее.

Судья ничего не ответил — даже на простое «да» поскупился, — а лишь небрежно пожал плечом и повернулся ко мне спиной.

— Скорее! — воскликнул оператор. — Еще успеем на второй тайм! Это ж надо, столько времени проторчать тут, на матче, который никому не сдался!

Он завозился, упаковывая камеру. Надо быть круглым дураком, чтобы разгуливать с такой дорогой аппаратурой по нашему району. Даже в светлое время суток.

— Пошевеливайся, нам пора! — крикнул он журналистке.

Ее эта грубость вроде бы не задела, но плечи у нее как будто напряглись. Вместо того чтобы сорваться с места и побежать на «Хиганте», как требовал оператор, журналистка снова нацелилась на меня. Я застыла. Но она подошла и протянула мне руку.

— Спасибо, что нашли для нас время… Фурия, верно?

Оператор у нее за спиной уже просто кипел.

Я кивнула, а журналистка сказала:

— Удачи на Южноамериканском кубке. Буду за вас болеть. Если что-то понадобится, дайте знать.

— Спасибо! — Но что мне могло от нее понадобиться?

— Лусиана! Да пошли уже наконец! — Оператор решительно напирал на нас, видно было — вот-вот взорвется.

Лусиана глубоко вздохнула, словно прося небо дать ей терпения. Оператор схватил ее за локоть.

— Мой источник с пятого канала говорит — там на трибуне сам Титан!

Лусиана стряхнула его руку и, не сказав больше ни слова, побежала за ним к машине.

Визг покрышек — и телевизионщики умчались.

Титан, Диего, приехал в Росарио.

4

— Хассан, пошли, — сказала Роксана. Под футболкой у нее поблескивала медаль. — Мои родители хотят отвезти нас домой, пока матч «Сентраля» не закончился и на улицах еще нет пробок.

Вообще я терпеть не могу, когда Роксана зовет меня по фамилии. Но тут побежала с ней. Меня распирало от желания срочно сообщить ей, что Диего приехал и он на стадионе.

Диего Феррари был лучшим другом Пабло, гордостью нашего города и международной сенсацией. Пресса прозвала его Титаном, потому что прозвища Бог и Мессия уже были заняты Марадоной и Месси соответственно. О Диего говорили, что на поле он приковывает к себе больше внимания, чем королевская особа — в толпе или на светском рауте. Он был из тех редких талантов, что рождаются раз в поколение. В прошлом году «Ювентус» заметил Диего и подписал в основной состав, прежде чем он успел дебютировать в «Сентрале».

Диего был моей первой любовью, с ним я впервые поцеловалась и, как миллионы по всему миру, была на нем помешана. Но я вовремя прикусила язык. Роксана Диего недолюбливала. Впрочем, ей вообще не нравился никто из мужчин-футболистов. «Все они — нарциссичные гады», — заявляла она, и, глядя на папашу и братца, я не могла с ней не согласиться.

А вот Диего — он был совсем другой. Правда, я не видела его целый год. За такой срок человек может здорово измениться. Лично я изменилась. Кто знает, как на него повлияла мировая слава?

Мне нестерпимо хотелось увидеть его хоть краешком глаза. Скорее всего, он пойдет в бар напротив дома Роксаны — отметить с парнями победу, если «Сентраль» выиграет, или напиться из-за проигрыша.

По идее, моей команде тоже пойти бы отмечать победу, но, в отличие от профессиональных футболистов, большинство из нас были на мели. Девочки расходились с поля, каждая в свою сторону.

— Чао, Фурия, — сказала Синтия.

Мия и Лукреция подхватили:

— Чао, Фурия!

Сеньора Алисия укладывала в свой автомобиль инвентарь — мячи, сетки для ворот, угловые флажки и прочее. Услышав, как все повторяют мое новое прозвище, она подмигнула мне.

— Так, команда, никаких выходных! — напомнила она.

Я помахала на прощание сеньоре Алисии и девочкам. И, не желая признаться себе, что надеюсь на встречу с Диего, пошла за Роксаной к машине ее папы.

Все улицы на подступах к стадиону были перекрыты. Даже когда сеньор Фонг объяснил, что живет в соседнем квартале, молодой офицер дорожной полиции остался непреклонен. На стадионе в тысячи глоток орали песню, и протесты сеньора Фонга потонули в этом громовом пении.

Un amor como el guerrero, no debe morir jamás…

«Такая любовь, как у воина, умереть не должна никогда…»

— Пап, высади нас, мы быстрее дойдем пешком, — сказала Роксана. — Я так в туалет хочу — ужас.

Ее родители заспорили, но наконец сеньора Фонг сказала:

— Все в порядке, Густаво, давай их высадим. Мне все равно надо заехать в магазин на Авелланеде, посмотреть кое-что.

— В таком случае, девочки, ваша остановка.

— Только будьте осторожны, chicas, девчата! — крикнула нам вдогонку сеньора Фонг, когда мы выбрались из машины.

— Обожаю твоих родителей, — призналась я Роксане. — Мой папаша бы начал ругаться со мной, даже если бы сам хотел, чтобы я шла домой пешком.

Роксана пожала плечами, но щеки ее порозовели.

— Да, они у меня ничего такие.

Мужской матч закончился, и со стадиона «Хиганте» потоком хлынули торжествующие болельщики. Они размахивали желто-синими полосатыми футболками и флагами, горланили церковные воскресные гимны, радовались победе «Сентраля», позабыв обо всем на свете.

Есть у футбола такое свойство: он заставляет забыть и о курсе доллара, и о грядущих выборах, и даже о личной жизни. На несколько часов жизнь становится прекрасна.

Мы с Роксаной стояли на перекрестке улиц Кордивиола и Хуана Б. Хусто, а перед нами компания парней и девушек распевала и прыгала на месте, ожидая, пока отъедет машина скорой. От лотка с горячими колбасками-чоризо поплыл аромат жареного мяса, и в животе у меня отчаянно заурчало. Улицу перекрывала цепочка дорожного патруля. Мы не успели и шагу сделать через дорогу, как поющая группка болельщиков оживилась. Какая-то девчонка подбежала к цепочке недовольных полицейских.

— Самого Титана увидела! — объявил один из парней. — Диего Феррари.

Как и все вокруг, я повернулась к бару, словно подсолнух к солнцу. Тут-то из бара и правда вышел Диего, и улица взорвалась аплодисментами и приветственными возгласами. В потертой, но явно новой кожаной куртке и белоснежной футболке с портретом Лионеля Месси в образе Христа с нимбом, Диего выглядел стопроцентной звездой, каковой он и был. Каштановые волосы, гладко зачесанные со лба и блестящие от геля, упрямо вились над ушами. А в ушах при малейшем движении сверкали сережки. Бриллиантовые сережки.

Вокруг Диего толпились журналисты, а он все подписывал и подписывал то, что ему совали поклонники: листки бумаги, футболки, детское одеяльце, голую руку.

Роксана развернулась ко мне.

— Ты знала, что он приехал?

Я не успела даже ответить «нет».

— Amore mío, fai l’amore con me! [Возьми меня, любимый! (ит.)] — звонко выкрикнула у меня за спиной девица лет двадцати с чем-то, и мы аж подскочили.

Роксана безудержно расхохоталась. И хотя я думала, что умру на месте от стыда за эту девицу, но на меня тоже напал смех.

Года два назад Роксана прямо помешалась на книге и фильме «Три метра над уровнем неба». Вроде классика, но Роксану здорово зацепило. Она везде ставила метки «3м_У_Н». Даже итальянский начала учить, чтобы прочитать роман в оригинале, и меня тоже заставила заниматься — за компанию. Я развлекалась — произносила по-итальянски всякие хулиганские фразочки, которые мы бы ни за что не рискнули сказать в жизни. Так вот фраза, которую выкрикнула девица, — она как раз была моя.

Девица выкрикнула ее еще раз, громче, и, похоже, Диего ее услышал. Я даже издалека увидела, как он покраснел. Прикусил нижнюю губу и помахал поклонникам. Мне захотелось кинуться к нему, позабыв обо всем. Я уже собиралась сказать Роксане, что нам надо домой, но тут Диего взглянул прямо на меня. И просиял ослепительной улыбкой. У меня от нее перехватило дыхание.

— Камила! — крикнул он и замахал, мол, давай сюда, давай ко мне.

Однако Роксана заслонила меня и поспешно напомнила: «Журналисты!» Правда, я уже и сама юркнула за спины девушек, которые заспорили, кого же это звал Диего. И каждая заявляла, будто она и есть Камила.

Разумеется, обращался-то Диего ко мне, и подбежать к нему мне ой как хотелось. Но Роксана была права…