Мы с Полиной телепортировались к пассажирскому терминалу.

Вчера я созвонился с менеджером компании, владеющей лайнером, и выяснил, что телепортация в полете не запрещена, но для прыжков выделены специальные боксы, доступ в которые открывается исключительно пассажирам «Симфонии». В базу уже внесены мои отпечатки пальцев и сетчатка глаза — они проверяются автоматикой на входе и выходе. Кроме того, дверь бокса заблокирована, ее можно открыть универсальной пластиковой картой. Той самой картой, на которую я перевожу деньги, чтобы обменять их на корабельные токены.

Так что попасть на хардбольный матч я смогу.

А вот регистрацию придется проходить на равных условиях с остальными.

Мы с Полиной направились к терминалу — здоровенному комплексу из стекла и стали, вросшему в бетонное покрытие. Всюду сновали снегоочистительные машины. Парковка забита, на кассах очереди. Насколько я понял, посадка ведется одновременно на несколько кораблей. Жесть, в общем.

Я бы не справился с этим дерьмом, но администрация аэровокзала всюду установила электронные табло, указатели и стенды с алгоритмом действий. Так что шок сменился бурной деятельностью. Первым делом мы с Полиной сдали багаж, раздобыв в специальном терминале стикеры с названием корабля и номером каюты. Затем, ориентируясь по указателям, нашли стойку, добросовестно отстояли в очереди минут двадцать, сдали свои паспорта и активировали карты пассажиров. Дальше наш путь пролегал по зеленому коридору в зал ожидания. Когда набралась толпа человек в пятьдесят, нас погрузили в автобус, вывезли с терминала и доставили к воздушному пирсу номер шерсть.

Масштаб происходящего мы оценили издалека.

На фоне свинцово-серого неба громоздились воздушные корабли. Многоступенчатые махины, зависшие над бескрайним бетонным полем. Кораблей было много — я насчитал их десятка два. Все эти штуки парили над нами, состыковавшись с пирсами.

Пирс — условное название.

Если вы представляете себе причал в морском порту, облепленный резиновыми покрышками, то незамедлительно сотрите этот устаревший образ. Аэровокзальный пирс — это ячеистая металлическая конструкция. Башня, соединяющая бетонное поле с нижними люками корабля. Один люк грузовой, второй — пассажирский. А еще есть третий, он для персонала. И четвертый, технический. Для тестировщиков, ремонтников, настройщиков и наладчиков. Не забываем, что энергия на корабле вырабатывается мощными генераторами, а их необходимо заправить топливом. Баки тоже наполняются через технические порты. В теплых широтах будут развернуты солнечные панели — они станут дополнительным источником электропитания.

Башня в сравнении с кораблем кажется крошечной, но по мере приближения автобуса к лифтам я понял, что высота конструкции сопоставима с девятиэтажным домом.

Выходим из автобуса.

На нас тут же обрушивается пронизывающий ветер.

— Гадство, — ругается сестра.

Мы утеплились максимально. Пуховики, шарфы и шапки. Высокие ботинки с меховым подкладом. Лыжные штаны. И всё равно ветер норовит залезть под капюшон и выдавить слезы из глаз.

Тень лайнера усугубляет наше положение.

Дно корабля, по моему мнению, способно накрыть целый квартал. Ощущение такое, что небо превратилось в стальной потолок. Я вижу стыки листов обшивки, люки с примкнутыми шлангами и кабелями, сдвинутые сегменты. А еще — обзорные панорамные вставки из каленого стекла. Вставки затонированы, интерьер помещений не рассмотреть. К пирсу непрестанно прибывают автопоезда с провизией и необходимым в пути снаряжением. Неспешно подкатывают фуры с логотипами известных брендов.

Отсюда не видно всего корабля, но я знаю, что «Симфония неба» издалека смахивает на овальный в сечении холм, заостряющийся к носу. При ближайшем рассмотрении выяснится, что палубы громоздятся вверх уступами. Там, над нашими головами, много прогулочных террас — все они недоступны при наборе кораблем высоты. Венчает всю эту роскошь крытый бассейн, вписанный в обширную рекреационную зону. В программе путешествия написано, что сегменты остекления втягиваются в корпус — это будет сделано, когда мы достигнем теплых широт и приблизимся к уровню моря.

В этом мире классическое судоходство вымирает.

Небесные корабли развивают большую скорость, обладают лучшей грузуподъемностью, им не грозят шторма, рифы и мели. Даже сомалийские и карибские пираты не грозят, ибо у них нет летательных аппаратов, способных нанести ущерб подобной махине. Я уж молчу про службу безопасности, в которую нанимают одаренных бойцов со всего света.

Пассажирский лифт поднимает по десять человек.

Мы пробиваемся в первую десятку.

Стенки кабины прозрачные, и я вижу, как серая поверхность земли проваливается вниз. Бетон припорошен снегом, всюду — росчерки колес от тягачей, фур и автобусов.

Наш автобус уползает к терминалу.

У меня есть полминуты, чтобы присмотреться к другим пассажирам. Все они упакованы в теплую одежду, лица хмурые и раздраженные. Дорогие шубы, пальто и манто. Пожилые аристо, молодые красотки, бодрые старушенции. Пара с маленькими детьми, мальчиком и девочкой. Разные люди.

Лифт останавливается на зарешеченной платформе.

Ветер насквозь продувает площадку.

Мы неспешно выходим из кабины, грохоча подошвами ботинок по ребристой поверхности. В дальнем конце площадки расположен откидной трап, являющийся по совместительству крышкой люка. Трап ведет в подсвеченное нутро корабля. Поднимаемся по одному. Нас встречает бортпроводница в небесно-голубой форменной куртке со считывающим устройством в руках. Дополнительная проверка. Мы проводим карточками по окошку сканера и поднимаемся по ступенькам дальше.

Всюду — камеры.

С технологией распознавания лиц.

Я понимаю, что это сделано в целях безопасности, но на душе неуютно. Когда за тобой подглядывают… мерзковатое чувство.

— Куда теперь? — спросила Полина.

— К лифтам, — улыбнулся я. — Ты же не хочешь топать пешком через двадцать палуб?

Вопрос риторический.

Трап выводит нас в обширное пространство с панорамным остеклением. Я вижу коридор, протянувшийся по правому борту, угловой диванчик, пару кресел и целых шесть лифтовых дверей, возле которых скапливается народ. Двери периодически открываются с мелодичным звоном. Створки раздвигаются бесшумно и плавно.

Мы входим в кабину вместе с двумя пожилыми аристократами и черноволосой девушкой, не вылезающей из-под ножей пластических хирургов. Опухшие губы вызывают отвращение, но вид у девушки такой, словно она оказывает нам большую честь своим присутствием.

Пожилая дама в манто проводит карточкой по считывателю.

— Вам куда? — вопрос адресуется мне и Полине.

— Четырнадцатая палуба.

— Нам выше.

— Седьмая, — небрежно бросает черноволосый мутант женского пола.

Нумерация идет с нижних ярусов, поэтому мы избавляемся от гламурной давалки и возносимся по шахте в небеса. Меня вжимает в пол — скорость у кабины приличная.

Лифты на лайнере просторные, с зеркальной отделкой стен, кондиционированием и белой плиткой под ногами. Номера палуб поочередно всплывают в электронном табло. Всего я насчитал двадцать две маркированных цифрами кнопки. Плюс стандартные «старт», «стоп» и колокольчик.

Кондиционер работает в режиме обогрева.

Четырнадцатая палуба встретила нас уже знакомым лаунджем и шикарной панорамой за окном. Полина сорвалась с места, подбежала к стеклу и уставилась на заснеженный аэровокзал. Вдалеке плавали еще несколько кораблей. Терминал, несмотря на обширную площадь, напоминал черепаху, вросшую в землю и втянувшую конечности под панцирь. Пирсы смутно прорисовывались в белой круговерти, а свинцовые тучи действовали на меня удручающе.

Смотрю на часы.

Без четверти двенадцать.

Вот сейчас все и ломанутся на стойки регистрации. Все десять тысяч пассажиров, взявшие билеты на тропический рай. Прибавьте сюда три тысячи человек экипажа. Капитан, пилоты, навигаторы, механики, мотористы, повара, бортпроводники и туева хуча других специалистов, о которых я раньше и не задумывался. Аниматоры там, крупье, инструкторы в бассейнах, продавцы, бармены, официанты, танцоры и музыканты… Ух, лучше не углубляться в эти дебри.

— Идем, — трогаю Полину за плечо. — Надо заселиться.

Задача оказалась нетривиальной.

Кольцевой коридор опоясывал весь корабль, а мы оказались в центральной его части. На нашей палубе строители разместили добрую тысячу кают. До двери с табличкой «8075» я добирался дольше, чем от общаги до лицея в холодную зимнюю пору. Радует, что мы без багажа.

Вереница дверей по правую руку слилась в бесконечную цепь.

Слева, за обзорными сегментами, ярилась метель.

Когда я выбирал каюту для проживания, то сразу отмел всю внутреннюю дешевку. Сьюты с дворецкими в стиле лофт слишком дорогие — оставил их на будущее. Долго выбирал между номерами с окном и балконом. Последний вариант — это красота. Панорамное остекление в пол, шикарные виды, возможность загорать в шезлонге прямо у себя дома. Единственный минус — со мной летит девятилетний ребенок. Если Полина потеряет осторожность и вывалится с балкона — это верная смерть. Зоны турбулентности круизным лайнерам не страшны — работает какая-то хитрая магия. И всё же… Считайте меня параноиком.