Глава 6

Секретарь райкома отвёл глаза на маленькое окно гуртовой избы и что-то подумал о летнем дне, блестевшем за стеклом. Он вообразил красоту всего освещённого мира, которая тяжко добывается из резкого противоречия, из мучительного содрогания материи, в ослепшей борьбе, и единственная надежда для всей измождённой косности — это пробиться в будущее через истину человеческого сознания — через большевизм, потому что большевизм идёт впереди всей мучительной природы и поэтому ближе всех к её радости; горестное напряжение будет на земле недолго.

Андрей Платонов

В утренние часы первого рабочего дня терминал особенно запружен. Не найдя свободного места среди моря пластиковых стульев, я плёлся вдоль вереницы кафешек, где царила нервная суета, кокетливо обёрнутая в служебные улыбки. Отыскав угол, наиболее отдалённый от этого безобразия, уселся на пол, скинул лямку лэптопа и прислонился к стене, прикрыл глаза.

Разноголосое бормотание толпы сливалось в давящий фон, изредка прерываемый объявлениями, доносящимися из-под высоких сводов. В памяти всплывали обрывки прочитанного накануне. Так как в пятницу-субботу я бездельничал, вчера пришлось навёрстывать упущенное, и воскресный день прошёл за изучением документов и наработок Тима Чи.

Избранный им ход мысли понемногу обретал ясные очертания. Я проверил время и попытался расслабиться. Но новый проект уже завладевал мною, заполнял, захватывал. Я же всё это знаю, умею и даже люблю. Интеллектуальный вызов приятно будоражил. Несколько угнетали недосып и эти десять утра, ни с того ни с сего выдуманные Ариэлем, но и с ними можно будет ужиться, привыкнув к новому распорядку дня.

Разобравшись с парочкой ускользающих деталей, я прибыл на работу в приподнятом расположении духа. В коридоре — никого. Кимберли помахала через прозрачную перегородку, что-то втолковывая телефонной трубке. Я покосился на закрытую дверь кабинета и вздохнул с облегчением.

За столом, напротив моего места, я с удивлением обнаружил Ирис. Пробормотав приветствие, я преодолел секундную растерянность, расчехлил ноутбук и стал подсоединять провода. Закончив, откинул экран, и он с сухим стуком упёрся в её монитор.

— Прости, — я подвинул лэптоп и принялся с преувеличенной тщательностью настраивать градус наклона.

Ирис поправила очки, уголки её губ дрогнули. Я сосредоточенно нахмурился и включил компьютер. «Много тут наработаешь», — думал я, ощущая острую нехватку личного пространства. Я откинулся и вытянул ноги, намереваясь, пока загружается система, непринуждённо уставиться в потолок, но, выпрямляясь, случайно пнул её под столом. Ирис улыбнулась, не поднимая глаз. Тут в комнату ворвался Ариэль:

— Илья! — выпалил он и умолк, словно забыв, зачем его сюда занесло.

Внезапное вторжение вывело меня из замешательства.

— Ты как? Всё нормально? — опомнившись, напористо проговорил шеф, явно подразумевая нечто большее, нежели мои личные дела.

— Всё…

— Идём, — он развернулся и вышел.

Ирис ободряюще кивнула.

— Илья, что мы будем делать?

— Простите, о чём, собственно, речь? — тактично осведомился я.

— Мы договорились. Причём заметь, я тебе ничего не навязывал. Обсудили и приняли решение по обоюдному согласию. Признаюсь, я разочарован. — Ариэль выдержал многозначительную паузу. — Это дело принципа. Соблюдение взаимных договорённостей — основа здоровых рабочих отношений. В четверг мы…

— Но я же пришёл в десять! — выпалил я. — На час раньше, как вы и…

— Не в десять, а в начале одиннадцатого. Я специально ждал — тебя не было.

Я хотел ответить, но чувствовалось, что шеф ещё только подбирается к пику своего монолога.

— Возможно, тебе кажется, что точное время прибытия не так уж важно? — бушевал Ариэль. — Ошибаешься! Напротив, оно архиважно! В этом отражается всё твоё отношение к работе!

Ариэль взглянул на меня. Я молчал.

— А как иначе?! — возмутился он. — С этого начинается рабочий день. Это базис. Основа. То, что ты проецируешь…

Шеф говорил. Говорил жарко и напористо, демонстрируя незаурядное красноречие и широкий спектр ораторских приёмов.

— Ариэль, в принципе, я полностью согласен, — осторожно вымолвил я, дождавшись конца. — Но в данном конкретном случае не в силах что-либо изменить. Есть расписание рейсов…

Зазвонил телефон. Шеф сорвал трубку и сделал предупредительный жест.

— Важный разговор, — прикрыв микрофон, он кивнул на дверь.

Скоропостижно вышвырнутый из кабинета, я потоптался в коридоре и решил спуститься покурить и развеяться. Снял ключ с дощечки напротив комнаты Кимберли и инстинктивно взглянул в её сторону. Она игриво пошевелила пальчиками и произнесла одними губами «ха-ай!».

Покурив, поднялся наверх, зашёл в туалет и вернулся в офис. Когда вешал ключ, дверь за моей спиной распахнулась. Я обернулся и прямо перед собой обнаружил Кимберли со всеми выпирающими округлостями.

— Эй, а что ты так долго делал в туалете? — с обезоруживающей непосредственностью выдала она.

— Вам нечем заняться? — процедил я.

— Ты чего? — Кимберли нелепо захихикала.

Интересно, она за всеми подмечает, кто сколько времени проводит в уборной, или один я удостоился? Наверняка можно было свести всё к шутке, но я даже в шутку не заигрываю с женщинами, с которыми не планирую лезть в постель. Прежде всего, из соображений экономии жизненной энергии и душевной гигиены.

— Ты сегодня какой-то квёлый. Всё хорошо?

Я отвернулся, вошёл в комнату, сел и уставился в монитор, чувствуя, что Кимберли всё ещё околачивается на пороге. Когда она ушла, позвал Тима, и мы засели за код. Потом я отправился в лабораторию, где провёл остаток дня, купая в аквариуме ультразвуковые сенсоры. Таня-Марина производила измерения для исследования моей гипотезы, Тим Чи заглядывал подсобить с настройками, да забегал Ариэль и устраивал проверки бдительности:

— Что делаешь?

— Опыты.

— Как идёт?

— Нормально.

Вечером я вымыл аквариум и вернул утомлённые артерии в морозильник.

* * *

Во вторник я уже никуда не спешил, не носился по павильону, не переживал из-за пробок. Бегай не бегай — вовремя всё равно не успеть. Интересно, когда шефу наскучит устраивать утренние разборы полётов? По прибытии проследовал в кабинет, внутренне готовый к очередной экзекуции.

— Не сейчас, — отмахнулся Ариэль.

Придя в комнату, я занялся кодом. С непривычки чертовски отвлекало лицо Ирис, маячившее над экраном. Задумываясь, я отводил глаза от монитора и наталкивался на неё. Чувствуя это, она насмешливо поглядывала на меня. Когда настало время обеда, мы с Тимом, не сговариваясь, отказались и вернулись к обсуждению протоколов генератора-приёмника. В опустевшем офисе, где никто не врывался поминутно с вопросами, водворилась рабочая атмосфера, и мы быстро во всём разобрались, после чего я, наконец, приступил к настоящему делу. Не терпелось поэкспериментировать с цифровыми фильтрами и исследовать несколько идей.

— Ты куришь, верно? — войдя, Ирис остановилась подле меня.

— Угу… — пробормотал я, силясь понять, почему мои фильтры урезают гораздо больший диапазон частот, чем предполагалось.

— О! А то я здесь как белая ворона, — обрадовалась она. — Идём вниз?

— Погоди минутку, у меня тут кое-что…

Я попытался наскоро проверить ещё два вертевшихся в уме варианта, но её присутствие мешало толком сосредоточиться. Я поднялся, и тут появился Ариэль:

— Я говорил со Стивом, — возвестил шеф, — из первичных данных уже ясно, что ты оказался прав. Хвалю, отличная работа, — он энергично потряс мою руку и продолжил на одном дыхании. — Я занят по горло — встреча с инвесторами. Сегодня вы без меня, ребята. Дерзайте, мировая медицина ждёт от вас подвига!

Благословив нас в этакой своеобразной манере, он стремительно удалился.

— Давненько его таким не видела, — призналась Ирис. — Поздравляю.

— Мне просто повезло, — отозвался я с наигранной небрежностью.

— А как вообще у тебя с ним?

— С переменным успехом. Он мне каждый день устраивает… — я запнулся, подыскивая слово, — беседы. Вчера, к примеру, втирал об «обоюдном согласии».

Уловив заинтересованное выражение, я продолжил.

— Ты разве не в курсе, как выглядит обоюдное согласие в исполнении Ариэля? Он говорит — надо так и эдак. Я возражаю. Он настаивает, что иначе никак. Я нехотя произношу «ладно». И вот, пожалуйста, — обоюдное согласие состоялось.

Ирис рассмеялась, и я принялся рассказывать о неразрешимой дилемме времени прибытия на работу. Но торчать на солнце было жарковато, и нам пришлось прерваться. Она вернулась в здание, а я отправился обедать и заодно разведать окрестности. Когда-то я учился неподалёку и нередко гостил у знакомых, живших в частных домиках американской мечты с газончиком перед крыльцом, мощёной дорожкой, стоянкой у ворот гаража и непременным бассейном на заднем дворе, где осенью плавают опавшие листья и никто никогда не купается.

Спальные районы утыканы этими однотипными мечтами, расставленными вдоль улиц, дробящих окраины на прямоугольные секции. В деловой части города всё иначе. Реставрированные дома перемежаются постройками современного стиля с зеркальными окнами. Большинство зданий невысокие, в несколько этажей, и далеко отстоят друг от друга, создавая ощущение лёгкости и простора. Мерно клацая, проплывает белый трамвай. По краям широких тротуаров — деревья, их кроны смыкаются над проезжей частью. Облицовочный камень подходит вплотную к стволам, и кажется, что деревья воткнуты в гранит.