Я усмехнулся, исподтишка наблюдая за ней. Ирис ловко сворачивает по два-три листика и элегантным движением отправляет в рот. Не потребление пищи, а хореографический номер какой-то.

— Между прочим, Тиму что-то не понравилось в первой части…

— То есть? Что значит «не понравилось»?

— Он утверждал, что там нечто не совсем правильно… Принялись спорить и спорили так долго, что я запуталась. — В очередном па образовывается еле заметная заминка. — Да они и сами быстро потеряли нить и решили продолжить отдельно. С этого момента Ариэль стал поминутно интересоваться у Стива с Тимом, что они думают.

— Та-а-ак, и что же они думают?

— Ну, Стив, сам понимаешь, на рожон не лез, а вот Тим всё норовил уточнить какие-то нюансы… — Справившись с взбунтовавшимся стебельком сельдерея, она продолжила: — В общем, не зря старался, шеф его похвалил.

— Дал кусочек сахара? Потрепал по холке?

— Тим — мутный тип. Ты бы с ним поосторожней…

— Ой, да ладно, тоже мне корифей канцелярского крючкотворства…

Хотя… И вправду, Тамагочи, разумеется, не в восторге от того, что у него отняли основой проект фирмы. И что из этого следует? Я поморщился, словно от изжоги, и отложил вилку. Не то что был повод для серьёзных опасений, но всё же эта, по сути, банальная ситуация приобретала дурной привкус.

— Ты-то как? — решил я сменить тему. — Как успехи в академии?

— Да-а… в принципе, ничего… — Ирис нацелилась на томат черри, сделала выпад, но тот увернулся. — Слепили черновик статьи, осталась волокита с правками. Надо бы начинать писать диплом…

— Но?..

— Но, я уже полтора месяца бьюсь над расчётами дифференциальных уравнений в цилиндрических координатах.

— Жуть какая!

— Прекрати ёрничать! — Ирис предприняла очередную попытку, но помидор вновь ускользнул.

— Прости, я так… для разрядки драматизма. Как тебя в эти дебри занесло?

Она смерила взглядом подозрительный овощ и откатила на край тарелки, изолируя очаг сопротивления. Мы углубились в обсуждение математических аспектов, а под конец, усыпив бдительность неприятеля, моя собеседница осуществила стремительный обходной манёвр, и строптивый помидор пал под сокрушительным натиском, в назидание представителям флоры, ещё осмеливающимся вступать в единоборство с человеком.

Официантка убрала со стола, я заказал кофе, а Ирис — нечто абсолютно непроизносимое. Я посоветовал, вместо того чтобы искать аналитическое решение, применить инструменты прикладной математики, и, со свойственным мне занудством, взялся за описание различных программ для численного анализа.

— Надо подумать. Может, ты и прав, мы уже столько времени угрохали…

— Подумай-подумай. Если что — помогу.

— Спасибо, попробую пока сама. Ладно, небось Ариэль вернулся, изнывает там без тебя. Да и пора бы делом заняться.

Глава 10

Единственный человек, действительно интересующийся нашим внутренним содержанием, — патологоанатом.

Сергей Федин

Встав затемно, я наскоро собрался и пустился в путь. Выбравшись на пронзающую мегаполис навесную трассу, включил радио — и салон взорвался нечеловечески бодрым голосом, зачитывающим утренние новости. Я сменил станцию, наткнулся на рекламу, потом на другую рекламу, потом на какую-то попсу и вновь спешно переключил.

— …По представлению древних славян, Понедельник, видите ли… — по-питерски редуцируя предударные гласные, уныло пережёвывал немолодой диктор, — являлся, так сказать, вполне реальной личностью.

На выходных было принято решение добираться в Сан-Хосе на машине. Ежедневные полёты плюс поездки в и из аэропорта отнимали часов по пять-шесть, и я стал всё чаще оставаться у друзей. План был таков: выезжать в понедельник рано утром, три дня ночевать в окрестностях Сан-Хосе и в четверг возвращаться обратно.

— В праздник Преображения, иначе Яблочный Спас, — беспощадно доносилось из динамиков, — Господь одаривает яблоками праведников, а грешникам, согласно языческой традиции, в преисподней яблоки раздаёт Понедельник. — Память присоединилась к линчу над моей психикой и любезно представила внутреннему взору сцену разлетающихся по кабинету Ариэлевых яблок раздора.

Очередное нажатие кнопки:

— Русское радио Южной Калифорнии ищет таланты! — врезался в эфир захлёбывающийся восторгом девичий визг. — Приглашаем вас принять участие в открытом конкурсе радиоведущих! Наше радио…

Остаток пути прошёл в тишине. Наткнувшись на меня, Ариэль забывает, куда направлялся, с порога тащит в кабинет и принимается втолковывать, какое колоссальное значение имеет текущий проект, какую судьбоносную роль он играет в развитии компании, и именно сейчас результаты нужны позарез, говорит он, рубанув ладонью по горлу. Начав издалека, шеф подбирается к теме эквизишн-кода, являющегося первым звеном, — довольно трудоёмким, но относительно простым и прямолинейным, в смысле разработки.

— Ты же понимаешь… — увещевает меня Ариэль, пока я гадаю, к чему ломается эта комедия. — Все лавры в любом случае достанутся тебе. Ты разрабатываешь основную и, что гораздо важнее, творческую концепцию. Эквизишн для тебя просто инструмент.

Пилюля, подаваемая под этим соусом, заключается в том, что, по «общему» мнению (то есть по мнению начальника), всем, и в первую очередь мне самому, будет куда как удобней передать эквизишн Тиму, освободив время для основной части проекта. По осведомлённости в деталях чувствуется, что Тамагочи изрядно потрудился, внушая Ариэлю эту светлую мысль. Судя по всему, предполагается, что мне это не понравится из амбициозных и собственнических соображений.

Однако ожидания руководства не оправдываются. Когда он заканчивает, я легко соглашаюсь, прикинув, что Тамагочи может оказаться полезен. На первых порах он хотя бы отвлечёт Ариэля составлением своих излюбленных документов, а там, глядишь, и вовсе потопит его в бумажном море.

Выйдя из офиса, перегибаюсь через перила открытой галереи и застаю коллег за ежедневным ритуалом. Почему-то решение, когда обедать, принималось внутри, а где именно — снаружи. Договорившись, сотрудники расходились буквально на минутку что-то доделать и собирались спустя полчаса. Потом дружно топали к лифту, ехали вниз, брели через холл и, встав в дверях главного входа, где мешали всем входящим и выходящим, пускались в прения, куда податься.

Офис находится на втором ярусе пятиэтажного здания. Наверху располагается несколько модельных агентств, фотостудия и школа манекенщиц. В лифте мы регулярно имеем удовольствие лицезреть претенденток, штурмующих подиум красоты и славы. Их лица предельно сосредоточены, взгляд холоден и устремлён мимо и сквозь. Видимо, в сверкающее будущее мирового гламура. Первый этаж занимают модные рестораны и бары, куда мы, по негласному соглашению, никогда не ходим. Там стильные девочки с отсутствующим видом кушают суши и играет обезжиренная электронная музыка.

Внутри тоже не скучно — за стеной студия звукозаписи, и время от времени на нас обрушиваются цунами, низвергаются водопады, и далёкие раскаты грома извещают о надвигающемся шторме. Тигриное рычание перекликается с рублеными фразами и вспышками гнева, доносящимися из кабинета Ариэля. За другой такой же перегородкой наша секретарша (то есть административный директор) без устали тарахтит по телефону. Даже в отсутствие звукозаписи стереоэффект, создаваемый Кимберли и Ариэлем, конкретно сносит крышу. Всё это, помноженное на тесноту, которою я усугубил притащенной из лаборатории аппаратурой, довершает рельефную картину наших трудовых будней.

Тем временем в студии начинается озвучка военного фильма, и мы попадаем под шквальный огонь. Морская пехота скрежещет зубами, буквально в паре метров рвутся гранаты, и после основательной артподготовки боевые вертолёты заходят на штурм. Но осадное положение не смущает бесстрашную Кимберли, она невозмутимо разъясняет, оправдывается, настаивает, уточняет и, невзирая на предсмертные стоны тяжелораненых, добивается своего. Как-то нашим соседям подкинули то ли порно, то ли жёсткую эротику. Признаться, я оказался не готов к работе в таких условиях. Опять же, напротив сидела Ирис.

Положение спас Ариэль. Спустя полчаса стонов, всхлипов, причмокиваний и завываний он, весь красный как варёный омар, выскочил из кабинета и бросился к эпицентру разврата. Хардкор мгновенно прекратился, зато разъярённые вопли слышались ещё довольно долго.

* * *

Тягуче, словно вязкая смола, тянулась первая безвылазная неделя в Долине: проза затяжных рабочих дней, канувших в чёрную дыру офисного пространства, и вечерние поездки во Фриско с неизменными бытовыми неурядицами, связанными с ночёвками в гостях. Стремясь свести к минимуму последние и наверстать упущенное, в смысле, проигранное Ариэлю в баталиях за сроки, время, я всё чаще засиживался допоздна.

Шеф дёргал меня значительно реже. Отобрав эквизишн, он переключился на Тима. Первым делом они, естественно, затеяли составление грандиозного плана, поглотившее их обоих и практически нейтрализовавшее Ариэля, чей неусыпный учёт и контроль уже давно вышел за все рамки приличия. Единственным новым бытовым неудобством стал сам Тамагочи. Если раньше он тихо сидел, забившись в своём углу, то теперь, шныряя к Ариэлю, ему приходилось продираться через узкий проход между стеной и моим стулом. Смотрелось это довольно комично, и мне всякий раз с трудом удавалось сдержать улыбку.