— Саша, иди к нам! — весело позвала Клавдия Матвеевна, вольготно расположившись на диване перед праздничным почти накрытым столом. — Мы тут музицируем!

— Потом, ба! Потом. Дядя Егор, ты меня извини…

Парень спешно направился на кухню, надеясь застать Дину там. Егор и Клавдия вернулись к жизнерадостному песнопению, не замечая туда-сюда носящейся с тарелками обеспокоенной Тамары, которая изо всех сил пыталась успеть накрыть на стол до прихода гостей.

— Мам, хлеб куда нести? — в комнате появилась Люся с подносом нарезанного черного и белого хлеба.

— На окно пока поставь, — Тамара бросила недовольный взгляд на распевающуюся мать. — Мам, ты бы хоть помогла.

— А я и помогаю! — как ни в чем не бывало весело откликнулась Клавдия. — Мы с Егором настроение нужное задаем. На кухне и без меня места нет. Ты же целую ораву помощников привлекла.

Клавдия была в чем-то права. Тамаре действительно помогали сразу три соседки (вызвались сами). Но даже это было для Тамары не аргумент. Тамара одновременно злилась на мать и завидовала ей. Злилась, потому что Клавдия беспечно перепоручила нарезку сыра подруге-соседке, и в то же время завидовала этой самой беспечности. Вот ей бы, Тамаре, так! Наплевать! Забросить все, в том числе и работу! И отдыхать в свое удовольствие, занимаясь только тем, что тебе по душе. Но поступить так она не могла. Из-за детей. Из-за той же матери, чья мизерная зарплата в ДК не вызывала ничего, кроме смеха.

— Салфетки… — всполошилась было Тамара. — Салфетки где? Не хватает! — с горечью добавив: — Мам, ну я же просила побольше пачек купить!

— Томк, да не гоношись ты так, — беззаботно отмахнулась Клавдия, — кухонных полотенец притащим, если кому чего не хватит.

От расстройства у вымотанной Тамары на глазах проступили непрошеные слезы. Она последние несколько дней как белка в колесе бегала, готовилась к проводам, и все ради чего? Чтобы проколоться на каких-то салфетках?!

Мать наконец-то почуяла, что с дочкой творится неладное.

— Томк, ты чего? — приостановила гитариста Клавдия, но Тамара, отмахнувшись, быстро вышла из комнаты.

Не хватало, чтобы гости увидели ее слезы. Тамара выбежала в сад. Сделав несколько глубоких вдохов, немного успокоилась. Взяла себя в руки, вытерла слезы.

Нервы сдавали… И салфетки тут совершенно ни при чем — Тамара и сама это прекрасно понимала. Просто Саша уезжает. Она не была дурой и понимала: в лучшем случае — на два года. В худшем — навсегда. Тамаре уже озвучили часть, где будет служить ее любимый пасынок. Именно из этого региона в прошлый раз в поселок и пришел тот самый злополучный «груз-200», который встречали, а потом хоронили всем районом.

Динке она пока об этом не рассказывала, потому что боялась ее реакции. И того, что та может выкинуть, лишь бы не дать Саше уйти.

* * *

Динка стояла на стуле в кухне, доставала с верхнего шкафа рюмки. Нарядно одетый Миша стоял тут же — страховал подругу, принимая посуду, и заодно любовался на стройные ноги девчонки. На Динке было надето ее выходное платье. Приталенное, чуть выше колен, нежно-бежевого цвета. То самое, в котором она была на выпускном. Не богатое, зато прекрасно смотрелось на фигурке, подчеркивая женские изгибы. Дина редко надевала такое. Обычно Тамара ей покупала куда более простенькую, неброско-мешковатую одежду. Словно сознательно пряча красоту дочери, которая с каждым годом проступала все сильней.

— Дин, давай я помогу. — Миша протянул руки, чтобы, воспользовавшись ситуацией, как бы невзначай приобнять девчонку, которая уже собиралась спускаться.

Но Динке были неприятны чужие мужские прикосновения. Она прекрасно понимала, что Миша хоть и хороший друг, но, по сути, такой же парень, как и остальные. И ничто мальчишечье — типа полапать понравившуюся девчонку — ему не чуждо.

— Миш, я же сказала — не надо, — стараясь скрыть раздражение, ответила Динка, поворачиваясь с графином в руках.

В кухню тем временем просочились деловитые нарядные Люся и Ботаник в домашнем фартуке. Они только что отнесли очередную порцию салатов на стол и пришли за картошкой и ароматной курицей, которая была запечена в духовке под сыром и майонезом. Валерка, мимоходом бросив взгляд на глупо улыбающегося Мишу, буркнул:

— Опять этот…

Мишку Валерка недолюбливал. Но не из-за ревности. А из-за… туполобости. Как и Динку, его раздражали люди, которые не понимают ни намеков, ни слов, даже когда им что-то говорят напрямую.

— Дин, картошку нести? — уточнила Люся, беря тарелку с жареным картофелем, только что вынутым из духовки.

— Неси, неси! — отозвалась старшая сестра, доставая последние рюмки с дальней полки шкафа. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. Платье слегка задралось, Миша не смог удержаться, чтобы не полюбоваться стройными ногами Динки.

В этот самый злополучный момент на кухню и зашел Саша.

Красивый. Высокий. В джинсах и белой рубашке с короткими рукавами, которая невольно подчеркивала накачанные руки парня. На несколько секунд в кухне зависла немая сцена. Со стороны могло показаться, что Саша вошел не вовремя — как раз в тот момент, когда Динка с Мишей решили пообниматься.

У Саши от ревности буквально помутилось в глазах.

— Извините, что помешал, — отступил назад хмурый Александр. В его голосе отчетливо слышалась горькая обида на Динку. Он быстро развернулся и вышел, оставив в недоумении Мишу.

— Что это с ним? — в очередной раз удивился Миша, искренне не понимая, что происходит с Александром. Почему тот последнее время смотрит на него, как на врага.

Растерянная Динка молчала. Она бы и сама хотела знать, почему Саша так остро на все реагирует.

* * *

В воздухе витал запах вечерней летней свежести. Только что прошла гроза, оставив после себя многочисленные лужи. В одной из таких луж с прозрачной дождевой водой отражались золотые купола церкви.

Это было небольшое подсобное помещение, расположенное прямо под церковью. Маленький кухонный гарнитур, крошечный стол, два стула.

— Христе Боже, благослови ясти и питие рабом твоим, — отец Андрей перекрестил чай, и они с Сашей сели за стол.

Парень был хмур и молчалив. Отец Андрей, знавший Сашу много лет, прекрасно понимал, что с ним происходит. Пожалуй, он был единственным человеком, которому Сашка в минуты отчаяния еще несколько лет назад доверил свою сокровенную тайну.

— Не переговорил еще? — на всякий случай уточнил священник, прекрасно зная о любви Сашки к Динке.

— А зачем? Ей и без меня неплохо. — Вместо Александра говорила его ревность. — Вон за ней Мишка ухаживает. А я… Что ей я…

— Обида и ревность плохие советчики, Саша, — покачал головой священник.

— Отец Андрей, а если она меня не любит? — наконец выдавил свои самые тяжелые сомнения парень. — Или любит, но просто как брата. Не знаю… Я боюсь… Я боюсь… Я правда боюсь ее потерять.

В голосе парня звучало столько неподдельной боли, смятения, страха, что священнику ничего не оставалось, как только пожалеть эту заблудшую душу.

Конец ознакомительного фрагмента