Но этого хватило, чтобы догадаться — во всей этой ситуации есть некая неизвестная мне подоплека.

А дальше… Если разумный хочет что-то узнать, то, живя в своем замке с рождения, он уж точно догадается кому можно задать абсолютно невинный вопрос. И с кем в беседе можно бросить ненароком реплику, которая сама по себе ничего не значит, но позволяет убедиться в верности предположений. А если этому разумному еще и некуда спешить — то рано или поздно он соберет разрозненные стеклышки в единый витраж. Может быть, витраж этот и будет отличаться от цельной картины, но исходную задумку мастера рассмотреть позволит.

Дело в том, что мой благородный отец, Вольтур Аласс, герцог Аласский, был большим ценителем прекрасных дам (о подобном приличной тэйрим тоже знать не полагается, но я и не знаю, честно-честно).

Противоположный пол отвечал ему взаимностью, и от нее нередко случались плоды: в замке Лунь, помимо законных герцогских сыновей, растет с дюжину отцовских бастардов. Герцог принимал эдакие подарки легко, признавая отпрысков, разумно полагая, что правильно воспитанный бастард послужит укреплению рода, и в этом был, безусловно, прав.

Но случались иной раз и подарки совсем другого рода.

Однажды его светлость угораздило обратить свой взор на ведьму. И ладно бы, высокий лорд просто одарил колдунью благосклонностью — так нет же.

Уж чем он ее обидел, мне выяснить не удалось, но ведьмы — существа вспыльчивые, эмоциональные и под воздействием этих своих черт, склонные к решительным и необдуманным поступкам.

Склонны-склонны, я знаю, о чем говорю. У нас вообще бездна недостатков, и только силами матушки и ее же неустанными трудами, мне удалось привить хоть какое-то подобие черт, приличествующих достойной тэйрим. И то, удалось ли, привились ли — ох, не знаю. А ее сиятельство матушка и вовсе уверяет, что я неуправляема и совершенно не поддаюсь воспитанию…

У той ведьмы не нашлось никого, кто мог бы приучить ее к благородной сдержанности, и обидевшего ее герцога она неблагородно и несдержанно прокляла.

Его сиятельство на тот момент был вне замковых стен, а походный маг-лекарь никакого проклятия не обнаружил, и батюшка решил, что брошенное ему в лицо «Твои дети будут плакать так же, как я!», было всего лишь запальчивыми словами обиженной женщины.

И лишь когда тэйр вернулся в свои земли, матушка Риксин тут же увидела, что нет, не было, и тут же похвалила высокородного тэйра за недельное промедление. Её дочери, Ните, тогда было уже пять лет, и она утверждает, что от «похвал» доброй женщины тряслись стены их избушки на болотах и ходили ходуном топи.

Это, конечно, неправда — ну не станет ведьма, выжившая и сумевшая выжить с дочерью на руках, а значит, сильная и разумная, орать на своего покровителя и благодетеля. А если и станет, то такой уж точно хватит сил принять меры, чтобы никто не узнал о подобном.

И его сиятельство герцог Аласский не из тех, кто позволит ничтожной рихте оскорбить своё достоинство. Нет-нет-нет, ни за что! Он — тэйр от кончиков ногтей до кончиков волос, и все его вассалы, все его слуги, знают своё место!

…и уж если бы он такое непотребство позволил, ему-то точно хватило бы благоразумия не допустить утечки сведений!

Так что в этом Нита не то чтобы приврала — мне бы не посмела! Скорее, детская память сыграла с ней шутку.

А с батюшкой — его ответственность. Возможно, брось он все дела и помчись к пригретой ведьме сразу, всё бы обошлось. Но он промедлил, проклятие успело прорасти и рассеяться, матушка Риксин не сумела не то что снять его, а даже верно диагностировать, только определив, что удар придется по детям.

Всех батюшкиных отпрысков — и законных, и внебрачных — тут же проверили, но с ними всё оказалось в порядке.

О том, что герцогиня беременна, стало известно позже.

Когда я родилась, матушке Риксин меня показали немедленно.

Тогда-то и выяснилась страшная правда.

Быть магом — благородно и почетно.

Быть ведьмой — низко, постыдно, позорно!

Ведьмы распутны и порочны.

Ведьмы вздорны, злопамятны, эгоистичны, не владеют ни собой, ни собственной силой.

О нет, я не льщу себе мыслью, что уж я-то точно не такая, я просто верю, что это описание — собирательный образ, перечень всех пороков, присущих всем ведьмам, а каждой отдельно взятой достается что-то своё, но…

Два-три столетия назад меня, матушку Риксин, и её дочь Ниту отправили бы на костер.

А нынче я отправляюсь под венец с Вейлероном, и несу в его семью порченую кровь.

К слову, матушка так и не простила отцу того, что её дитя получило проклятие. Даже внебрачные сыновья его сиятельства раздражали ее куда меньше, чем родная дочь. Бастарды кланялись герцогине при встрече, держались почтительно и знали своё место, не претендуя на места её сыновей.

Дочь же…

Выплыви правда обо мне наружу, это запятнало бы ее имя. Родословная герцогов Аласских известна на десятки поколений и не отмечена ни единым сомнительным предком. Конечно, если всплывет мой дар, то всплывет и информация о проклятии, но, но, но…

Для рихтов ведовской дар — плохо, очень плохо. Для тэйров — хуже не придумаешь.

Он наследуется спонтанно и непредсказуемо, но вытравить его из родословной, если корень зла пущен, уже невозможно — ведьма может появиться и через три, через пять поколений после первоисточника.

К тому же матушке нелегко далось моё воспитание. Воспитать благородную тэйрим из ведьмы и при этом не позволь никому узнать, что она ведьма — задачка не для слабонервных. Матушка Рискин перебралась из своих болот в замок Лунь и с самых малых лет лично учила меня, как держать в узде ведьмовскую силу. А единственная ее дочь, Нита, пошла ко мне в услужение, чтобы непосредственно контролировать усвоение этих уроков и прятать мой дар за своим. Сама маменька по возможности не спускала с меня глаз, и все в замке были свято убеждены, что герцогиня души не чает в дочери и не представляет себе разлуки с ней.

Но даже этого не хватало, чтобы обеспечить пристойное поведение одной-единственной тэйрим. Я старалась, честно старалась, но…

Что там говорить — выходка с побегом на озеро, во время которой я познакомилась с его величеством Астеем Пятым, была невиннейшей из моих шалостей.

Наверное, узнав о скорой свадьбе, матушка обрадовалась, что отныне мои проказы — не её забота. И тут, конечно, решение его сиятельства расторгнуть брак и воротить проблемную дщерь к родительскому очагу, не могло вызвать радости…

Не то чтобы от этой мысли мне захотелось расплакаться — я давно признала за её сиятельством право на недовольство неудачным чадом — но всё же…

Мои родители молчаливо мерились взглядами.

Маменька отвела взор первой.

— Думаю, дорогая, тебе стоит помочь нашему сыну подобрать для невесты подарок, достойный её красоты, — сообщил герцог, и она склонила голову в согласии, а затем поднялась и вышла.

Бальное платье шелестело парчой, мерцали вышивки и иллюзии…

— Милая, — после непродолжительного молчания обратился ко мне отец, — я понимаю, ты испугана, но на самом деле тебе нечего бояться. Твой будущий супруг при мне дал слово его величеству, что не обидит свою жену и будет относиться со всем надлежащим почтением, и, если он это слово нарушит, ты в любой момент, слышишь, в любой, сможешь обратиться за защитой к королю. Что же касается остального — тебе нужно будет потерпеть совсем недолго. Только до тех пор, пока ты не найдешь артефакт Лунь.

Я почувствовала, как мои губы округляются:

— Он же пропал еще до моего рождения! Я даже не видела его ни разу!

— Ничего, это не помешает, — спокойно отозвался батюшка. — Эссей Тирениум после многолетних изысканий и кропотливой работы создал артефакт, который, по его убеждению, способен отыскать артефакт Лунь. Он внимательнейшим образом изучил все исследования его создателя, и убежден, что все работает так, как нужно. При приближении к искомому артефакт поиска начнет нагреваться. Одна проблема — максимальный радиус поиска составляет не более двадцати шагов, а использовать его могут только кровные члены рода Аласс.

Я сидела и хлопала ресницами. Бессчетное количество раз.

Артефакт Лунь — один из самых крупных булыжников преткновения между Алассами и Вейлеронами после Лужков. Он был создал моим прадедом, талантливым магом, и на то время, да и, пожалуй, сейчас, являлся одним из самых надежных средств массовой магической защиты от инородцев. Попадая в поле его действия, они будто получали удар по голове — теряли ориентацию и цель, становились медлительными и бестолковыми, и часто бросались друг на друга, а те, кто все же доходил до стен замка, легко истреблялись.

Артефакт был единственным в своем роде. Он был прочно привязан к родовым землям и не работал больше нигде, но мощь его впечатляла. Благодаря ему, герцогство Аласское однажды сумело в одиночку отбить Великую Волну. Отец рассказывал, что несмотря на то, что его дед продал короне свои изыскания, воссоздать артефакт, подобный Лунь, ни у кого не получилось. Почему — неизвестно.

А потом, спустя пару десятилетий, когда герцогом стал сын создателя и мой дед, артефакт Лунь исчез. Более того, он испарился за несколько часов до малой волны. Оставив земли Алассов абсолютно неготовыми к нападению. Они собирались сражаться с ошеломленными, раздробленными и оглушенными инородцами, а получили в противники полноценную армию.