Забавно, в каких обстоятельствах он снова мне пригодился.

Эльфийский народ разделился на две ветви так давно, что сейчас точной даты назвать никто не мог. Впрочем, тут следует сделать поправку — никто из не-эльфов назвать не мог. Я лично не сомневаюсь нисколько, что сами дивные помнят и даты, и инициаторов, и причины, по которым родовые ветви разделились по сторонам конфликта так, а не иначе.

Со временем раскол между эльфами лишь ширился — всё больше отдалялись языки, все сильнее разнились культурные традиции и даже основные фенотипы, всё глубже становилась взаимная неприязнь.

Но несмотря ни на что, у них всё еще оставалось много общего: острые уши, глубокая нелюбовь к человеческой империи, присоединившей к себе эльфийские миры, высокомерное презрение ко всем, кто не эльф, и магия.

Улучшались техники, оттачивались приемы, совершенствовались методики — но суть темноэльфийской магии оставалась той же, что у их светлых родичей.

И до сих пор наиболее эффективно против светлых эльфов работают приемы их темных собратьев.

Поэтому я и шла сейчас по хмурой слякоти Восьмого Гномьего мира, укутавшись в теплый плащ и магическую защиту, на встречу с посредником, который выведет меня на специалистов по проникновению куда угодно с целью добыть что угодно.

Вода падала сверху серой моросью, противной взвесью, стекала с капюшона моего дождевика и чавкала под ногами грязными ручьями. Именно за этот чудесный климат, делавший магический поиск если и не безнадежным, то весьма, весьма затрудненным, Восьмерку и облюбовали наемники разной степени законопослушности и прочие асоциальные элементы. Здесь тот еще крысятник, по правде говоря. Но, во-первых, я нынче, и сама в некотором роде загнанная в угол крыса, а во-вторых, если знать, к кому обратиться, купить здесь можно абсолютно всё. Я же нынче собиралась купить услугу по взлому темноэльфийской сокровищницы.

Буквы на вывеске кабака, где я назначила встречу, были по-гномьи основательными и угловатыми. Из дерева здесь не строят, в здешнем климате дерево гниет, порастает грибком и плесенью, не спасают никакие обработки, покрытия и пропитки: два-три года — и всё, добрые хозяева, меняйте крыльцо. Так что деревянные постройки в Восьмом Гномьем мире — роскошь. Зато здесь даже обычный кабак средней паршивости может позволить себе окна из настоящего гномьего стекла, — и сквозь них зазывно льется в дождливую хмарь желтый уютный свет.

Я мазнула невидящим взглядом по серому камню стен и буроватому — ступеней, на всякий случай сканируя их на магию, и потянула на себя дверное кольцо.

Стоило только шагнуть за порог, как меня окутали тепло и сытные запахи. Легеньким заклинанием высушив дождевик, я перекинула его через руку и, отказавшись от услуг мальчишки-полового, неторопливо пошла меж столов в сторону отдельных кабинетов, отстраненно прислушиваясь к звуку своих шагов и своей магии.

Страховать себя я начала, как только переместилась сюда с Сумёта. Всегда спокойней, когда есть пути отхода.

Я уже бывала здесь, когда оставляла местной гильдии заказ на специалиста узкого профиля. Сегодня меня должны были свести с исполнителем.

Никогда бы в жизни я не пожелала себе оказаться там, где я оказалась — в гномьем кабаке «Железная жила», никогда бы не пожелала себе делать то, что я делаю…

Но каждый мой шаг приближал меня к цели. А значит, я там, где должна быть, и делаю то, что должно быть сделано.

И я не отступлюсь.

Живот не сводило характерной судорогой, и колени не слабели: я не чувствовала страха — ментальная установка работала прекрасна. Тело ощущалось легким и ловким, а мысли — четкими и кристально ясными.

И только сердце отсчитывало свой ритм чуть быстрее обычного: «Тудум, тудум, тудум».

И вот наконец дверь нужного кабинета прямо передо мной.

Сейчас станет ясно, приблизилась ли я к цели, или мне снова предстоит мучительный и кропотливый поиск.

Я потянула дверь на себя и вошла в кабинет.

…и узнала «исполнителя» мгновенно — стоило лишь железным пальцам сомкнуться на моем запястье и защелкнуть на нем артефакт-блокатор магии.

Этого темного эльфа я не забуду никогда!

«Бежать» — дернулись было инстинкты и заткнулись, задавленные разумом.

Вырываться — терять лицо, время и возможность реализовать хоть сколько-то выигрышный ход.

Магия — отрезана браслетом.

Снять… не знаю, смогу ли, но на попытки нет времени, а делать нужно что-то немедленно, именно сейчас!

Нужно что-то внезапное. Что-то, что собьет его с толку, отвлечет и даст выиграть время.

И, глядя на него глаза в глаза, чувствуя запястьем его пальцы как ожог, я шагнула вплотную к темному и поцеловала его.

Да, я определенно сбила его с толку.

Правда, сориентировалась остроухая погань мгновенно. Миг — и он перехватил инициативу, ладони сжались на моих руках стальными капканами, и, прижав меня к двери кабинета, он требовательно впился в мои губы, продлевая и углубляя поцелуй.

Губы, пусть жесткие, были знакомо приятны, нахальный язык будил ощущения, которые я, как мне казалось, придумала, а длинное, твердое тело прижатое к моему, будоражило воспоминания, пуская волны дрожи. И я, расслабив мышцы, откинулась спиной на опору позади меня и позволила себе уплыть в эти ощущения, прислушиваясь к ним и смакуя.

…прижавшееся ко мне тело. Мои пальцы переплетены с его и руки плотно прижаты к двери. Ментальная установка, которой я успокаивала себя перед встречей, слетела, и теперь по жилам расползалась будоражащая смесь из страха, азарта и — Великое Ничто его пожрало бы, этого темного, но так и есть — возбуждения.

Замечательно. А я-то всю жизнь считала, что я правильная девушка и мне нравятся правильные вещи!

И пока тело погружалось в эти эмоции и ощущения, разум работал совершенно в ином направлении.

Расколоть блокировку сходу не удалось. Эльфийский артефакт действовал по щадящему варианту: он отрезал меня от управления силой, но не лишил доступа к ней полностью, возможность видеть и чувствовать магию осталась. И только пытаясь колдовать, я ощущала себя запертой в саркофаге: нигде не жмет, не давит, но и двигаться не позволяет.

И всё же, этот щадящий режим оставлял мне шанс. Я чувствовала, верила, что если постараюсь, если проявлю ловкость и гибкость — смогу извернуться внутри, как гимнастка в цирковом ящике, и вывернуться из блокировки…

Мне просто нужно время!

И когда темный решил разорвать поцелуй, попытался отстраниться, а, может быть, даже что-то сказать — я не дала ему этого сделать. Мне нужно еще время!

…мой дождевик упал на пол первым из нашей одежды.

Следом отправился его камзол.

Шейный платок.

Рубашка была ослепительно белая и безнравственно-дорогая, родная сестра той, которая осталась на полу пещеры в Улариэ: каменный шелк [Производится из нитей скального шелкопряда, магически выведенного темными эльфами. Способен употреблять в пищу камни твердых пород, создавая нить, обладающую уникальными свойствами. Одежда из каменного шелка является разновидностью легкой брони.], пуговицы, изрезанные рунами…

Я потянулась к ним — и мои руки выпустили из тисков.

Мелкая верхняя пуговица с трудом поддавалась нервным пальцам, кожа шеи казалась смуглой от контраста с воротником, а от темного пахло терпко и пряно, и этот запах будоражил сознание, отвлекал от мыслей о спасении.

Пуговица выскользнула из петли.

Первая попытка не удалась. Ничего, мы попробуем еще раз. Ведь если восприятие сохранилось, значит, какие-то потоки мне доступны. Вся проблема только в том, что они настолько тонки, что расползаются от попыток сплести их в чары…

И двойственность моих намерений лишь добавляла пикантности и остроты ситуации осознанием: я собираюсь использовать свою женскую привлекательность, чтобы провести темного. Это… будоражило.

Попытка проваливалась за попыткой.

Пуговица поддавалась за пуговицей.

Руки темного, теперь не занятые удерживанием моих, скользили по моему телу, и грубая шерсть не спасала от плотных прикосновений. И это тоже осложняло спасение.

От бедер — до груди, так весомо, так ощутимо. И сжав мою грудь властным, хозяйским жестом, они пускают по мне горячие искры, и те отзываются дрожью между ног.

И руки отправляются в обратный путь, плотно прижавшись к моему телу, скользят вниз, и на бедрах сжимаются, сгребая ткань платья в кулаки, поднимая ее… чтобы скользнуть под этот ворох. Коснуться голой кожи над границей чулок.

Ох! Оракул, помоги!

…и очередная попытка рассыпается уже по вине эльфа.

И я, открыв глаза (когда я успела их закрыть?), не успев подумать, возмущенно кусаю голую грудь передо мной, чуть выше темного овала соска.

Возмездие следует незамедлительно: мои ягодицы стискивают под платьем, а меня прижимают к… к горячему, твердому — и новое «Ах!» вырывается из меня непроизвольно, с выдохом.

А тёмный прикусывает моё ухо — нежную мочку, и легонько касается её самым кончиком языка, еле ощутимыми движениями.

…под ними, но не из-за них рассыпаются потоки, сплетенные в очередную попытку обойти блокировку.

Мне так обидно!

Ненавижу тебя, темный…

Но ему плевать — лишь бы я продолжала выгибаться, прижимаясь к нему всем телом и беззвучно поскуливать от болезненно-сладких ощущений.

Усилием воли мне удалось собраться.

…я не сдамся. У меня есть цель.

И одна часть меня продолжает перебирать плетения и варианты в поисках спасения. А другая погружается острое удовольствие от того, как трется об меня сквозь штаны тело темного. Пока что — сквозь штаны.