— А иначе они бы написали, что вам плевать на все, кроме денег. Всегда будут эти дурацкие статьи и те, кто им верит. Мне жаль их — тех, кто не видит, что вы настоящие, а не дурацкие образы.

— Все артисты — это образы, — внезапно возразил Томас, и Никки недоуменно на него уставилась: она тут их защищает, а выходит, что зря? — Просто разноотдаленные от реальной личности.

— В смысле? Вы ведь всегда так искренне говорите, пишите песни о том, что происходит в жизни, открываетесь на сцене. Только вот не говорите, что это все — игра, иначе уже я переломаю вам ребра!

— У нас лучшие поклонники, — усмехнулся Ник без намека на обиду или злость.

— Николь, — Томас пододвинул к кровати один из стульев для посетителей и «оседлал» его, укладывая руки на спинку. Никки смотрела на расстегнутый ворот рубашки, но никак не могла себя заставить встретиться с ним взглядом. — Невозможно быть откровенным на сто процентов, когда ты публичный человек. На сцене все играют роли, просто кто-то — чужую, а кто-то — иную версию своей. Ты же понимаешь, что у нас — семьи, друзья, с которыми мы общаемся так, как не можем, например, на интервью или с фанатами. Да и песни… Когда ты пишешь о том, что происходило или происходит в твоей жизни, ты выбираешь моменты, ловишь эмоцию и возводишь ее в абсолют. Это всегда лишь часть истории, вырванная из контекста. При этом она не становится менее правдивой и откровенной. Так что да, даже самый настоящий артист — это образ. Просто образ его самого, который отличается от просто человека.

— Поэтому мы и пришли через черный вход, — вступилась Кейси. — Как просто люди, которые переживают из-за случившегося, а не как артисты к пострадавшему фанату.

Никки очень хотелось их обнять. Всех сразу и каждого в отдельности. Странно, она никогда не задумывалась над этим, не копала так глубоко, хотя всегда себя считала довольно умной и понимающей ситуацию. Но, видимо, действительно понять ситуацию можно, только побывав с другой стороны, прочувствовав на себе и найдя себя в этом огромном сумасшедшем мире.

— Тогда я рада, — голос так откровенно подрагивал, что Николь надеялась только на то, что ребята спишут это на ее состояние, а не на внезапно защекотавшую в глубине горла нежность, — что я фанат артистов, которые играют себя.

— Давно, кстати? — подал голос Грег, и Никки снова вспомнила о том, как он что-то говорил ее маме.

Она непроизвольно потянулась к татуировке на шее, словно там были не просто знаки, а точные даты начала этой истории.

— Пять лет. Я знаю, что вам говорили это тысячи раз, и я просто буду одной из многих, но вы меня спасли тогда… Ужас, как банально звучит, ненавижу быть такой размазней.

— Ну так ребра не поддерживают, вот и размазало немного.

— Аарон! — шикнула Кейси, когда тот подмигнул Никки — она оценила его юмор.

— Пять лет назад моя лучшая подруга покончила с собой. Я недоглядела, не заметила. У меня отец был болен, и я… Не то чтобы не обращала на Алекс внимания, просто как-то старалась не замечать плохого вокруг вообще. Ее мама отдала мне пару вещей и плеер. У Алекс был… достаточно всеядный вкус в музыке, знаете, когда после крутой песни внезапно играет такое, что ты удивляешься не тому, как оно в плей-лист попало, а как вообще такое существует в природе. — Никки улыбалась, но в то же время отчетливо ощущала, как сквозь бинты и физическую боль внутри снова открывает пасть огромная черная дыра. Кейси осторожно подобралась поближе, чтобы приобнять ее, а Томас уверенно сжал ладонь Никки. — И вот я все гоняла эти песни, кричала на Алекс, плакала, злилась, скучала… а потом услышала «Lullaby». Я всегда говорю, что эта песня обняла меня — странное сравнение, но так и было. И мне стало чуть-чуть легче — ровно настолько, чтобы сделать вдох.

— Sing to me, sing to me ‘till I can take a breathe, — тихонько напел Томас, улавливая знакомые фразы, Кейси и Николь тут же подхватили: — Hold to me, hold to me ‘till I can feel your care. This lullaby helps me survive. This lullaby…

— Вот примерно так и было. Я-то и раньше много музыки слушала, но только тогда поняла, что это не просто фон в машине или картинка в телике. Это как круговорот тайн и откровений: артисты — слушателям, те — вселенной. Каждый ведь о своем поет, каждый о своем слышит. Так и вы стали для меня чем-то, что напоминает об Алекс — в хорошем смысле. Я ведь и тату делала за двоих, и мерч покупаю себе — и ее размера, на концерты хожу за двоих. Оказалось, среди всякой дряни у нее в плеере была очень хорошая группа, моя группа, а я даже не знала этого, ни разу так и не смогла ей сказать, как горжусь вами и восхищаюсь.

Она не хотела реветь. У нее, возможно, уникальный и единственный шанс встретиться с «Tricksters», но вместо нормального разговора она развела драму, из-за которой у Томаса блестят глаза, а Кейси всхлипывает на ее плече — посмотреть на остальных мешали слезы.

— Спасибо за эту историю. Такое сложно рассказывать, я знаю. Но вот эти моменты делают нашу музыку, нашу жизнь важной и стоящей.

— Томас прав, — голос Грега звучал приглушенно, словно его рыжая борода поглощала звуки, но все понимали, что дело совсем не в этом. — Все говорят о славе, деньгах, премиях. Но все дело в людях, в том, что ты можешь им дать.

— Все еще считаю, что у нас лучшие фанаты, — Ник пытался быть беззаботным, но барабанящие по колену в спортивных штанах пальцы выдавали его с головой.

— Для тебя всегда, всегда, — выделила голосом Кейси, все еще немного всхлипывая, — будет билет на любое наше шоу, о’кей?

— Два билета, — поправил ее Томас.

И эта внимательность к ее истории, к ее словам о походах на концерты за двоих тронула Никки даже больше, чем их приход. Неважно, насколько они меняются на сцене, ведь там они божественны в любом случае, важно то, какими великолепными людьми они остаются, когда сходят с нее.

Они болтали еще около часа и даже сделали несколько фото — Аарон снова язвил о декорациях, — и все это время Николь впитывала их голоса, запоминала мелкие черты, вроде колец на пальцах Ника, тонких вьющихся прядей возле ушей и шеи Кейси, морщинок между рыжих бровей Грега, привычку поправлять часы у Аарона или такого легкого и непривычного смеха Томаса — совсем не как на видео. Теперь они стали чем-то большим, чем просто любимая группа — они стали реальными и простыми. И это, возможно, было самым дорогим, что «Tricksters» могли для нее сделать. Уходя, они все ее осторожно обняли и подарили диск с новыми песнями. Она поклялась не обмануть их доверие и едва не разрыдалась снова, хотя плакать — точно не одна из ее привычек. Словно вместе с ребрами сломались и доспехи, которые все эти годы прикрывали ее ранимость.

* * *

Трой исколесил все любимые места Джо в Иствуде. А потом — просто рандомные. Он отслеживал новости в «твиттере» — многие фанаты «LADE» писали о пожаре. Спасибо многолетним отношениям с фанаткой — он отлично ориентировался в фандомной жизни и в способах получения информации. Трой старался подходить ко всему спокойно, но внутри поднималась паника. Вот так, да, у взрослого и достаточно сильного парня крышу сносило от неизвестности. Новостей от Джо не было уже много часов, а его собственная жизнь внезапно оказалась разрушенной до основания. Он не знал, как дальше жить без Скай, никогда не представлял себе такого варианта, но простить все произошедшее… Когда ты готов кому-то подарить всю свою жизнь, любовь, сделать все, на что способен, а в ответ этот кто-то не может найти для тебя времени, никаким прощением или шансом не исправишь. Нечего исправлять, ведь нечему было и ломаться, кроме его собственных иллюзий.

Трой заехал за кофе в какую-то случайную кофейню в Стоквуде — есть не хотелось совсем, но организм очень стремился отключиться, чтобы не думать обо всем, сохранить хотя бы остатки рассудка и адекватности. Пока его американо готовился, он как-то ненароком подслушал разговор двух бариста. Не в его правилах было слушать чужую болтовню, но слова «база» и «пожар», прозвучавшие полушепотом, привлекли внимание.

— …Итан поэтому и взял выходной — хотя сам же вписался работать перед Новым годом. Вроде как они все еще там — разбираются с остатками базы.

— Вот уж не везет парню, — вздохнула девушка-бариста и повернулась к Трою. — Ваш кофе.

— Спасибо, — машинально схватив бумажный стаканчик, поблагодарил Трой и все же рискнул спросить: — А не подскажите, где эта база находится? Я случайно услышал ваш разговор…

— И случайно заехали в кофейню, где работает Итан? — усмехнулся парень за стойкой, абсолютно не веря Трою. Он и сам бы себе не поверил, но сейчас был тот случай, когда отступать нельзя ни в коем случае.

— Я знаю, как это выглядит, но это правда. Там… В той базе была моя подруга — и мы до сих пор ничего не знаем о ней. Прошу, помогите мне.

Бариста смотрели на него с сомнением, решая, можно ли отправить к своему другу этого помятого и потерянного парня.

— Ладно, — девушка быстро набросала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула Трою. — Выезжай с парковки и сразу направо. Ты не слишком похож на фаната, который караулит парней для фото.