Да и ребёнок, наделённый силой, обычно не слишком сильно страдал — он становился вялым, глаза потухшими, его не интересовали больше детские шалости и забавы. Если рядом находился знающий взрослый — он быстро распознавал симптомы и избавлял детское тело от недуга ещё до того, как начнутся изменения. Но даже если рядом никого не оказывалось, и ребёнок сгорал в болезни, вызванной отравлением иной сущностью, этот процесс занимал месяцы, а то и годы. Нередки были и случаи самоисцеления.
Но чтобы так, за ночь…
— Приехал! Лекарь из замка конунга приехал! — в дверном проёме показался высокий нескладный подросток и, убедившись, что его все услышали, побежал дальше, разнося благую весть по всей деревне.
Агне никогда не имела дела с лекарями, только с ведьмами и ведунами вроде неё. Про лекарей и доктрусов она лишь слышала, что они едут к ним из просвещённой центральной Европы или Азии, их привозили с собой послы, или они приезжали сами, дабы заниматься своим искусством вдали от конкуренции. О них ходило много слухов, как хороших, так и не очень. В любом случае, ведьма была обнадёжена этой новостью: одной ей не справиться с недугом.
— Помоги мне встать, — кивнула она Богданке и, опёршись на её руку, поднялась с колен. — Идём в Медовый зал.
Когда они вышли на улицу, девочка сделала глоток свежего воздуха и только тогда поняла, что в доме старалась дышать через раз, убиваемая вонью. Она посмотрела на свою новоиспечённую наставницу и мысленно содрогнулась: человек в таком состоянии должен лежать смирно и стараться не сдохнуть, а не рваться помочь другим. Больше в её силе и знании девочка не сомневалась.
В Медовом зале было жарко натоплено. Собравшиеся там мужчины выглядели настороженно и напряжённо и внимательно слушали лекаря, который с ногами забрался на стол, чтоб его было хорошо видно и слышно.
Чужак обладал достаточно низким ростом, едва доставая могучим нордам до плеча, и жидкой ухоженной бородкой. Он был щупл и суетлив, его руки словно жили своей жизнью, постоянно что-то теребили — то бородку, то подол роскошного расшитого жемчугом и золотой нитью одеяния.
— Не стоит волноваться, — вещал он с сильным картавящим акцентом. — Я обучен лучшими доктрусами Европы и уверен, что проблема скоро будет решена! В первую очередь я сцежу дурную кровь, которая отравляет тела ваших детей…
— Ты же даже не видел их! — в удивлении, обычно очень спокойная Агне, не смогла сдержаться и дослушать речь выступающего до конца. — Как ты можешь уже предлагать лечение?
— Простите, а это у нас кто? — щека доктруса нервно дёрнулась. — Я думал, почтенные норды не впускают в святая святых женщин и детей…
— Это Агне, наша ведьма, — ярл недовольно хмурил брови. Ему тоже не нравилось предложение лекаря, но он уповал на образование и опыт пришлого. Кроме того, если конунгу помогает лечение, назначенное этим человеком, то и им сойдёт.
Ярл Балдер в свое время был сильным и решительным воином и правителем, но, когда к нему подкралась старость, вместе с ней пришла осмотрительность и осторожность, которые порой граничили с паранойей. Он всё реже доверял приближённым людям и в особенности младшему брату, а его поступки всё реже становились логичными и последовательными.
Къелл долго наблюдал перемены, которые происходят с его братом, с горечью понимал, что отставка у ярла может быть только одна — смерть, и в меру своих сил поддерживал порядок в деревне и оттягивал тот момент, когда его брату бросит вызов какой-нибудь юнец, самонадеянно считающий, что уж он-то справится с бременем власти.
— Ведьма, говорите? — голос лекаря стал угрожающе вкрадчивым. — В просвещённых цивилизованных странах давно перестали верить их дремучим суевериям. А если эта женщина продолжает настаивать на том, что она владеет магией — нужно разобраться, откуда у неё эта сила. И сжечь. В Европе каждый ребёнок знает, что все беды от ведьм!
Все присутствующие в зале уставились на Агне. В их взглядах читался немой вопрос и угроза.
— Я живу здесь уже больше десяти лет, — так же, не повышая голоса, сообщила она. — И за всё это время ни словом, ни делом, ни умыслом не творила зла этим людям. Я забочусь о них, как могу.
— Странно, что они от такой заботы все не перемерли как мухи, — лекарь выдавил из себя издевательский смешок. — Чем ты о них заботишься? Зельями из корений и собачьего хвоста? Непотребными танцами под полной луной?
— Довольно! — не выдержал Къелл. — Агне здесь все знают как хорошего целителя и с любыми хворями идут к ней. Я думаю, вам стоило бы объединить усилия, и тогда…
— Объединить усилия с ведьмой? — распалялся лекарь. — Она уже поставила под сомнения опыт многих ученых мужей в лечении болезней. И после этого работать с ней? Она ж не умеет ничего, кроме как страху на вас напустить, посмотрите на неё! Она живёт за ваш счёт и паразитирует на ваших людях!
— Гнать тебя за такие слова… — в голосе Къелла уже послышалась угроза.
— Здесь я решаю, кого и куда гнать, — несмотря на преклонный возраст, ярл ещё был способен громогласно заявить о себе и о своей воле. — Это Агне сегодня ночью прогневала богов, и её волей мы оказались в этой навозной куче.
— Ты что ж, забыл, как она твою ногу по частям собирала, вместо того, чтоб отрезать её? — Къелл возмущённо перевел взгляд на брата. — Или как она вернула твоему сыну, почти сгоревшему в горячке, жизнь?
— Я ничего не забыл, — ярл примирительно поднял ладонь. — И верю, что в её действиях не было злого умысла. Но, что сделано, то сделано. И сейчас я предпочитаю довериться знающему и опытному человеку, который не станет тратить время или обращаться к и так прогневавшимся на нас высшим силам.
Агне закусила губу в отчаянии, но спорить с ярлом было себе дороже. За годы знакомства с ним она прекрасно знала, как скор он на расправу.
— Если вам все же понадобится моя помощь, — тихо проговорила она, выходя из Медового зала, — Вы знаете, где меня искать.
В спину ей послышался издевательский смех лекаря.
Агне в очередной раз упала — подтаявшая было за день тропинка от деревни к её дому схватилась свежим льдом, по которому разъезжались ноги даже у здоровой Богданки.
— Вставай, — натужно прокряхтела девочка, поднимая ведьму. — Недолго осталось.
Но бесчувственное тело никак не реагировало на уговоры.
Богданка аккуратно положила Агне на землю и, сев перед ней на колени, приложила ухо к груди. «Дышит», — мелькнула мысль и тут же уступила место другим, более важным.
Сначала она попыталась поднять ведьму на плечи и донести её до дома — поросшая мхом крыша уже виднелась за деревьями — но через несколько шагов бросила эту затею и сошла с тропы в поисках подходящего для волока ельника.
Она ещё на выходе из деревни обратила внимание, что весь наст был усыпан волчьими следами, поэтому старалась не отходить далеко и всё время оглядываться на свою наставницу. Вязала волок она уже в сумерках. Дотащила свою поклажу до калитки в кромешной тьме.
Дом их встретил тишиной и звенящим холодом. Дверь промёрзла и покрылась инеем с внутренней стороны. Богданка заволокла Агне в комнату и, насколько могла, бережно уложила на заправленную постель.
Ведьма дышала натужно, с хрипом, от её кожи исходил сильный жар.
Девочка сначала зажгла лучину, потом принялась за очаг. Околевшие пальцы не слушались её, поэтому, когда в очаге наконец разгорелся маленький огонёк, который зябко жался к выложенной камнем стене, Богданка старалась даже не дышать в его сторону, то и дело подкладывая ему сухой травы для растопки.
Постепенно по комнате начало раздаваться уютное потрескивание, а затем стало расползаться тепло, но делало оно это так медленно и осторожно, словно боялось быть изгнанным из дома.
Желудок Богданки заурчал, и она попыталась вспомнить, когда в последний раз ела. Вчера в обед.
Она быстро, по-хозяйски, провела ревизию по ведьминому дому, заглянула в каждый угол и, разжившись котелком, выскочила из дому, чтобы набрать и натопить снега. На обратном пути она намеревалась набрать ещё дров, чтобы хватило на ночь, но возле порога лежало всего несколько поленьев. Девочка прикинула, что до рассвета их должно хватить, а как рассветет — можно будет и хвороста насобирать. Главное — ночь продержаться.
Когда она снова открыла дверь, и узкая полоска тусклого света вырвалась на улицу, Богданка краем глаза увидела две освежёванные кроличьи тушки, подвешенные за лапы прямо под низкой крышей. Ледяная корка на них тускло поблёскивала.
— И как только зверьё не растащило… Экая ты, Агне, запасливая.
Она цапнула одну тушку и скрылась в доме, опасаясь выпустить так старательно накопленное тепло.
Пока варилась похлёбка, Богданка, немного подумав, перетащила свою постель из маленькой комнаты без окна в комнату Агне, чтобы быть рядом, если ведьме станет хуже.
За ночь она несколько раз приходила в себя, и девочка поила свою наставницу остывающей похлёбкой. Ведьма давилась, но все равно жадно глотала.
Ближе к рассвету дыхание Агне немного выровнялось, и беспамятство сменилось беспокойным сном. Тогда Богданка тоже позволила себе немного отдохнуть и, закутавшись в одеяло так, чтобы торчал только кончик носа, чутко задремала.