— Наконец-то мы встретились, дорогое создание, — обратился мужчина ко мне.

— Кто ты? — я постаралась говорить с угрозой, чтобы этот незнакомец понял: могу сражаться. С новоприобретенной силой я больше не буду жалкой и плачущей девочкой в грязи.

— Разве не ко мне ты взывала с просьбой о нем? — усмехнулся мужчина, указывая на Владана.

— Велес, — прошептала я, но падать ниц не спешила. Определенно, сейчас стоит поговорить о цене, а потом решить, благодарить или проклинать павшего бога.

— Да, милое дитя, — напевно произнес он, и эта манера говорить кого-то напомнила. — Ты — один из моих любимых замыслов. Мою племянницу Морену и ее прекрасного друга, которого я зову Царем Кащеем, ты уже знаешь, — он любезно указал на Мару и Калена. — Они были неоценимо полезны для моего плана, — и добавил, насмешливо глядя на парня: — А ты всё костенее и костенее. Ужель Богиня Смерти готовит хуже матушки?

Кален дернулся к Велесу, но Мара повисла на нем, рыдая, и закричала мне:

— Ягишна… прости нас! Прости! Я так сожалею!

— Ох, она всегда так легко привязывается к… людям, — насмешливо прошептал Велес мне, но он был не настолько хорошим актером, как думал. В каждом его слове слышалась боль. — Тебе и правда не в чем винить наших голубков. Я их заставил. Морене было искренне жаль отнимать жизнь Варвары, а потом она рыдала как безумная, когда несчастный Кален-царь подзуживал толпу, опьяняя их жаждой расправы. Но такова их цена, что скажешь, — пожал плечами темный бог.

— Ты обманом добился нашей службы! — взвыла Мара. — Обманул меня и отца. А мы были семьей!

— Милая, кто виноват, что от добровольного участия ты отказалась, когда я предложил? — это был явно старый спор, и Велес выглядел скучающим. А я всё еще пыталась осознать, что во всём, что случилось со мной и Владаном, была часть вины Калена и Мары. И силилась разобраться, что именно это значило для меня.

— Ты замышлял против Верховного Бога и хотел, чтобы я помогала! — Мара была в ярости.

— Ой-ой, «замышлял против Верховного Бога», — передразнил ее Велес. Он хотел выглядеть иронично-веселым, но слова его задели. Я видела, как напряглись его желваки. — Этот Верховный Бог не моргнув глазом вышвырнул тебя из мира Прави. Даже не дал объясниться, насколько помнишь. А ты была его любимой дочерью. Хотя… у моего братца очень специфическое представление о любви. Этот Верховный Бог ослепил тебя в наказание и обрек на вечные скитания в мире смертных. И ты еще понятия не имеешь о других его поступках. Против этого милосердного и доброго Верховного Бога я замышлял? — невинно продолжил он.

Мара открыла и закрыла рот. Слезы всё еще текли по ее щекам. Это было похоже на семейную ссору — слишком человечно. Они оба страдали от сказанных слов, но не слышали друг друга.

— Достаточно, — рявкнула я, не осознавая, что подняла голос на высшее существо. — Не стоит при мне заставлять Мару плакать. Я могу разозлиться.

Да, она помогала ему против воли. Да, Кален и Мара служили Велесу. Но они заботились обо мне. Они были моей семьей.

— Она может разозлиться, посмотрите вы на нее! — пропищал Велес как будто моим голосом, после чего ледяным тоном продолжил: — Не стоит угрожать тому, кто в разы сильнее! Думаете, я здесь злодей?!

Он повернулся к Маре и начал надвигаться на них с Каленом, сопровождая каждое слово обвинительным жестом указательного пальца.

— Я говорил тебе: твой отец не тот, за кого себя выдает! — рыкнул бог. — Вся его власть построена на лжи. Весь его образ — обман! Я открыл тебе правду, а ты хотела донести на меня! Хотя я годы покрывал твою связь со смертным!

— Ты подставил нас! — с гневом выкрикнул Кален. — А потом заставил служить и совершать мерзкие поступки.

— Ты как был глупцом в своей смертной жизни, так и остался, — сокрушенно вздохнул Велес. — Кем бы ты был, смертный — восьмой сын? Я подарил тебе вечную жизнь. Ты уже тридцать лет как должен скитаться в мире Нави, а там, я уверяю, не сильно весело. А что груз бессмертия слишком тяжел — так об этом нужно было подумать до того, как хлебать Живую воду!

— Ты забрал мою душу! — закричал юноша, а Мара порывисто стиснула его ладони. Мне стало жаль их всех. Они были несчастны в своей злости и обидах.

— Ох, все души кому-то да принадлежат, — проворчал Велес. — Вон их души тоже мои, — он указал на нас с Владаном, который в ответ на эти слова крепче сжал мою руку. Еще немного — и сломает. Но я не собиралась жаловаться. — Не вижу, чтобы рыдали и рвали на себе волосы. Ты просто злишься, что пошла глупая людская молва, что твоя смерть в иголке. А иголка — в яйце. А яйцо-о-о… где? В медведе? Запамятовал. Но ведь и не я придумал эту дурную сказку, — хихикнул он, а Кален смертельно побледнел, и я наконец поняла смысл шуток Велеса. Этот чахнущий вид, изможденный взгляд… Он и правда похож на Кащея — костяного царя, про которого тут и там идет молва. Интересно, про нас с Владаном тоже придумают сказки? Ведь мы теперь тоже… бессмертные.

Да, мне было жаль их, этих человечных богов и полубогов, но не настолько, чтобы продолжать наблюдать за семейной склокой. Я хотела покинуть круг и ближайшие полвека провести с любимым, не отходя ни на шаг. Осталось только выяснить, как остановить его жажду выпить мою кровь досуха.

— Никак, — внезапно ответил Велес, словно прочитал мои мысли. — Иначе вас бы здесь не было, дети мои.

— Дети… То есть… то есть мы — твои дети? — я ничего не понимала.

— Я не являюсь вашим отцом в прямом смысле, — заметил Велес. — Но все вы — мои творения, и я создал вас не просто так. Всё это имеет смысл, и даже не такой уж подлый, как вы с Каленом думаете, Мара, — казалось, что он говорит искренне. — Я создаю семью, чтобы рука об руку править мирами.

— Свергнув Перуна, — ввернула Мара.

— Свергнув Перуна, — согласился бог. — Если бы вы увидели всю картину целиком — а когда-нибудь будете готовы увидеть, — тогда вы поняли бы, что Перун умеет лишь владеть, забыв о других. Думая лишь о себе. Такой бог уничтожит жизнь. Для него люди — лишь жалкие создания, которые служат его целям. Разве такого бога достойны миры и человечество?

Мара нахмурилась, а Кален серьезно задумался.

— Мое время сегодня заканчивается, — продолжил Велес. — Я не могу, подобно вам, жить в мире Яви. Соглядатаи, которых приставил ко мне Перун, не дремлют. Мне нужно собственное воинство, и вы станете моими руками, вы будете моими глазами. Пусть сейчас вами руководят страх и повинность. Но в один из дней вы разде́лите мои убеждения. В день, когда расскажу правду. А сейчас поговорим о служении.

Я перевела дыхание. Началось. Вопрос цены.

— Ягишна, — Велес повернулся ко мне. — Ты чувствуешь силу внутри. Я выбрал тебя как самую способную ведунью и с помощью обряда крови превратил в первую ведьму в мире. Бери учениц. Чем больше ведьм обучишь, тем проще будет управлять своей силой. Она уже не покажется тебе столь… всеобъемлющей. Понимаешь?

— Какова цена этой силы? — спросила я.

— Цена? — удивился Велес. — Свою душу ты отдала мне, когда выкосила деревню, заставив бедняжку Морену изрядно запыхаться. Вы — мои дети, повторю, и вы ищете мне последователей. Чем больше людей поклоняются мне, тем слабее Перун. Ты, Ягишна, будешь прародительницей ведьм.

Не так уж плохо, как я думала.

— Владан, ты — воистину редкое создание. Я знаю, что сейчас твоя тяга к крови почти невыносима, — продолжил наш новоиспеченный отец. — Но чем больше ты создашь детей ночи, тем легче будет подчинить жажду. Кровь отныне — твоя сила. Распоряжайся моим даром с умом. Создай большую армию, но обращай людей осторожно, дабы не превысить численностью, так скажем, кормовую базу, — закончил он, поморщившись.

— То есть моя цена — вечная жажда? — уточнил Владан.

— Да-да, а еще вечная жизнь, неуязвимость и несколько умений, из-за которых можешь страдать целую вечность, — ехидно заявил Велес.

— Для бога ты ведешь себя очень по-человечески, — удивился любимый. — У меня еще вопрос. Мы можем жить вместе с Ягишной, не разлучаясь?

— Это следующее мое задание, — ответствовал бог. — Вы с Ягишной отправитесь туда, где поклоняются другим богам, и будете жить и копить сведения. Пятьдесят лет в одном месте, сорок — в другом. Мы должны найти слабые места у союзников Перуна. Но это небыстрая работа. Впереди у вас много лет обычной жизни. Не привлекайте внимания, набирайте учеников и учениц в каждом поселении — но лишь среди надежных людей.

— Я, в свою очередь, хотела бы, чтобы Мара и Кален были рядом, — заметила я.

— Ягишна, неужели ты можешь простить нас! — закричала Мара и бросилась ко мне, ее брови жалобно подскочили. — По нашей вине тебе столько пришлось пережить. Я думала, ты возненавидишь нас!

— Возненавижу? — я искренне удивилась. — У меня никогда не получалось быть своей среди людей. Почти всю жизнь я получала лишь тычки и плевки. Кроме Владана, со мной почти никто не разговаривал — пока не прихватит хворь, конечно. Думаю, что Кален только пробудил настоящую сущность этих людей, Морена.

— Мне больше нравится, когда меня зовут Марой, — она снова мне подмигнула. Ее подмигивание могло стать моей любимой частью дружбы.