VI

У деревни их высматривала белокурая девчонка, дочь Берога. Едва завидев их, она стрелой помчалась домой — доложить. И, когда путники вошли в деревню, им навстречу уже шел сам Берог. Приметив носилки, глава оборотней тяжело вздохнул:

— Выходит, я был прав. И люди замерзли.

— Это… не один из моих людей, — с трудом проговорил Угой.

Берог недоуменно поглядел на него, силясь уразуметь смысл сказанных слов. Резко шагнул к носилкам и отогнул край оленьей шкуры. Он не издал ни звука, только лицо его стало еще бледнее обычного, а черные глаза, напротив, потемнели.

— Как это произошло? — хрипло прошептал он.

Но ответить ему Угой не успел. Из снежного дома вынырнула Варга. Губы ее растянулись в широкой улыбке.

— Ро-орг! Наконец-то! Я уж заждалась… — Не приметив мужа, она замерла и недоуменно сдвинула брови. — А где Рорг?

Путники ей не ответили. Они стояли, потупив мрачные взоры. И тогда Варга увидела носилки. Она бросила вопросительный взгляд на Берога, прочла немой ответ в его глазах и сипло выдохнула:

— Нет!

В два счета оказавшись подле носилок, Варга сорвала шкуру и застыла, точно статуя изо льда. Лицо ее медленно наливалось краской, а обсидиановые глаза разгорались диким огнем. Вскинув голову, она яростно прошипела:

— Я знала, что вам нельзя доверять! — Крепкие пальцы Варги вмиг обзавелись острыми когтями. — Кто сделал это? Кто?! — Яростно взревев, она бросилась прямо на Угоя.

Но путь ей неожиданно преградила Харпа. Глаза рыси-оборотня тоже горели ярым, истинно звериным огнем.

— Мы Рорга и пальцем не касались, — сурово сказал Гэдор. — И потеряли не только его. — Он тяжко вздохнул. — Погиб Йэол. Только мы не смогли принести назад даже тела, чтобы похоронить его.

— Что же, проглоти меня кит, там произошло?! — теряя терпение, воскликнул Берог.

— На нас напали, — ответил Гэдор.

— Кто?!

— Этого мы не знаем, — следопыт печально качнул головой. — Мы надеялись что-нибудь разузнать у вас.

— Ну а нам-то откуда знать? — свирепо прошипела Варга.

— Перед тем как умереть, — Хейта невольно шагнула вперед, — Рорг произнес два слова: «зод гурох», или на всеобщем — белый ужас. Вы знаете, что это значит?

Берог и Варга переглянулись. Глава оборотней недоверчиво поглядел на Хейту.

— Ты уверена, что он сказал именно это?

— Как и в том, что на небе сейчас нет солнца, — ответила та.

— Идемте в дом, — произнес Берог, сделавшись еще мрачнее. — Так просто про это не расскажешь.

— Тело Рорга тоже несите внутрь, — наказала Варга.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Могучая девушка из медведей-оборотней вновь овладела собой. И только блики пламени в обсидиановых глазах невольно выдавали ее внутреннюю муку.

Красавица Рейга, заслышав о гибели Рорга, ахнула, прикрыв ладонью рот. Но вскорости, также овладев собой, подозвала встревоженных детей и тихо поведала им обо всем. Те помрачнели и опечаленно склонили белокурые головы.

Хейту удивила такая прямота. Но она рассудила, что медведи-оборотни, привыкшие не бояться смерти, верно, так и учились бесстрашно глядеть той в лицо — с раннего детства.

Варга велела положить носилки с телом Рорга на пол, а после путники и медведи-оборотни заняли места за столом. Лица всех были пасмурны.

— Зод Гурох, — мрачно проронил Берог. — Я слышал эти слова в детстве, когда отец объяснял мне и Роргу, отчего нам не следовало убегать далеко от дома. «Во льдах вас может подстерегать много опасностей, — говорил он. — Но страшнее всех — Зод Гурох. Существо это выше самых высоких льдов. И цвета такого же, как они. У него нет ни глаз, ни ушей. Только нос и огромная пасть. Зод Гурох одиноко бродит, выискивая жертву. Но он не чувствует запах тела. Он чувствует страх! Завидев его, отринь все свои страхи. А если не выходит, беги и прячься. Ибо в одиночку его не одолеть. Зод Гурох не знает пощады. Он растерзает и проглотит тебя в мгновение ока. И тут же пойдет искать новую жертву. Ибо голод не покидает его никогда».

Берог кончил рассказ, и на некоторое время в снежном доме воцарилась мертвая тишина.

— Но никто из ныне живущих не видел этого существа, — нарушила всеобщее молчание Рейга. — Память о нем жила лишь в наших преданиях.

— Лучше б она там и оставалась, — тяжко вздохнул Гэдор.

Брон сдвинул брови.

— Но отчего Зод Гурох оставил тело Рорга?

— Быть может, Рорг ранил его? — предположила Харпа.

— Или мы его спугнули, — вставил Мар.

— Скорее он бросился на эту тварь, отринув страх, а когда пал, та не смогла его почуять, — отозвалась Варга.

— Верней всего, так и было, — кивнул Угой. — Бесстрашию твоего мужа мог позавидовать любой из нас.

Варга кивнула, в ее взгляде боль смешалась с гордостью.

— Выходит, вот что случилось с теми номаэтами, — тихо проговорила Хейта.

— Выходит, так, — ответил Угой. — Верней всего, Зод Гурох напал на них на побережье, прежде разогнав всю живность, вот почему мы никого не увидели. Они попытались укрыться во льдах, но он настиг их и там.

— И что будем делать? — спросил Мар.

— В одиночку его не одолеть, — заметил Брон.

— Не беда, — отозвался Гэдор. — Нас много.

— Тогда пойдем и прикончим его, — вдруг решительно произнес Берог, устремив на следопыта тяжелый взор. — Я отправлюсь с вами.

— Я тоже! — воскликнула Варга.

Берог покачал головой.

— Ты останешься здесь.

— Вот уж нет! — прорычала та. — Ты уже раз воспретил мне идти. В этот раз не выйдет. Я пойду и утоплю когти в горячей крови Зод Гуроха!

— Ты останешься здесь, — тихо, но веско повторил Берог. — Потому что деревня наша мала. А тех, кто может защитить ее при случае, можно пересчитать по пальцам. Если в схватке с Зод Гурохом мы потерпим неудачу, он может прийти сюда. — Оборотень перевел взгляд на Рейгу. — Я соберу всех и предупрежу. Но если дела будут совсем плохи, уводи их в Серебряный лес.

Та молча кивнула. Варга же скрежетнула зубами, но промолчала.

— А сейчас, — сказал Берог, — вам всем нужно поужинать и как следует отдохнуть. А я, — через силу добавил он, — распоряжусь, чтобы готовили погребальный костер.

Ужин удался на славу. Путников потчевали горячей мясной похлебкой, а Мар жадно уплетал строганину. Пламя светильников наполняло снежное жилище мягким лучистым светом. И горькая печаль, сковавшая сердца хозяев и гостей, на время разжала свои железные тиски.

После Рейга и Варга устроили на полу теплые постели. Утомленные долгим странствием, путники забрались под толстые шкуры и немедля уснули.

Хейте не спалось. Она думала обо всем, что случилось накануне. И сердце ее сжималось от боли при мысли о Рорге, Йэоле и номаэтах.

Очередные жертвы, очередные жизни, которые ей не удалось спасти. Гэдор говорил тогда, в Диких землях, что это неизбежно. Невозможно спасти всех. «Но, светлые звезды, — подумалось ей, — как же это тяжело!»

Внезапно снаружи послышалось пение. Голос был чистым, чарующим и при этом очень печальным. Хейта осторожно выбралась из постели, миновала длинный ход и выглянула наружу.

Меж снежными домами пылал костер. Погребальный костер. Медведи-оборотни сгрудились вокруг него в совершенном молчании. Только статная Рейга стояла впереди всех. Прекрасная дева с волосами белее снега пела тихую прощальную песнь. Она пела о Рорге, о том, каким он был, о жизни и смерти, о звездах и луне.

Звезды, серебро небес,
Тихо спит волшебный лес.
Спишь и ты, уснул навек,
Не медведь, не человек.
Подберу тебе звезду,
Чтоб хранила жизнь твою.
Рано ты ушел от нас,
В неспокойный, темный час.
Пусто место за столом,
Небеса теперь твой дом.
Дух твой свет Луны хранит,
Песнь прощальная звенит…

Потом она стала петь и о Йэоле, отважном муже из людей Севера.

Хейта слушала ее, затаив дыхание. Сзади неслышно подошел Угой.

— Красиво поет, — проговорил он.

Хейта кивнула.

— Не то слово. — Она задумчиво сдвинула брови. — Не знала, что белые медведи-оборотни хоронят мертвых так быстро.

— Они верят, что дух погибшего с огнем возносится к звездам, — ответил Угой. — И чем быстрее сгорит тело, тем быстрее дух обретет покой. А песня помогает… — Обветренные губы номаэта тронула тень улыбки. — Йэол всегда говорил, что хочет повидать звезды. Узнать, какие они вблизи. И пусть его тела нет здесь сейчас, все равно с этой прощальной песней его мечта вроде как сбылась…

Хейта поглядела на Угоя.

— Мне очень жаль, — тихо прошептала она. — Я знала Йэола недолго. Но даже за это короткое время успела понять, что он был отважным и добрым. И очень любил тебя.

— Лучше бы он этого не делал, — горько ответил Угой. — Тогда бы он сейчас был жив.

Хейта не нашлась, что ответить. Ей очень хотелось снова забрать его боль, как пришлось тогда, во льдах. Но она знала, делать этого было нельзя. Скорбь нужна. Без скорби человек не справится с потерей, не залечит свежую рану. Хейта не могла лишить Угоя возможности исцелиться.

Утро встретило их голубоватым лунным светом и мерным сиянием далеких звезд. Плотно позавтракав и снарядившись в дорогу, путники вынырнули из уютного снежного дома. Берог задержался, чтобы проститься с женой и детьми. Остальные терпеливо поджидали его в стороне.