— Думается, теперь об этом можно сильно не тревожиться, — улыбнулся Гэдор. — У нас есть Хейта. Она тебя в два счета на ноги поставит.

— Ну а если ты вдруг не сможешь ходить или еще чего, — заявил Мар, — готов носить тебя на руках!

Харпа вытаращила глаза.

— Типун тебе на язык! Я тут про немочь толкую. А ты «если не сможешь ходить».

Берог усмехнулся.

— Вас осталось только трое.

— Я скажу, — кивнул Гэдор. — Только у меня не один страх, а целых три. А с недавнего времени добавился еще и четвертый.

Все поглядели на него с нескрываемым любопытством.

— В прошлом я, как и Берог, больше всего страшился потерять свою семью: жену и сына. — Он помолчал. — Когда они сгинули, я, кажется, вовсе чувство страха потерял. И поклялся, что до конца дней буду один. — Губы его тронула слабая улыбка. — Но судьбе только дай прознать о твоих планах, она тут же всё перекроит по-своему. Порой это печалит, в моем же случае это обернулось радостью. Судьба послала мне верных спутников, с которыми я странствую вместе, делю пищу и кров. Я и глазом моргнуть не успел, как обрел невероятно дружную и верную семью. — Он пристально оглядел притихших Хейту, Мара, Харпу и Брона. — И больше всего на свете я боюсь, что с вами может что-нибудь случиться.

Брон качнул головой.

— Не тревожься о нас, верховод. Мы ведь далеко не беззащитны.

— Ничего не могу с собой поделать, — развел руками тот. — Вы пошли за мной. Вверили мне свои жизни. И я за вас в ответе.

Хейта метнула взгляд на Мара. Мучимый раздумьями, упырь нервно покусывал тонкие губы. И хотя говорить ей вовсе не хотелось, она смекнула, что обязана высказаться дальше.

— Мой страх не чета страху Гэдора, — смущенно улыбнулась она. — Но отчасти на него похож. — Взгляд ее сделался задумчивым. — Всю жизнь я нигде не чувствовала себя на своем месте. Не понимала, зачем мне волшебная сила, если я не могу ее применять. Не могла найти тех, с кем могла быть самой собой, без боязни, что меня осудят. У меня были пастыри, конечно, — поспешно добавила она. — Но их мысли всегда заняты лесом. И порой мне казалось, что волшебная сила — это всё, что меня с ними роднит. И так было, пока я не встретила вас. — Она с теплотой взглянула на своих спутников. — Сейчас, я думаю, мой самый сильный страх — снова остаться одной.

— Ну вот! — разочарованно протянул Мар, с досадой хлопнув себя по острому колену. — Ваши страхи такие… такие благородные! Я теперь про свой ни за что не расскажу.

— Да ладно тебе, Мар, — подбодрил упыря Гэдор. — Тут нет злопыхателей. Можешь говорить свободно.

Тот искоса взглянул на него и тяжко вздохнул.

— Ладно. Скажу. Ведь сам эту кашу заварил. — Он тревожно облизнул бледные губы. — Я жутко боюсь… самого себя.

Хейта удивленно вскинула брови. Медведи-оборотни озадаченно переглянулись. А Харпа с досадой поморщилась:

— Опять ты за свое!

Лишь Гэдор и Брон не изменились в лице, как будто и не ожидали другого.

— Вы только не спешите насмешничать, — добавил упырь, пропустив мимо ушей замечание Харпы. — Я сейчас растолкую. — Он с трудом вздохнул. — Для тех, кто не знает: я родился в Сумрачном лесу. Это темный и невероятно мрачный край, в котором нередко творятся жуткие, невообразимые вещи. Когда я был ребенком, со мной случилось нечто… нечто совершенно ужасное. И после этого я понял… — он судорожно сглотнул, — что изменился. Стал непохож на прочих упырей. Я больше не мог разом съедать слишком много сырого мяса или выпивать слишком много крови. И до сих пор не могу…

— Почему?! — вырвалось у Хейты, ловящей каждое его слово.

— Потому что тогда я теряю контроль, — был ответ. — Ем, пью и не могу остановиться. И мне всё равно… кого есть. Не помогут ни слезы, ни мольбы о пощаде, ничего.

— Но как-то тебя остановить можно? — недоверчиво прищурился Берог.

— Самый верный способ — дать по голове, — охотно пояснил упырь. — Очнусь я уже снова самим собой.

— И этой ложью он оправдывает то зло, что творил в прошлом! — не выдержала Харпа.

— Я не оправдываю! — возмущенно отозвался Мар. — И это не ложь! Хотя лучше, конечно, чтобы была. — Он опустил печальные глаза. — Я правда давно контроль над собой не терял. Но живу в вечном страхе, что это может случиться.

— Вот это да, — невольно вырвалось у Хейты.

Она поверила другу тотчас, безоговорочно. Да и чутье подсказывало — он не врал.

— Я думаю, Мар, — улыбнулась Рейга, — твой страх не менее благороден. Ты просто слишком скромен, чтобы это признать. И отважен к тому же. Чтобы поведать, что ты боишься сам себя, нужна недюжинная смелость.

Мар по-мальчишески улыбнулся, пожал костлявыми плечами.

— Я бы предпочел ничего не бояться. Тогда бы Зод Гурох был надо мной не властен.

— Страх нужен порой, — возразил Гэдор. — Он уберегает от опасности, а иногда и от смерти.

Хейте вдруг вспомнились собственные страхи: о силе Фэй-Чар, родной деревне, изгнании. Она вздохнула.

— Жаль, что некоторые страхи имеют обыкновение сбываться.

IX

Утро северной ночи выдалось на удивление светлым и тихим. Путники вынырнули из снежного дома один за другим. Звезды горели так низко и ярко, что казалось, подпрыгни — и ухватишь любую рукой. С неба срывались робкие пушистые снежинки. Ветра не было, а вместе с ним и лютый холод немного отступил.

Оборотни уже пробудились, женщины готовили похлебку, мужчины чинили рыболовные сети, ребятишки играли в догонялки и с гиками сновали меж ледяных домов.

Хейта вдохнула полной грудью. В такое утро не хотелось куда-то идти, разве только на прогулку в Серебряный лес. А уж мысль о том, что придется сразиться с чудовищем, казалась вовсе вопиющей.

Но Хейта тут же посмеялась над своей наивностью. Подумалось: «Ведь именно так в жизни часто и бывает. Вслед за чем-то прекрасным спешит что-то совершенно ужасное. И наоборот. Радость и горе сменяют друг друга, как день и ночь».

Молчаливые скалы выросли как из-под земли. Снег укутал их от подножия до самых вершин. Они больше не чернели зловеще, а тихо мерцали в лунном свете, точно волшебные воины, стоящие на страже деревни Гурык-Бер. Потом показались и вековечные льды, ощерившиеся на странников остриями ледяных наверший.

— Все помнят, что надо делать? — строго вопросил Гэдор.

— Бояться и сражаться, — белозубо осклабился Мар.

Следопыт скрестил на груди руки и нахмурился.

— Ладно-ладно, — примирительно вскинул руки упырь. — Что, уж и пошутить нельзя? — И нарочито уныло отчеканил: — До ледяной проплешины все страхи держим при себе.

Гэдор кивнул. Но Мар снова не выдержал:

— А что, если ма-а-алая толика страхов всё же останется?

— Тогда Зод Гурох отыщет нас раньше времени, — отозвалась Харпа и хмыкнула. — И того, кто боится сильнее, сожрет.

— Довольно! — сдвинул брови следопыт. — Никто никого не сожрет. А вот одним кровожадным чудовищем на свете станет меньше.

— Гэдор дело говорит, — отозвался Берог. — Идемте, пока погода нам благоволит.

Путники двинулись вперед.

Хейта шла молча. Она думала о предстоящей схватке, и ее, помимо воли, одолевала смутная тревога. Ей никогда прежде не доводилось делать то, что они задумали. Способности Чар — то еще веселье. Постигать их было всё равно что блуждать в тумане.

А путники шли и шли витиеватыми мерзлыми коридорами. Казалось, нынче колючие льды взирали на них точно голодные стервятники в ожидании побоища. Ветер разыгрался и завывал, словно полоумный.

Наконец впереди показалась знакомая проплешина. Путники расположились кругом, притаившись за льдами. Хейта же схоронилась на тропе, которой по ошибке пошла вчера. Здесь она могла спокойно творить свое волшебство.

— А теперь вспоминайте всё, что пугает вас до полусмерти, да поживей! — крикнул Гэдор.

— К чему такая спешка? — отозвался Мар.

— К тому, — едко заметил Гэдор, — что я не горю желанием отморозить задницу!

Харпа весело хмыкнула.

— Веский довод.

Упырь беззаботно пожал плечами.

— Ну, я на этот холод плевать хотел.

— А я вот не прочь поскорее оказаться в тепле! — отозвалась Хейта, старательно перебирая в памяти то, что вызывало в ней страх.

Время тянулось медленно. Снег продолжал сыпать. Назойливый холод норовил пробраться под одежду. Берогу и Мару мороз был нипочем. Другие сперва держались стойко. Но постепенно не только Хейту и Гэдора, но даже Харпу, Брона и Угоя, привыкшего к морозам, начала пробирать мелкая дрожь.

— З-знаешь, Г-гэдор, — простучала зубами Харпа, — ты не з-зря б-боялся ок-колеть. Д-думаю, мы уж-же на полп-п-пути.

— Это не дело! — встревоженно воскликнул Мар. — Давайте разожжем костер. Так себе засада получится, если вы все замерзнете!

— П-поддерживаю, — отозвался Угой.

— Д-да, идея и впрямь неп-плоха, — рассудил Гэдор.

— Вот и славно! — отозвался упырь. — Отогреетесь, в себя придете, а там, глядишь, и Зод Гурох объявится.

— Мар, — окликнул его Брон.

Но тот был так увлечен, что не расслышал его и продолжил как ни в чем не бывало:

— Мы с Берогом будем стоять на стреме, а уж вы грейтесь в свое удовольствие.