Янка Рам

Привет, моя аварийная

Пролог

Пролистываю фотки на телефоне. Это уже на автомате. Сигарета тлеет в пальцах. Забываю затягиваться. Внутри все сводит болевым спазмом. Не отпускает, зараза…

— Ладно, не грузись, Арчи. Сейчас наши приедут, — доливает мне в стакан Тери.

Киваю. Отодвигая от себя телефон.

Тери один из моих троих друзей. Еще со школы. Новых я не завел. Хватает этих. Да и со мной сложно дружить. Тери — терпеливый. Наверное, азиатская кровь.

Пока он лечит по телефону какую-то тёлку, опять пододвигаю к себе свой. Фотоальбом…

Зависаю на фотке. Домашняя. Большинство ее фоток в моем фотоальбоме снято со спины. Почему?

Потому, что пошла она к черту!

Разглядываю. Облокотившись на подоконник, она курит в окно. Задница у нее прекрасная, в отличие от хозяйки. Хозяйка в коротких джинсовых шортах. Слишком коротких, чтобы назвать их шортами. Тонкий перешеек не прилегает плотно и если присмотреться, то можно увидеть…

— Клевая телочка! «Ябывдул»! — со спины.

Мои глаза заливает кровью, практически буквально. Перед глазами — красно. Закрываю их, перехватывая говнюка за шею. Рывком наклоняю над столом ниже.

— Эй! — возмущенно пытается вырваться.

"Разожми руку, Арчи", — даю себе команду. Но на самом деле, я в секунде до того, чтобы впечатать его в этот стол лицом. Но ведь это всего лишь Кипиш, еще один мой друг. Увы — не азиат. Просто веселый идиот.

— Кипиш… — выдыхаю я. — Я скучал. Но если ты еще раз вякнешь что-то про эту тёлочку. Я доломаю твою пустую башку. Нихера человек не взрослеет!

— Арчи! — выворачивается он возмущенно. — Я просто задницу заценил!

— Задницу, на секундочку, моей… ЖЕНЫ! — рявкаю я.

— Арчи, ты пошутил, я надеюсь? — садится напротив Гарик. — Нас не было всего четыре месяца. А ты… ЖЕНИЛСЯ?!

— Да. Я, блять, женился! — медленно выдыхаю я, встречая его недовольный взгляд.

— То есть, серьезно?! — куксится он. — Нахрен тебе это было надо?

— Это моё дело.

— Когда женился-то?

— Три месяца назад.

Мы были знакомы от силы один. Никто не поймет… Мне и не надо. Главное, она поняла.

— Покажи личико? — улыбаясь, падает на стул рядом со мной Кипиш.

— Личико тебе показать?! — опять вспенивает меня.

Мои пальцы сжимаю бокал.

— Да ладно, Арчи, — закатывает глаза Тери. — Ты четыре месяца не видел друзей. Прекращай!

— Арчи! — не может успокоиться Гарик. — Ты женился? ТЫ?!

Залпом допиваю остатки спиртного из стакана.

— Еще раз спроси, — смотрю на него.

— Да, ладно… — неверяще качает он головой.

Тери с Кипишем улыбаются, переглядываются.

— Покажи… — нетерпеливо стучит по столу пальцами Кипиш.

Что за повышенное внимание к моей… как, блять, теперь ее называть?!

Пролистываю несколько фоток, отыскивая более-менее приличную.

— Вот, — кладу на середину стола.

С любопытством пялятся. Все кроме Тери. Тери уже насмотрелся «а натурель»!

— Милаха… — кивает Кипиш.

— Милаха? — поднимаю я бровь.

— Авария — не милаха! — Терри, истерично посмеиваясь, падает на свои руки на стол.

— Авария? — хмурится Гарик. — Почему «Авария»?

— Потому что не «милаха», — закрываю я глаза, сжимая челюсти.

— А где она, кстати?

— Сбежала.

— Не удивительно, Арчи! — ржет Гарик. — Ты такой мудак иногда.

— Вернее, иногда не мудак, — со смехом добавляет Кипиш. — По большим праздникам.

Мне не смешно.

С ней я старался им не быть! Очень. Получалось не всегда. Потому, что она сама тот еще «мудак».

— Почему сбежала? — разливает по доставленным официантом стаканам Гарик.

Пролистываю несколько фоток.

Открываю ту, которая типа должна была мне что-то объяснить: наша квартира разгромлена, все, что можно было разбить — разбито. Все, что можно было порвать — порвано. На огромном панно ночного мегаполиса над кроватью надпись баллончиком, выходящая за его края — «Какой же ты мудак!».

— И что ты сделал?

Откуда я знаю, что точно сорвало башню этой придурошной?

Ни черта я не сделал запредельного. Не больше, чем обычно. Не больше, чем она!

— Ничего.

— Давно ушла?

— Двадцать шесть дней…

— Просто сбежала?

— Нет, не просто. Еще забрала все мои бабки.

— Телефон…

— Отключен.

— Родня?..

— Не появлялась.

— Ну и пошла она нахуй! — прищуривается Гарик, наблюдая за моей реакцией. — Авария…

— Она МОЯ. И пусть будет любезна ходить туда, куда я ее посылаю и когда я ее посылаю! Никаких личных инициатив! Пусть объясняется, а потом идет нахуй! Если я так решу.

Глава 1

Повестка

В квартире давно уже убрано. О разгроме напоминает только отсутствие плазмы и надпись на стене. Не стал закрашивать. Медитирую на нее по вечерам, пытаясь прочитать хоть что-нибудь между строк. Пусто. Не знаю. Не понимаю.

Я — мудак? А то ты не знала?!

Ее бесит, когда я курю в комнате и поэтому я сажусь на кресло, подтягивая стол с пепельницей. Пошла она…

Я держусь на этой ненависти. Как только начинает отпускать, мне хочется биться головой об стену, чтобы заглушить рвущую на куски пустоту от ее предательства. Я ненавижу тебя за это чувство, тварь. За что ты со мной так?

Отпускает только когда сплю. Нет, легче не становится. Это просто по-другому. Мне снятся кошмары.

Она с другим. Не могу поверить в это. Но снятся, сука. Она могла бы? Могла бы! Просто назло! Из принципа! Из своей непобедимой стервозности! И я вижу во сне, как чужие руки закрывают от меня ее обнаженную спину. И каскад ее русых волос по этим рукам.

А есть сны и похуже. Я вижу, как взрывается копна ее волос от удара по лицу. Не вижу кто это делает. Но убью, блять… Не сметь! Только я могу трогать ее лицо. Она часто получала по нему. От матери, от отчима. От левых каких-то уродов. Уверен, всегда заслужено. Потому, что борзая идиотка. Но я обещал, что больше ее никто не ударит.

Сейчас я готов разбить это лицо сам. Но когда вижу во сне, как кто-то делает это… Все внутри меня обрывается от страха и беспомощности. Это даже хуже, чем чужие руки на ее спине.

Скидываю толстовку и джинсы, падаю на диван. На ее место — с краю. Мы дрались за это место, но она не может спать у стены. А я не хочу. После продолжительных боев диван был выдвинут на середину комнаты. Так и жили. С диваном посреди комнаты. Неудобно, пиздец!

Я задвинул его обратно к стене. И сейчас сплю с краю. Уже двадцать семь дней. И я ненавижу это место.

— Давай, зараза, напиши мне какую-нибудь ядовитую гадость! Ты же никогда не могла сдержаться, почему молчишь сейчас? Разве могла тебя удовлетворить разгромленная квартира. Где ты? Напиши… Я хотя бы буду знать, что еще никто не убил тебя, дуру.

В шкафу открыта дверца, я вижу полку с ее бельем. Смешные, почти что детские, трусики с накуренными котами, шикарный черный бюст от Victoria’s Secret, пижама с пломбиром и кексами. Это я дарил…

Практически все оставила. Даже мои подарки. Нет, особенно мои подарки. Обручальное кольцо было надето на средний палец ее подставки для колец в форме руки и водружено на стол, посреди комнаты. Такой вот прощальный жест. Я обещал тебе, что переломаю твои пальцы, если ты еще раз покажешь его мне? Ну может, не переломаю, но отобью линейкой, так уж точно!

Я выкинул подставку. Кольцо оставил. Оба наши кольца висят сейчас на моей цепочке. Потому, что она все еще моя жена. Но, блять, не заслуживает, чтобы я носил ее ошейник на своем безымянном. Предательница.

Бабки забрала. Отложенные на тачку восемьсот штук. Мне не жалко этих денег сейчас. Мне странно, что она взяла их. Я не могу почувствовать точно — почему. Эта дрянь скорее сожгла бы их посреди комнаты, чтобы покуражиться надо мной. Но их «останков» я не нашел. Значит, забрала.

— Зачем тебе эти деньги, м?

Поднимаю глаза на надпись. Она опять мне не подсказывает ничего.

Ну, мудак. И что теперь? Чего тебе сорвало башню?

Я не вернулся в ту ночь. На утро — это. Всё. Это не первая ночь, когда я сбегал от тебя. Когда ты сбегала от меня. Почему тебя перекрыло?

«Мудак»…

— На себя посмотри! — раздавливаю я окурок в пепельнице, глядя на ее стоящую в рамке на столе распечатанную фотку.

Моя крыша едет, я разговариваю с надписью на стене, с фотографией, словно Авария может слышать меня.

Опускаю голову на руки.

— Хватит, Яна, хватит… Нагнула!! Что еще тебе надо?! Что я сделал?!

Отключил телефон?

Да он сел просто!.. И я был слишком пьяный, чтобы… Чего смертельного!? Ты постоянно делаешь так!

— Ну, блять, ИЗ-ВИ-НИ! — никогда ни перед кем не извинялся.

И перед ней… один только раз… в наш самый первый… в ее самый первый…

ААА!!!

— ИЗ-ВИ-НИ, блять!! — переворачиваю пинком стол. — Включи телефон! Зараза…

Конечно же, она давно сменила номер. И ее телефон включен. Но не для меня. К родителям она не пойдет. Тем более, что деньги есть.

Катерина Федоровна? Бабушка ее, по отцу. Вот к ней может.

Но Катерина Федоровна — театралка и интеллигентка — на дух не переносит мою персону. И очень холодно и «честно» вещает мне, что «не в курсе», «нет, не звонила». Несколько дней с Тери прождали ее возле дома "бабули" в его тачке. Не появилась.