Шатаясь, как пьяный, Вэй Тянь бредет за ней следом. И когда оба покидают кабинет, наступает мое время. Не знаю, сколько его у меня. К голосам в коридоре уже не прислушиваюсь. Мне нужно найти письмо. То, о котором говорили Сяо и Ли, явившись за мной. Я должна узнать, чья подпись стоит на нем.

Двигать предметы с помощью духовной силы в бестелесной форме — то еще испытание. Но зато для меня не существует запоров и потайных дверей, все прекрасно открывается и находится.

Где же оно? Куда ты его положил, глупый Вэй Тянь?

Не обращаю внимания на беспорядок, остающийся после меня. Вряд ли господин Вэй, когда вернется, будет нормально соображать. Одержимость уже пожирает его.

Перетряхиваю все: ящики стола, шкатулки, заглядываю за картины, едва ли не разбираю стулья, сдвигаю посуду. Обстановка у Вэй Тяня без изысков. Предметов немного, все простые, добротные и нужные в быту. Из роскоши, пожалуй, только портрет Чжао Лань, который я нахожу в одном из ящиков, да несколько книг. Конечно же, по военному делу. Вэй Тянь не из эстетов.

— Что вы тут устроили? — Этот голос заставляет меня напрячься и спешно юркнуть в угол, набросив Полог Невидимости.

Человек, который входит в кабинет, едва ли не за шиворот таща за собой Вэй Тяня, так высок, что задевает головой притолоку. А от его шагов, кажется, проминаются половицы.

— Дознаватель Фэн, я все объясню… — лепечет Вэй Тянь, словно провинившийся ученик.

— Да уж потрудитесь! — грохочет тот, отпуская его одежду, от чего Вэй Тянь неприлично плюхается на пол. — Я лично написал вам письмо. Дал четкие указания, как можно было не… — Он вдруг осекается и смотрит прямиком в угол, где притаилась я.

Мне хочется провалиться, раствориться, исчезнуть…

Я узнаю его. Это лицо — чеканное, строгое, идеальное — невозможно забыть. Передо мной тот, кого я боялась увидеть. Тот, кто семьсот лет назад возглавил беспощадную охоту на меня.

Мой заклятый враг и мой проклятый муж.

Откуда только ты явился в этот мир, дорогой?

И я даже в этой духовной оболочке чувствую, как шрам на груди — там, где у людей сердце, — начинает болезненно ныть…

Эпизод 5

Ты задолжала мне брачную ночь

Обратно в тело меня буквально втягивает, словно в воронку. И я, вновь обретя плоть, судорожно ловлю ртом воздух. Кажется, будто меня выбросило на берег после того, как чуть не утонула, и теперь я не могу надышаться. Сердце колотится так, что вот-вот выскочит из груди. И шрам, почти невидимый теперь, болит уже ощутимо.

— Не бойся, — говорит Она, успокаивая меня, — за эти семьсот лет мы стали сильнее. Фэн Лэйшэн нам больше не угроза.

Мотаю головой: нельзя недооценивать врага. Он всегда был лучшим из лучших. В одном шаге от бога. Но не сияющий воин-защитник, а мрачный охотник на чудовищ, с головы до ног затянутый в черное. Красивый настолько, что дыхание перехватывает, стоит взглянуть на него. Вот прям как сейчас. За прошедшие столетия я забыла, как парализующе на меня действует его неземная красота. Строгая, холодная, отстраненная. Красота небожителя, снизошедшего до простых смертных.

Впрочем, и среди бессмертных, там, в столице клана Скрытых Клинков, Лэйшэн выделялся. Его личность всегда окружали легенды и домыслы, потому что никто не знал тайны его рождения. Глава клана Фэн нашел дикаренка в лесу, привел домой и воспитал из него идеальное оружие для битвы с чудовищами, лучшего охотника Трех Миров — не знающего жалости, не ведающего пощады. Его меч Разрезающий Дух без разбора рассекал и новорожденных детенышей, и немощных, уже почти мертвых древних чудовищ. Он не воевал только с жалкими и слабыми. Но любой монстр, вставший на его пути, неизменно прощался с жизнью. Ни один не мог спрятаться от внимательных, черных, как сама тьма, глаз Фэн Лэйшэна.

Только для меня сделал исключение: не просто убил — уничтожил, стер прежнюю меня, превратил в прах. Растоптал мои первые нежные и трепетные чувства, всадил клинок в сердце, отравил редким ядом… От веселой и беспечной Жу Сюли, племянницы странствующего травника дядюшки Жу Тао, не осталось и следа. В ее иссиня-черных волосах, ниспадавших прежде до колен, теперь навечно запуталось пламя, а глаза, в которых отражался целый небосвод, погасли и заполнились мутной жижей.

Тогда, очнувшись в нищенской лачуге на границе Межмирья, я заново училась всему: ходить, есть, пить, говорить, справлять нужду. Немудрено, что дядюшка Жу стал звать меня Никчемной и пристрастился к выпивке — даже его знаний не хватило, чтобы вернуть прежнюю меня, вылечить окончательно.

Фэн Лэйшэн знал, куда бить. Он поразил мою суть. Выбил опору у меня из-под ног, и теперь шаткий мостик без перил все сильнее качался перед моим внутренним взором. Не знаю, когда дощечка обломится под ногой и я рухну в пропасть небытия. Перестану существовать вообще. Но пока я еще иду, и меня качает — туда-сюда, туда-сюда, а гнилая доска вот-вот треснет, если сделаю следующий шаг…

Поэтому Фэн Лэйшэн — единственный человек в Трех Мирах, кого я по-настоящему боюсь. Кому я — знаю точно — не смогу противостоять, что бы там ни говорила Она. Для эффективной борьбы нужно правильно оценивать свои ресурсы, а я понятия не имею, кто такая и на что способна. Но точно знаю одно: если он нашел меня здесь, значит, дни мои сочтены. Да что дни — минуты.

Кто недавно так мудро рассуждал про глупость? А сама полезла в пасть к хищнику. Ведь сразу же подумала о Фэн Лэйшэне, вспомнила о нем в первую очередь! Догадалась, кто именно мог найти меня в Мире Смертных. И в тот момент надо было не играть в сыщика, а бежать. Бежать, пока было время. Впрочем, времени уже не было с той поры, как Вэй Тянь получил письмо. Главная глупость в том, что я засиделась на одном месте, расслабилась, поверила, что могу просто жить. Уходить надо было давным-давно…

Дура! Ой, дура!

Скрипучая решетка открывается будто нехотя, пропуская высокую темную фигуру. Фэн Лэйшэн по-прежнему одет в черное. При его стройности и стати — смотрится великолепно.

Быстро скольжу взглядом: он вообще не изменился. Все такой же опасный, загадочный, закрытый, и мое сердце — глупое, раненное им сердце — по-прежнему пропускает удары в его присутствии. И этот запах — мята, сандал, нотка зеленого чая — все так же дурманит.

Фэн Лэйшэн, уйди, скройся, исчезни! Ты — мой кошмар, мое наваждение, мой горячечный бред. Не хочу тебя видеть, слышать, обонять, потому что… это обескураживает. Сбивает с толку. Я не знаю, как противостоять тебе!

Несколько мгновений он рассматривает меня. Сейчас я, должно быть, с высоты его роста выгляжу совсем маленькой и жалкой.

— Ну здравствуй, женушка. — Почему его голос, даже когда полон яда и ехидства, так будоражит? — Семьсот лет не виделись. Скучала?

Я лишь хмыкаю, продолжая сидеть в той же позе, и смотрю в пол.

— А я вот — очень. — Он делает еще несколько шагов, а потом садится рядом, на истлевшую грязную циновку, словно он не бессмертный на высшей стадии совершенствования, а обычный мальчишка. — Не поверишь, искал тебя в Трех Мирах. В каждый уголок заглядывал. А ты все ускользала от меня. Нехорошо это, Ли-эр…

— Ли-эр? — Вскидываю брови. — Дай-ка припомню. — Показательно морщу лоб. — Это не та ли глупышка Сюли? Так ты ее вроде убил.

— Разве? — Теперь вскидывает брови он.

— Ну да, ты меня с кем-то путаешь. Люди зовут меня Ю, дядюшка Жу — Никчемной, Пепел назвал Огоньком.

— Пепел? — В голосе — низком, бархатном, чарующем — проскальзывает тревога.

— Да. Он играл красивую мелодию и спас меня от дождя. — А что было дальше, муженек, не твое дело. Но рога мы тебе наставили славно. Как, не тяжелы?

— Пусть другие зовут тебя как угодно, для меня ты всегда будешь Ли-эр.

— Как пожелаете, мой господин, — язвлю я, прикладывая ладонь к груди и слегка склоняя голову.

Фэн Лэйшэн перехватывает мою руку и смотрит на ладонь, как на диковинку.

— Когда ты стала такой? — А в голосе такая искренняя боль. Я бы даже поверила, если бы память раз за разом не подсовывала ту картину, увиденную Ее глазами: постель в алом шелке, моя белая грудь, черное лезвие зачарованного клинка, пронзающее насквозь.

— В ту ночь, когда ты убил Жу Сюли — глупую девочку, по уши влюбленную в тебя.

— Я убивал чудовище, что жило в ней, — говорит он, словно обижен тем, что я не понимаю очевидного.

— И ты, такой умный, о котором говорили, что он прочел тысячи даосских книг, не знал, что, убив одну, уничтожишь и другую?

Она там, внутри, рвет цепи, мне едва удается сдерживать Ее. Хочет сама проучить и объяснить. Но нет. Мы не будем мстить. Было и прошло. Считает себя правым — значит, так и есть. У меня своя правда. Чудовищная, монструозная — но своя. А месть… Она хуже глупости и разрушительнее одержимости.

— Это уже не важно, — произносит Фэн Лэйшэн и сжимает мои пальцы с неожиданной нежностью. — Я тебя нашел и уже не отпущу.

— Да ну! — фыркаю и высвобождаю руку, вытирая ее об одежду, потому что ощущение, будто коснулась чего-то липкого и противного. Так лучше, а то чуть не поплыла. — Чтобы не отпускать, надо сначала взять. А я не дамся.