Он усмехается:

— Тебе правда нравится сидеть тут, в грязи и зловониях? Или собирать хворост, а потом выменивать его на миску риса?

— А я разве жаловалась?

Он усмехается снова, но грустно, и кладет руки на колени, расслабленно свесив кисти. Прямо домашний котик, а не затаившийся в густой траве тигр.

— У меня там, — указывает пальцем вверх, — роскошное поместье. Ты будешь почитаемой и уважаемой госпожой. И те, кто недавно указывал на тебя пальцем и унижал, станут кланяться и искать твоего покровительства.

Я вскидываю ладонь, прикрывая глаза:

— Фэн Лэйшэн, супруг мой ненаглядный, давай-ка поменьше патоки. Не старайся.

— Я ведь серьезно, Ли-эр. И дядюшку твоего заберем. Пусть снова лечит людей, становится почтенным и возвращает себе доброе имя.

Дядюшка Жу точно будет рад — он и в первый раз хорошо отнесся к Фэну, да и после умудрялся находить слова в его защиту, чем очень злил меня. Но, соглашусь, было бы здорово, если бы он смог вновь открыть аптеку где-нибудь на главной улице, а я была бы при нем помощницей. Представила картину, и таким теплом повеяло. Будто у меня и впрямь могут быть дом и семья. И я могу стать нормальной.

За дядюшку Жу теперь точно можно не переживать: если Фэн Лэйшэн пообещал помочь — точно не бросит. Вздыхаю с облегчением — все-таки все прошедшие столетия дядюшка заботился обо мне, и я хочу, чтобы он был здоров и счастлив. А мне настало время подумать о себе и задать вопросы, которые волнуют куда больше. О госпоже Чжао, например. И о том, какое ко всему этому имеет отношение сам Фэн Лэйшэн.

Спрашиваю напрямик:

— Лэйшэн, ты знаешь, что жена старейшины этой деревни — бес?

Он хмыкает:

— Конечно, знаю. А иначе зачем бы ее отцу отдавать единственную дочь, свое драгоценное сокровище, за старика, да еще и в такую глушь? Он побоялся, что любой другой — а поклонников было хоть отбавляй, и все красавцы как на подбор, при титулах, — быстро бы заподозрил неладное. Тогда бы и ему самому несладко пришлось. А этот старейшина слишком глуп и ослеплен красотой жены, чтобы что-то подозревать.

— То-то я и смотрю, как она беззастенчиво спуталась с Вэй Тянем прямо на глазах у мужа… — Усмехаюсь мысленно, вспоминая, что тоже кое с кем спуталась. Правда, не на глазах, и вообще — успешно позабыв о муженьке. — Одно слово: Бесовка. Что будешь с ней делать?

— Ты же знаешь мой принцип: я всегда стараюсь брать с поличным. Подожду, пока она проявит себя.

— Слушай, Лэйшэн, а твой принцип, — не смотрю на него, ковыряя ногтем гнилую солому, — он не для всех, да?

Фэн Лэйшэн грустно вздыхает:

— Тебе не понять.

— Да уж куда более понятно объяснить, чем ты в ту ночь: как я тебе противна, как мои поцелуи горчат.

Отворачиваюсь и плачу. Жалость к себе разъедает изнутри. Не могу больше! Этот фарс утомляет. Не понимаю: чего ему от меня нужно?

Нашел и не отпущу. Поместье, где ты будешь госпожой.

Дорогой, ты опоздал лет этак на семьсот. Мне теперь от тебя ничего не надо. Убей или уйди. Сгинь. Исчезни!

Но вместо этого он тянется ко мне, приподнимает пальцами подбородок и целует заплаканные глаза.

Отталкиваю его, шарахаясь как можно дальше, злюсь:

— Фэн Лэйшэн, тебя опоили?!

— С чего ты взяла? — Он искренне удивлен, хлопает длинными ресницами.

— Тогда к чему все эти нежности? Чего ты добиваешься? — Паника снова подступает ко мне и грозит накрыть с головой. Я не понимаю его, не могу просчитать, поэтому боюсь. До дрожи. До потери себя.

— А разве муж после долгой разлуки с женой не может быть нежным? — почему-то с печалью говорит он.

— Муж с женой может. Но только вот мы с тобой не муж и жена. Жу Сюли ты убил семьсот лет назад. Я — Никчемная Ю и не имею с тобой ничего общего.

Фэн Лэйшэн не отвечает, только хмыкает грустно.

А я продолжаю:

— Неужели за семьсот лет не нашел себе жену, к которой было бы не противно прикасаться такому праведнику, как ты?

— А я верный. Как тебе такое?

— Чушь! — фыркаю я. — Вокруг тебя всегда роилось столько девиц, и каждая видела себя твоей женой. Любая бы с удовольствием вошла в твой дом и следовала бы за тобой, только помани.

— Да, — говорит он с раздражением, — но женился-то я на тебе!

— Женился, — кричу сквозь слезы, — чтобы убить! Не лги мне больше, Лэйшэн. У меня нет сил верить в твою ложь.

— Хорошо, — вдруг смиренно соглашается он. — Пусть я негодный лжец и коварный предатель, убийца, негодяй и все остальное, но ты все равно моя должница!

— Должница? — Я округляю глаза, пытаясь припомнить, где и когда успела стать обязанной ему.

— Да. Разве забыла? — Внезапно он кидается вперед, прижимает меня к стене, впечатывая мои запястья по обеим сторонам от головы, наклоняется и произносит обжигающим, чарующим шепотом: — Семьсот лет назад ты задолжала мне брачную ночь.

Эпизод 6

Я сыграю по твоим правилам, муженек, только не пожалей

Дергаюсь, рвусь, выгибаюсь. Его прикосновения ощущаются как святотатство, будто он оскверняет меня, марает, пачкает. Очень неприятно. А ведь когда-то я жаждала, чтобы Фэн Лэйшэн касался меня. И еще некоторое время назад боялась, что не устою перед ним и в этот раз.

— Пусти, Лэйшэн, пусти… — Стараюсь не смотреть ему в глаза, а когда он целует мою шею, дергаюсь от отвращения. — Ты потерял право на брачную ночь. Что, принудишь меня? — Выплевываю эти слова в лицо, уже глядя прямо на него.

Глаза Лэйшэна сейчас шалые, горящие, словно он действительно едва сдерживает жгучую страсть. Выглядит как пьяный. Однако мои слова отрезвляют его.

— Принуждать… — медленно выговаривает он, словно постепенно осознает смысл, а затем отпускает меня и отшатывается. — Нет, никогда. Ли-эр, запомни: я не стану ни сейчас, ни впредь принуждать тебя к чему-либо. Верь мне.

Верить тебе? Может, и получилось бы. Но вот шрам на сердце что-то разнылся, да горечь отравы вновь появилась во рту. Знаешь, ощущая все это, сложно верить, милый…

Лэйшэн смотрит внимательно, кажется, видит все мои мысли, слышит мой внутренний монолог и во взгляде его проскальзывает горечь.

— Ты так ничего и не поняла, Ли-эр?

— А что я должна была понять, Фэн Лэйшэн? — переспрашиваю, потирая запястья, которые еще недавно были в плену его изящных пальцев. Ощущения как после огненных пут.

— Я же спасал тебя, глупая! — говорит он и смотрит так, что одним взглядом душу вынуть может.

Не старайся. Моя душа под Ее щитом. Даже тебе не пробить.

— Спасал? Напоив ядом, всадив нож в сердце и растоптав мои чувства?

— Да, Ли-эр. — И снова в голосе неземная печаль. Это уже начинает раздражать! — Только так я мог тебя спасти…

Мотаю головой.

— И вправду ничего не понимаю.

Фэн Лэйшэн усмехается и переводит взгляд в стену напротив, будто на ней начертаны великие истины.

— В тот год Небесное Царство начало настоящую охоту на чудовищ. Особенно лютовали в отношении чудовищ твоего возраста. Приказ исходил из Императорского Дворца, от Третьего Брата Небесного Императора. Мне поручили возглавить охоту как раз в тот день, когда вы с дядюшкой Жу вошли в столицу клана Скрытых Клинков. Нашу встречу ты и сама помнишь.

Еще бы! Меня окружили какие-то люди в отвратительных красно-белых масках. Казалось, вокруг прыгал хоровод демонов, размахивая клинками. А я ведь не боец, в те времена так и подавно. Совсем еще слабенькая была — дядюшка Жу, чтобы держать в узде Ее, раз в три года погружал меня в сон, а после пробуждения Она долго приходила в себя. Поэтому все, что я могла тогда, — лишь поставить щит. Но понимала, что долго мне не продержаться. А потом огромный черный меч рассек пространство, и нападавшие разлетелись в стороны, кувыркаясь и постанывая. Незнакомец в темных одеждах обнял меня за талию и взмыл над крышами домов.

«Кто ты?» — спросил он.

Я вскинула голову и утонула в черной бездне его взгляда. За свои тогда еще триста лет не встречала таких красивых мужчин.

«Я Жу Сюли, племянница странствующего травника. Шла на рынок, чтобы продать немного трав…»

— Помню, — отзываюсь, отогнав воспоминание. Слишком теплое, слишком прекрасное. Одно из бесценных сокровищ, которое я прячу даже от самой себя.

— Я тоже… — произносит Лэйшэн, протягивает руку, чтобы коснуться моей ладони, но останавливается на полпути. — Твой запах, ощущение твоей тонкой талии под ладонью, твое голубое платье из грубой ткани. А главное — глаза. Огромные, испуганные, чистые… — Он усмехается. — У меня не было шансов, Ли-эр. Я влюбился сразу, бесповоротно. А потом… Потом узнал, кто ты. И что мой долг — убить тебя, очистить землю от чудовища. Но разве маленькая Сюли — чудовище? Разве может чудовище так искренне смеяться и радоваться пустякам? Я не мог позволить им убить тебя. Но и пойти против приказа Третьего Брата Небесного Императора и старейшины клана — тоже. Вот и задумал то, что случилось… — Он осекается, судорожно сглатывая.

А я держу щит, как тогда, в нашу первую встречу, ведь каждое его слово оставляет трещины на моей защите. И будь я прежней Жу Сюли, уже бы рыдала в его объятиях.

— Но зачем так жестоко? — бормочу. — Мне всему пришлось учиться заново…