— Спасибо, ваше величество.

— Не за что, дочка. Удачи тебе в твоем непростом путешествии. И в миссии, которая тебе предстоит.

Я поклонилась и устремилась к дверям.

А уже спустя час или около того летела в старом седле на Эйзерхане, в окружении еще двух десятков сарканов. Впереди показывал дорогу их командир и подавал сигналы, корректируя траекторию.

Я усиленно старалась держаться в седле, руководить Эйзерханом, ориентироваться на местности, чтобы в следующий раз полететь уже самостоятельно. И это помогало не рефлексировать, не дергаться: успеем ли, получится ли убедить княжичей отменить дурацкий поединок или оба упрутся как бычок рогом.

Все мое внимание, все мысли занимало одно: не рухнуть с дракона и придерживаться нужного курса.

Во время путешествия мы перекусывали, не останавливаясь и не слезая с ящеров. К седлу крепились сумочки с припасами. В основном, вяленое мясо, фляжки с питьем, хлеб, бутерброды. Есть верхом на драконе было слегка страшновато. Однако же нервы и нагрузки дали о себе знать, и я с аппетитом умяла целую упаковку сушеной и соленой буженины. Еще на старте я переживала, что могу захотеть в туалет. Ну, а что? Даже принцессы и короли туда ходят порой. Но, как ни удивительно, за всю поездку мне ни разу не приспичило. Эйзерхан заметил мое изумление и пояснил: «Организмы сарканов приспособлены даже к суточному непрерывному полету. Все отходы как бы концентрируются в венозной крови до поры до времени. И выводятся, когда появилась возможность».

Жаль, что в эту минуту я не спросила еще о другом. Не было бы неприятных сюрпризов от моего нового организма. Однако мне было сейчас совсем не до этого.

Всю ночь мы провели в небе. И я поняла — как важно то, что драконы способны ориентироваться в полете не только за счет зрения. Фактически — мы положились на них. Я даже слегка задремала. Потом встрепенулась, проснулась, в ужасе огляделась вокруг.

И дала себе зарок больше не спать. Однако у меня все равно ничего не вышло. Я еще несколько раз за ночь клевала носом и радовалась, что лечу в старом седле, в котором упасть — это надо еще умудриться. Оно имело прочную комфортную спинку, и от нее шли ремни к шее дракона, как бы ограничивая меня с обоих боков. Ноги пристегивались в нескольких местах, стопы закреплялись в чем-то вроде кармашков, которые также фиксировались ремнями.

К нужному месту мы прибыли примерно около полудня.

Солнце вовсю светило, в небе попадались деловитые птицы, облака то и дело наплывали, сгущались, однако дождя так и не случилось.

Издалека мы увидели огни и дым костров.

Затем — вдруг — словно мне всучили подзорную трубу — я в деталях рассмотрела палаточный городок.

«Зрение сарканов перестраивается в зависимости от потребностей», — подсказал Эйзерхан. — «А вон и генеральская палатка!»

Я сразу поняла — о чем он толкует, хотя указать дракон во время полета, конечно, не мог. Среди всех палаток, больше похожих на складные домики из непонятного материала, высилась самая большая, вместительная и с огромным флагом. Вообще на каждой палатке реял уже знакомый мне стяг. Триколор и в центре стилизованная фигура дракона вместо привычного мне двухглавого орла.

Наш отряд дружно пошел на снижение. И это оказалось для меня самым страшным, самым рискованным за все путешествие. Возможно, сказывался тот факт, что я еще ни разу не совершала посадку самостоятельно. Во время первой тренировки полета меня поймал Тарлан, и приземлились мы вместе. Теперь же у меня просто дух захватывало и сердце испуганной птицей рвалось из груди. Прямо рвалось, выпрыгивало, подскакивало.

Ощущения были самые странные. Невесомость, чувство падения, когда дракон сложил огромные крылья. Мы буквально ухнули вниз: падали, падали, падали…

Это было ни с чем не сравнимое, непередаваемое ощущение.

Я вцепилась в уздечку Эйзерхана и прижалась к дракону по максимуму.

Меня потряхивало все сильнее и сильнее. Руки и ноги просто заледенели.

Внезапно падение резко ускорилось. Казалось — еще пара секунд — и мы просто разобьемся о землю. Однако в последний момент ящеры одновременно спланировали, расправив гигантские крылья, и мягко встали на почву.

Я выдохнула, некоторое время просто сидела и приходила в себя.

Мы, наконец-то, прибыли.

От этой мысли стало немного полегче. Однако почти в ту же минуту накрыли новые, сильные переживания.

Как там поживают Тарлан с Александром?

Они еще живы? Не пострадали? Я успела или все это было напрасно?

Опасливые мысли черными воронами кружили, не давали покоя.

Надо было спешиваться и все выяснять, а у меня уже просто сил не осталось. Я безвольной куклой сидела на Эйзерхане и рефлексировала, и беспокоилась…

Глава 4

Тарлан

Какое-то время мы с Сашкой молчали и обменивались весьма красноречивыми взглядами. Наконец, я первым решил высказаться.

— Я смотрю твои намерения в отношении моей Аяны так и не остыли? А? Брат?

Сашка выпрямился, выпятил грудь, будто демонстрировал мне свою силу, и твердо ответил:

— Да. Я люблю ее и хочу жениться на ней.

— Не стремно ждать шесть лет до развода? Ходить вокруг да около, облизываться, ревновать? — подначил я младшего брата, все еще надеясь его образумить. Я ведь понимал, насколько некстати это наше соперничество, и ревность, и ссоры. Прямо проклятье какое-то над нашим семейством. Отец сражался с Этельбером на смерть, и там тоже была замешана Америка, а еще мама, которую оба любили. И вот — на же тебе! — история повторяется. Опять все в кучу: роскошная женщина, которой нет желанней во всем мире, я, и мой брат, одержимые, как мартовские коты, гон Кохгана, что в сто крат обостряет эмоции, и даже Америка тут как тут.

Я еще надеялся, что Сашка подумает и решит, что куда проще найти свободную красивую девушку. Он видный, интересный, влиятельный мужчина. Да на него же многие красотки заглядываются! Фрейлины Шахраз просто млеют, смотрят на брата из-под ресниц, кокетничают, пытаются вызвать интерес. Свет клином на Аяне ведь не сошелся!

Сашка думал, смотрел на меня исподлобья и вдруг выдал такое, что я аж опешил и все желание мирно урегулировать наш спор пропало напрочь, как небывало.

— Есть еще экстренный развод, если ты не помнишь, Тарлан. И его можно затребовать перед войной. Если женщина не очень уверена, что любимый мужчина вернется: целым, невредимым, здоровым и сможет быстро ей сделать детей… она имеет полное право перед войной просить о разводе. Ты забыл об этом, Тарлан?

У меня аж кровь закипела. Вот, засранец! Ведь даже войну решил обернуть в свою пользу! Если и Аяна об этом узнает, конечно же, она попросит императора о разводе. А отец? Что он решит в таком случае? Он уже отдал Аяну Сашке для обучения езде на драконе. Может и здесь уступит? В назидание мне, в наказание, чтобы жизнь медом не казалась!

А тут еще проклятое вчерашнее утро! Когда я набросился на Аяну со всей силой своей нерастраченной страсти и практически вынудил меня приласкать. Да, именно вынудил! Прямо заставил! У нее вообще выхода не было. Либо так, либо полноценный акт страсти.

Я выдохнул и сцепил зубы, а затем процедил:

— Нет уж, брат! Я не отдам тебе собственную жену!

— Да зачем она тебе? — вспылил Сашка. — Ты же совсем не хотел вступать в брак! Ты вообще не собирался жениться! Я же все отлично помню, Тарлан! Ну подумай, ты освободишься, опять будешь крутить вертеть с фрейлинами! Твоя жизнь вернется в прежнее русло! Для тебя же самого так лучше! Тарлан!

— А вот это ты видел, Сашка? — я показал брату увесистый кукиш и заполировал — продемонстрировал кулак.

Сашка поднялся, прошелся по палатке и развел руками:

— Ты в своем репертуаре, Тарлан. Она же нужна тебе лишь из-за гордости. Потому что ты и представить не можешь, что кто-то вдруг — о ужас! — выбрал меня! Не тебя — блистательного Тарлана Болгар-Романова — Девола для врагов и желанного любовника для многих дам. Ну, пожалуйста, брат, усмири свою гордость! Это же даже не гордость — а просто гордыня! Не думал же ты, будто все женщины всегда будут предпочитать тебя мне? В конце концов, это уже даже не по-братски! Я воин и княжич такой же, как и ты. И я тоже привлекательный, достойный мужчина! Тарлан! Да ты себе другую найдешь через полчаса! А мне никто, кроме Аяны не нужен!

Этот засранец меня же еще уговаривал!

Меня прямо подкинуло на стуле — я вылетел ядром и метнулся по комнате. Рубанул обеими руками по воздуху, словно сражался с невидимым врагом, и рыкнул:

— Я ее не отдам! Слышишь? Ни за что не отдам!

И, видимо, у меня был такой вид, такая гримаса боли и злости, что Сашка вдруг приостановился и округлил глаза до размера блюдец.

— Ты-ы-ы… Любишь ее? Это, что, правда?

Он так удивился, что стало понятным, почему и Аяна не верила в любые мои добрые к ней чувства.

— Тарлан… Я даже и не предполагал… — выдохнул ошарашенный Сашка. — Я думал, она просто твой приз. Очередной, интересный, лакомый трофей. Мы же с тобой часто соперничали…

— Да, я люблю ее! — выпалил я. Не было смысла и дальше скрывать, делать вид, что жена меня не интересует. — Я хочу ее и отчаянно, безнадежно влюблен. Я жить без нее не могу, Сашка! И я ни за что тебе ее не отдам!