Никола присел, Линда устроилась рядом.

— На следующей неделе экзамен по шведскому. Надо написать сочинение.

— И о чем ты пишешь?

— «Граф Монте-Кристо». Ты читала?

— Нет.

— Дедушкина любимая книга.

— Могу себе представить. Он всегда много читал. Не волнуйся, все будет хорошо.

Дед и вправду книжник. Книжник из Белграда. Он научил Николу читать, когда ему и шести не было. Сидел у его кроватки и подсовывал разные книги. «Остров сокровищ», «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров»…

Так он, наверное, воспитывал и Тедди. Тедди, легенда криминального мира южного Стокгольма, в детстве читал запоем… И как это увязать?

Шамон припарковал свою шикарную седьмую

«ауди» на строительной площадке торгового центра между автокраном и бетономешалкой. Как всегда: кипа парковочных штрафов. Толще, чем пачка наличных у Эскобара. А ему не наплевать? Машина записана не на него. Vorsprung durch Technik — рекламный слоган Audi. Прогресс через технологии. Или, как говорит Шамон, — прогресс через Бабсо. Так звали поп-звезду, чей портрет украшал несколько сотен автомобилей в Сёдертелье.

Четверг, три часа дня, но у Николы уже начался уикенд. Георг отпустил его в полтретьего — и до понедельника.

Шамон нажал кнопку. Тихо заурчал мощный дизель.

— Слышал? Audi выпустили совсем уж зверюгу: Q8.

— Читал, — кивнул Никола. — Восьмицилиндровый двигун. А ты не думал о новом «лексусе» LS-600? Тоже восьмерка…

Шамон уставился на него, как на сумасшедшего.

— Шутишь? Я же из Сёдертелье. Мы ездим только на немецких тачках.

Шамон, судя по всему, в порядке. Машина — верное тому доказательство. Самое верное. На втором месте — часики, потом мелочовка — цепочки, брелоки… ну как мелочовка — его толстенную золотую цепь с крестом мелочовкой не назовешь. И, конечно, важно, где ты отдыхаешь. Где живешь — неважно.

Никола никогда не спрашивал, откуда у Шамона деньги. И так знал — продает кокс холеным детишкам из богатых кварталов. Излюбленный препарат для их преувеличенно диких рейвов. О таких вещах даже с лучшими друзьями не болтают. И особенно с теми, кто не участвует в Жизни. Иногда Николе очень хотелось вернуться к свободе. Уйти из-под контроля.

Поехали к Николе, посмотрели несколько отрывков из «Наркоза». Второй раз — Николе очень нравилась сцена, когда Эскобар приезжает с проверкой на кокаиновую фабрику в Меделине. Спустились, купили по кебабу. Шамон достал пакетик машки, набили шиша — кальян. Никола иногда очень нуждался в таких минутах расслабухи. После того как он чуть не подорвался на бомбе, что-то произошло, хотя он и не мог определить, что именно.

Они посмеивались, слушали музыку. Болтали, развалившись на диване. Изображали саудовских принцев.

Вдруг Шамон перестал смеяться.

— Никола… ты в Бога веришь?

— Вообще говоря… нет, не верю.

Типичный Шамон. Вдруг на него находит. Особенно после косячка.

Шамон даже не улыбнулся.

— Я спрашиваю — веришь или нет?

— Отстань, Шамон… Не знаю.

Шамон затянулся, закрыл глаза, поднял к губам висевший у него на шее золотой крест и поцеловал.

— А я верю.

— Почему?

— Что значит — почему? — Глаза его блестели. — Потому что должно же быть что-то еще, кроме всего этого…

— Кроме чего?

— Смотри… я не сплю по ночам. Вскакиваю каждые четверть часа и смотрю, что там за шторами. А на улице? Слышу звук позади — чуть не кидаюсь на землю. Вижу незнакомую машину на парковке — болит живот. Язва, что ли, начинается…

— Зато ты свободен. Тебе не надо вставать каждый день в пять утра.

— А черт его знает… может, не так уж и плохо. Большое дело — в пять утра. Зато до пяти спишь как сурок. Трудно объяснить… иногда кажется — все, больше не могу. Устал. Сил нет. Знаешь, сколько братьев ушло в этом году? А тем, кто рулит всем этим дерьмом, плевать. Новые найдутся. Суки. Все до единого. Хотелось бы заняться хоть чем-то, кроме… Типа уехать. Или музыка… ты врубаешься? — вдруг усомнился Шамон.

— Музыка? — Никола не узнавал Шамона. Хотелось бы заняться чем-то… эти слова подходят скорее его матери, Линде.

— Ну, то есть научится играть на каком-нибудь инструменте. Я все в футбол играл, а мамаша твердила, что мне надо музыкой заниматься. У тебя, говорит, мозги музыкальные. Услышу лот — могу спеть все до нотки. С одного раза. А сейчас… в башке только — а не стукач ли? не снют ли в штатском? Ни хрена не слышу. Вообще ни хрена.

Никола пытался понять — он серьезно? Или так, понесло после травки?

Самое трудное, что ему пришлось за сегодня сделать — протащить пучок монтажных проводов через десятиметровую гофрированную виниловую трубку.

Наверное, он правильно выбрал. Электрик. Знающий человек, всем нужен. На днях должен получить диплом.

3

Эмили встала, поправила складки на брюках и пошла навстречу Маркусу. Аннели, секретарь бюро, позвонила — он уже тут. Через семь секунд явится. А если решил подняться на лифте — чуть дольше.

Первый тест. Лакмусовая бумажка. Сама она лифтом не пользовалась — бежала по лестнице, даже с неподъемным портфелем. И что? Она приняла его на пробную службу. Адвокатом в ее бюро. Чуть больше года назад она открыла свою фирму, и, к ее удивлению, поток клиентов рос и рос. Она уже не справлялась со всеми делами. Конечно, нанять помощника — большой и важный шаг. И немалый риск. Отныне она отвечает не только за свои доходы. Адвокатское бюро «АО Эмили Янссон» должно зарабатывать достаточно, чтобы покрывать еще одну зарплату. Прежде всего заплатить ему, заплатить налог работодателя, а потом уже думать о своей прибыли. Кошмар всех мелких предпринимателей. Маркус может заболеть, может не справиться с работой, может просто-напросто запутаться в фактурах, допустить ошибку — и страдает фирма. А резервов у нее нет. Ликвидность на нуле. Придется закрываться, и… прощай, мечты! С другой стороны — ей необходим человек, который ее хоть немного разгрузит. Слишком много работы.

Высокий крепкий парень с ухоженной недельной щетиной. Этакая интеллектуальная небритость. Наверняка взбежал по лестнице. И пахнет хорошо. Она пожала ему руку — может, он ожидал традиционных объятий? Ну нет, она — его шеф. Хотя разница в возрасте, самое большее, года два. К тому же она не любила обниматься, и тем более с незнакомыми людьми.

— Добро пожаловать. Очень рада, что вы сможете уже сегодня начать работать.

Темно-синий костюм, брюки коротковаты, но, кажется, сейчас такая мода. Верхняя пуговица сорочки расстегнута, без галстука. О’кей, ему сегодня в суд не идти. Несколько дней будет сидеть здесь и знакомиться с работой. Манера двигаться чем-то похожа на Тедди: спокойно и… целеустремленно, что ли, — она попыталась найти нужное слово и не нашла.

— Пройдем ко мне, — сказала она. — Кофе? Вода?

Она заранее попросила Аннели принести термос со свежим кофе и поставить в холодильник несколько бутылок «Рамлёсы».

— Спасибо… а у вас случайно нет чая без кофеина?

Надо же — чай без кофеина… не особо по-адвокатски. А черт его знает, может, теперь мода такая.

Она повернулась к секретарше.

— Вот как раз с бескофеиновым чаем у нас сегодня сложно, — криво усмехнулась Аннели.

Адвокаты пьют кофе. Кофе, кофе и еще раз кофе. Пятнадцать чашек в день.

Они прошли в ее кабинет. На стене в раме висела картина Марка Ротко. Репродукция, конечно, но очень хорошего качества. Три горизонтальных полосы. Глухой красный переходит в коричневый, коричневый — в солнечно-желтый. Эмили нравилась эта работа, от нее веяло покоем. И хотя это все лишь фотокопия, она напоминала ей адвокатское бюро «Лейон», где она работала раньше. Один из совладельцев, Магнус Хассель, был заядлым коллекционером. У него-то были подлинники… Уорхол, Карин Мамма Андерссон по соседству с Джакометти и Бруром Юртом…

Она ушла из «Лейона». Ей не простили, что она взялась за уголовные дела. Хотя это никак не сказалось на работе в бюро — все равно. Посчитали, что она навредила репутации адвокатуры.

А потом… потом она выкинула финт. «Лейон» — знаменитое во всей Европе бюро, и Магнус Хассель дал бы ей любые рекомендации, чтобы найти работу в такой же крупной адвокатуре с громкой репутацией. А она вместо этого сняла помещение в небольшом доме, где размещались еще три так называемых «гуманитарных» адвоката, занимающихся частными проблемами обычных людей — разводы, споры со страховыми компаниями и тому подобное. На всех четверых работала одна секретарша — Аннели, каждый платил ей четверть ставки.

Бывшие коллеги по «Лейону» удивленно пожимали плечами — она что, спятила? Добровольно перейти из высшей лиги даже не в первую, а в третью или, скорее, в четвертую… Могла бы по крайней мере, если ее так тянет отстаивать права человека, устроиться в любое крупное бюро, специализирующееся на уголовном праве. Или в суд. Или в прокуратуру.

Могла бы… но ее это не привлекало. Она хотела самостоятельности — была по горло сыта всеми этими шефами, сующими нос в твою жизнь. К тому же она понимала свой потенциал — чувствовала, что может стать одной из лучших.