Йорн Лиер Хорст
Гончие псы
1
Потоки дождя с силой хлестали по стеклу. Вода сбегала вниз по окнам, со стропил капало на бордюры тротуаров. Мощные порывы ветра царапали стены обнаженными ветвями тополей.
Вильям Вистинг сидел за столиком и смотрел на улицу. Ветер подхватил с тротуара липкую осеннюю листву и швырнул вверх.
Под дождем стоял фургон. Переезжала молодая пара: парень и девушка выбежали к фургону с большими коробками в руках, а потом поспешили обратно к воротам во двор.
Вистингу нравился дождь. Он не знал точно, как так выходило, но дождь будто укрывал все вокруг, заставлял плечи расслабиться, а сердце биться медленнее.
Мягкие джазовые мелодии смешивались с шумом дождя. Вистинг развернулся к барной стойке. Огни множества стеариновых свечей отбрасывали трепещущие тени на стены. Сюзанне улыбнулась ему, протянула руку к полке на стене и сделала музыку тише.
Они были не одни в продолговатом помещении. За столом в конце барной стойки сидели три молодых человека. Много студентов недавно созданного филиала Высшей школы полиции [Всего их в Норвегии четыре, и один как раз находится в Ставерне. — Здесь и далее примеч. пер.] стали завсегдатаями этого уютного кафе.
Он снова повернулся к окну. В нем зеркально отражались изогнутые буквы из матового стекла: «Золотой покой. Галерея и кафе-бар».
Сюзанне давно мечтала об этом. Вистинг не знал, как долго она лелеяла эту мысль. Как-то зимним вечером она отложила книгу и сказала, что читала историю о паромщике на реке Гудзон. Всю свою жизнь он ходил между Нью-Йорком и Нью-Джерси, вперед-назад, туда-обратно. День за днем, год за годом. Но однажды он принял важное решение. Развернул лодку и взял курс полным ходом в открытое море, о котором всегда грезил. На следующий день Сюзанне купила помещение для кафе.
Она спрашивала Вистинга раньше, какая у него мечта, но он отмалчивался. Не потому, что не хотел отвечать — просто не знал. Его все устраивало. Он был полицейским и не хотел ничего менять. Работа следователя давала ему почувствовать, что он делает что-то важное и значимое.
Вистинг взял чашку кофе, придвинул к себе воскресную газету и вновь вгляделся в осенние сумерки. Обычно он сидел за столиком в глубине зала, там, где на него не обращали внимания. Но в такую погоду многие предпочли остаться дома, поэтому он мог спокойно сидеть за столиком возле окна, не опасаясь, что кто-то узнает его и заведет беседу. Со временем он привык, что его стали узнавать на улице. Это случалось все чаще после того, как он позволил убедить себя поучаствовать в телевизионном ток-шоу и рассказать об одном из дел, над которым работал.
Один из парней за столиком у барной стойки посмотрел на Вистинга, когда тот заходил, и толкнул соседей. Вистинг тоже его узнал. Парень был студентом Высшей школы полиции. В начале семестра Вистинга пригласили прочесть там лекцию об этике и морали. Молодой человек был среди сидевших в первом ряду.
Следователь подвинул к себе газету. Первая полоса была напичкана советами для худеющих, прогнозами об усилении дождя и интригами телевизионного реалити-шоу. В воскресных газетах редко печатались свежие новости. Материалы, томившиеся в редакции днями и неделями, прежде чем выйти в печать, Лине называла консервами. Его дочь работала в газете «Верденс Ганг» вот уже пять лет. Профессия журналиста соответствовала врожденному любопытству Лине и ее способности критически мыслить. Она успела потрудиться в разных отделах газеты, а сейчас работала в криминальном. Случалось, что этот отдел освещал дела, над которыми работал Вистинг. С двойной ролью отца и полицейского он справлялся неплохо. Только одно ему не нравилось в профессиональном выборе дочери: мысль о том, что работа столкнет ее с мрачной стороной жизни. Вистинг проработал в полиции тридцать один год и повидал много ужасного. Встречал разные формы жестокости, провел множество бессонных ночей. Он бы хотел избавить дочь от такого.
Вистинг пропустил страницу с авторскими колонками и комментариями и вскользь просмотрел новости. Он не рассчитывал увидеть какие-нибудь статьи Лине, так как говорил с ней перед выходными и знал, что она сейчас отдыхает.
Вистинг все больше ценил возможность обсудить насущные дела с дочерью. Признать это было совсем нелегко, однако беседы с Лине изменили его восприятие себя как полицейского. Ее сторонний взгляд на него и людей его профессии не раз заставлял Вистинга пересмотреть свои несколько закосневшие представления. Делая доклад перед студентами-полицейскими, он говорил о том, как важно полиции действовать последовательно, достойно и порядочно, чтобы заслужить доверие людей и придать им уверенности. Тогда он и понял, насколько ценной стала для него точка зрения Лине. Вистинг пытался объяснить будущим коллегам, сколь важны для полицейского основополагающие ценности. Говорил о беспристрастности и объективности, честности и открытости, о постоянном поиске истины.
Когда он добрался до программы передач в конце газеты, студенты встали из-за стола. Они переминались возле двери, застегивая куртки. Самый высокий встретился взглядом с Вистингом. Вистинг улыбнулся и кивком показал, что узнал его.
— Выходной день? — спросил другой студент.
— Одно из преимуществ долгих лет на службе, — ответил Вистинг. — Работа с восьми до четырех и выходные суббота и воскресенье.
— Кстати, спасибо за отличное выступление.
Вистинг поднял чашку кофе.
— Приятно слышать.
Студенты хотели сказать что-то еще, но зазвонил телефон Вистинга. Он вытащил его, увидел, что звонит дочь, и ответил.
— Привет, папа, — сказала она. — Тебе уже из газеты звонили?
— Нет, — ответил Вистинг и кивком проводил направляющуюся к выходу троицу студентов. — А что? Что-то случилось?
Лине промолчала.
— Я сейчас в редакции, — сообщила она.
— У тебя разве не выходной?
— Угу, но я тренировалась в зале, а заодно и на работу зашла.
Вистинг отпил из чашки. Он узнавал в дочери свои собственные черты. Любознательность и желание всегда быть в центре событий.
— О тебе завтра напишут в газете, — сказала Лине и сделала паузу, прежде чем продолжить: — На этот раз они идут за тобой. Они открыли на тебя охоту.
2
Лине слышала дыхание отца в трубке. Она двигала мышкой по экрану, на котором светилась готовая к публикации статья о нем. Крупный заголовок и портрет.
— Статья о деле Сесилии, — объявила она.
— Дело Сесилии? — отозвался отец.
В его голосе звучала неуверенность. Он бы предпочел никогда не вспоминать об этом деле. Одном из самых сложных и болезненных.
— Сесилия Линде, — пояснила Лине, хотя знала, что отцу не требуется напоминание. Он был тогда молодым следователем, а дело об этом убийстве стало одним из самых громких дел десятилетия.
Она услышала, как отец сглотнул, и стук поставленной на стол чашки.
— И что же? — только и сказал он.
Лине подняла взгляд от монитора. Шеф-редактор вышел из новостной редакции и направился к лестнице наверх. Было время вечерней летучки, на которой собирались последние крупицы завтрашней газеты и окончательно решалось о том, какие материалы пойдут на первую полосу. Статья, которую подготовили о ее отце, занимала две страницы и, очевидно, как раз для первой полосы и предназначалась. Убийство Сесилии Линде читатели хорошо помнили, и даже сейчас, семнадцать лет спустя, оно пойдет хорошо.
— Адвокат Хаглунна направил ходатайство в комиссию по пересмотру дела, — продолжила девушка, когда шеф-редактор прошел мимо.
Отец хранил молчание. Новостной шеф-редактор сложил стопку бумаг и последовал за шеф-редактором наверх. Лине просмотрела статью еще раз. Вообще-то вопросов там было больше, чем ответов, и она понимала, что этот материал, скорее всего, окажется одной из целой череды статей, и не только в ее газете.
— Над делом работал частный детектив, — продолжила она.
— А при чем тут, собственно, я? — спросил отец, однако по его голосу она поняла, что он знает, что будет дальше.
Именно отец возглавлял расследование тогда, семнадцать лет назад. Со временем он стал выдающимся полицейским. Известным человеком, на которого можно возложить ответственность и которого можно использовать для того, чтобы привлечь к этой истории внимание.
— Они считают, что улики были сфабрикованы, — объяснила Лине.
— Какого рода улики?
— ДНК. Они считают, что полиция подбросила образцы ДНК.
Она будто видела, как пальцы отца сжимают стоящую перед ним на столе кофейную чашку.
— На чем это основывается? — поинтересовался он.
— Адвокат получил новые результаты анализов и считает, что окурок, на котором были обнаружены следы ДНК, был подброшен.
— Тогда они тоже это утверждали.
— Адвокат считает, что они могут это доказать, и говорит, что документы были направлены в комиссию по пересмотру дела.
— Не понимаю, как он может хоть что-то доказать, — пробормотал отец.
— У них вдобавок новый свидетель, — продолжила Лине. — Этот человек может обеспечить Хаглунну алиби.
— Почему свидетель не объявился в тот раз?
— Он объявился, — произнесла Лине и сглотнула слюну. — Он звонил и вроде бы говорил с тобой, но это ни к чему не привело. — В трубке повисло молчание. — Сейчас у нас вечерняя летучка, — продолжила девушка. — Тебе позвонят и попросят прокомментировать. Ты должен придумать, что скажешь.
