— Возможно, она беспокоится, что свидания будут мешать учебе. Я тебя не понимаю. Она милая и все такое, но так зацикливаться на гике — это просто не круто, — Натан нахмурился. — Даже если она позволяет тебе переписывать ее конспекты.

Эфраим не раз просил у Джены помощи, хотя на самом деле у него все было в порядке, просто хотел поговорить с девушкой. У нее был хороший почерк. С множеством аккуратных петелек и завитушек. Ее единственное по-настоящему «девчачье» качество, о котором знал Эфраим.

— Как будто тебе известно, что круто, а что нет. Кроме того, это мы гики, — ответил он.

— Угу, только не умные. Это совсем другое дело. Я хочу сказать, она состоит в шахматном клубе. Ты действительно хочешь встречаться с девчонкой умнее тебя?

— Да.

— Если у нее действительно есть мозги, тебе ничего не светит, — покачал головой Натан. — С другой стороны, ее подруги…

Джена скользнула обратно на свое место между Мэри и Шелли Моралес. Те с восхищением рассматривали последнюю награду Джены, передавая друг другу пластину с именем. Интересно, рассказала ли им мать о том, что видела его в больнице. Знала ли об этом Джена?

— Ты как вообще? — спросил Натан. — Все утро где-то витаешь. Не знай я тебя, подумал бы, что ты накурился.

Может, летние каникулы и не будут такими уж плохими. Так никто не узнает о том, что его мать пыталась покончить с собой, а если и узнает, к сентябрю всем уже будет наплевать.

— Нормально все, — ответил Эфраим. — Просто жду не дождусь, пока выберусь отсюда.

После собрания они с Натаном столкнулись с Дженой и близняшками у класса физики. Коридоры быстро пустели.

— Привет, Эфраим, — сказала Джена.

Моралесы просто кивнули. Их практически никто не мог отличить друг от друга и часто просто называли «Мэри Шелли», что их, похоже, не расстраивало. Фактически, они это поощряли, обычно одевались в одинаковую форму средней школы, хотя та смотрелась уже не мило, а скорее сексуально.

— Привет, — выдавил Эфраим. У него внезапно пересохло горло. — Поздравляю с наградами, Джена. Думаю, ты собрала их все.

— Все, кроме одной, — она указала на свернутый лист бумаги в его руке. — Сколько за нее хочешь?

Эфраим улыбнулся.

— Жаль, что так случилось с твоей мамой, Эфраим, — сказала близняшка справа от Джены.

— Спасибо, — ответил он, беспокоясь, сколько им сказали. Разве не существовало такой вещи, как тайна врача и пациента?

Та, что стояла слева от Джены, кивнула.

— Мама подвозит нас на станцию по пути на работу. Ты можешь поехать с ней в больницу, если хочешь попасть в приемные часы.

— Мм, ага. Было бы отлично, — Эфраим до сих пор не рассказал Натану о матери.

Друг был нехарактерно молчалив, словно разговор его не касался, и застыл, крепко сжимая камеру. Эфраим знал, что так на него подействовало: у одинаковых брюнеток были лучшие фигуры во всей школе, и они не стеснялись их демонстрировать.

— Куда идете? — спросил Эфраим.

— На обед и танцы в городе, — ответила Джена. — Будем праздновать.

— Девичья вечеринка, — быстро ответили Мэри и Шелли.

— С твоей мамой все будет нормально? — спросила Джена.

— Теперь да, — он смутился, хоть и обрадовался тому, что ей не все равно. — Ничего страшного.

— О! Пока не забыла, — сказала Джена. — У меня есть кое-что для тебя.

— Правда? — Сердце Эфраима гулко застучало, и он почувствовал, как похолодело у него в животе.

Она порылась в сумке и вытащила белый пластиковый прямоугольник.

Его библиотечную карту.

Он сжал ее в руке, острые края впились в ладонь и пальцы. В ушах зашумело.

— Где ты ее взяла?

— Ты забыл в прошлый раз на абонементе. Что-то не так?

— Нет, ничего. Спасибо… Не знал, что потерял ее, — он вытащил бумажник и украдкой взглянул на другую карту, взятую из больницы. Они были одинаковыми. Он поглубже засунул обе, захлопнул бумажник и стиснул в руке.

— Я подумала, что она тебе нужна, ведь ты часто бываешь в библиотеке, — сказала Джена. — Я опять буду работать там летом, так что, думаю, еще встретимся.

Он кивнул. Это приглашение? Она действительно хотела его видеть или просто проявляла вежливость?

— Пойдем, Эфраим? — спросила близняшка справа от Джены.

— Мне нужно забрать вещи из шкафчика. Встретимся снаружи?

— Не задерживайся, — в унисон ответили близнецы. Как они это делали?

— Я быстро, — ответил он.

Три девушки разделились, огибая Эфраима и Натана, и затем опять сомкнули ряды, идя дальше по коридору. Друг посмотрел им вслед и подошел к Эфраиму, тот уже копался в шкафчике. Спросил:

— Что случилось с Мадлен?

Эфраим не знал, когда это началось, но Натан называл его мать по имени. Ей это даже нравилось.

— Она в больнице. Ничего серьезного, — сейчас у него не было желания углубляться в детали.

— Блин, тогда неудивительно, что ты в таком состоянии. Сочувствую. Давай я тебя подвезу. Тоже хочу ее проведать.

— Нет, не надо, все в порядке. Миссис Моралес заберет меня, и думаю, сейчас мама не будет в восторге от посетителей. Но все равно спасибо.

— Эй, уверен, это отвлечет тебя от всех проблем! — сказал Натан и показал Эфраиму на камере снимок трех девушек, сфотографированных чуть пониже плеч и выше бедер.

— У тебя кадрирование сбилось, — сказал Эфраим.

— Нет, — ухмыльнулся Натан и указал на впечатляющие достоинства Мэри и Шелли в голубых летних платьях. — Жаль, у Джены не такой большой размер, но тоже неплохо. Особенно когда она не носит свои старомодные платья, как обычно.

Эфраиму пришлось согласиться. Джена мило выглядела в юбке. То, как она выросла за лето, так отвлекало Эфраима в первом семестре, что он чуть не завалил алгебру, на которую они вместе ходили. В тот год многие парни обращали на нее больше внимания, пока девушка не начала носить закрытую одежду. Теперь все задумывались, что же она прятала.

— Она хороша такая, какая есть, — сказал Эфраим, не в силах отвести глаз от фотографии. — И вообще, как ты умудрился сделать такой кадр?

— Отключил звук затвора. Но постой, это еще не все.

Натан переключился на другой кадр: снимок Мэри, Шелли и Джены сзади.

— Извращенец, — прокомментировал Эфраим. — Тебе должно быть стыдно. Не забудь послать мне копию фото, когда доберешься до дома.

— Я мог бы даже продать такие кадры! — Натан прислонился жилистым телом к шкафчику и блаженно уставился на экран. Его длинные светлые волосы упали на глаза. — Слушай, когда ты сядешь в их машину, постарайся оказаться между ними…

— Я не собираюсь их лапать. В машине будет их мать, — не говоря уже о Джене. Может, он сможет сесть ближе к ней, хотя подозревал, что ему придется ехать рядом с водителем.

— Тем более! Какая пикантная ситуация! В ее присутствии они, скорее всего, ничего не скажут. Слушай, только посмотри на их ножки! — воскликнул Натан.

Эфраим воздел глаза к потолку.

Когда он открыл шкафчик, оттуда выпорхнул лист бумаги. Нагнувшись, он поднял его с пола.

— «Загадай желание и подбрось монетку, чтобы оно исполнилось», — прочел он. Почерк был похож на руку Натана. — Проклятие, и что это значит?

Он показал листок другу.

Тот прочел записку.

— Странно. Я не знаю.

— Это разве не ты писал? — Эфраим был в этом уверен.

— Я тебе ничего в шкафчик не подкидывал. Детский сад какой-то, — Натан прищурился и вновь посмотрел на лист. — Походит на мой почерк. Немного. Но я не знаю, что это должно означать. Какая монетка? Бессмыслица какая-то.

Он вернул другу записку.

Эфраим уставился на нее. О чем она? О четвертаке, который он нашел прошлой ночью? Эфраим даже Натану о нем не рассказал. Непонятная бумажка тревожила так же, как одинаковые библиотечные карточки и парень в морге, который походил на Эфраима. Но что это значило? И кто написал записку?

Он вытащил из заднего кармана четвертак и еще раз прочел послание.

— Ты действительно собираешься попробовать? — фыркнул Натан.

Эфраим пожал плечами.

— Ничего плохого-то не случится.

Вытянул ладонь с монеткой и прочистил горло.

— Желаю… — он кинул взгляд на друга. — Желаю, чтобы моя мама не была в больнице.

Разумеется, ничего не произошло.

— Подбрось ее, — напомнил Натан. — Как сказано в записке.

— Да ну. Это глупо, — Эфраим потянулся, чтобы засунуть монетку в карман, и почувствовал укол, словно в ладонь вонзилась булавка. От неожиданности он уронил четвертак, и тот покатился по неровной серой плитке пола.

— Черт, — пробормотал он.

— Что стряслось?

— Она… меня током ударила, — выдавил Эфраим, оглядываясь вокруг.

Монетка приземлилась перед ним под шкафчиком. Он нагнулся и поднял ее, стряхнув пыль. Она упала орлом вверх. На секунду металл показался горячим, но прямо в руке быстро остыл. Перед глазами все поплыло. Он вдруг почувствовал тошноту и схватился за живот.

— Эфраим, — позвал Натан. — Ты что там делаешь на полу?

Ему нужно было в туалет.

— Я… — Он точно не успеет добежать.

Эфраим повернулся и сунул голову в шкафчик.

— Вот извращенец! — воскликнул Натан и отошел к другой стороне коридора, пока друга рвало.

Тот вытер рот тыльной стороной ладони.

— Извини, — сказал он. Задержав дыхание, он закрыл дверцу шкафчика, решив, что ему не так уж сильно нужны бумаги и комиксы, собравшиеся на дне за год. Подошел к питьевому фонтанчику в конце коридора, чтобы прополоскать рот. Вода оказалась теплой, с металлическим привкусом.