— Ты в порядке? Медсестра еще может быть на месте, — сказал Натан.
— Уже в норме, — как будто ничего не случилось, Эфраим засунул четвертак и записку в карман и схватил свой рюкзак. Внезапно он понял, как ему повезло. Если бы это случилось пока он разговаривал с Дженой…
— Но ты только что наблевал в шкафчик. Хоть уборщику скажи, — Натан повернул фотоаппарат так, чтобы Эфраим увидел снимок. На нечеткой картинке Эфраим сунул голову в шкаф. Его опять замутило. Он оттолкнул камеру.
— Я так рад, что ты всегда рядом и запечатлеваешь важнейшие моменты в моей жизни, — съязвил он.
— Камера не лжет, — ответил Натан. — А я здесь лишь инструмент. Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
— Может, что-то подхватил в больнице, — ответил Эфраим. В конце концов, он просидел там всю ночь. Но кто-нибудь слышал о кишечном гриппе продолжительностью в двадцать четыре секунды?
— Когда ты был в больнице? — спросил Натан.
— Я же только что сказал тебе — мама попала туда прошлой ночью.
— О нет! — У Натана расширились глаза. — Все серьезно? Как Мадлен?
— Мы же минуту назад с тобой об этом разговаривали! — Похоже, близнецы сбили Натана с мысли сильнее, чем думал Эфраим. — Она поправится. Мэри и Шелли подбросят меня сейчас до больницы. Помнишь?
Натан, казалось, удивился еще сильнее:
— Да ты шутишь! Я бы с радостью посидел с ними на заднем сиденье. Дружище, хотел бы я, чтобы моя мать была в больнице.
— Поосторожнее с желаниями, — буркнул Эфраим.
Так, минутку. С желаниями?
Он пожелал, чтобы мама не была в больнице. И теперь Натан не помнит…
— Слушай, тебе стоит попытаться сесть между ними, — посоветовал тот.
— Не самая лучшая идея.
В конце коридора из-за угла вышел Майкл Гупал и ухмыльнулся, увидев друзей.
— Проклятие, — пробормотал Эфраим.
Натан спокойно смотрел на приближавшегося к ним верзилу.
— Что? Он ничего нам не сделает. Сегодня последний день учебы. Своего рода перемирие.
— А по-моему, он скорее воспользуется тем, что сейчас его некому остановить, — отозвался Эфраим.
У Майкла был своеобразный ритуал: поглумиться над любимыми жертвами так, чтобы они все лето о нем помнили.
Майкл остановился перед ними и скрестил руки на груди, расставив ноги. Он был настолько же низким и толстым, насколько близняшки высокими и стройными, и уже мог похвастаться отвислыми мужскими сиськами. Эфраим слышал, что парень принимал стероиды, решил раскачаться для футбола.
— И куда это ты собрался, Маккензи? — спросил Майкл. — Мы еще не успели попрощаться.
— Мне пора, — сказал Эфраим, отступая. Обычно Натан поступал так же, но на этот раз казался странно беспечным.
— Шутишь? Я его не боюсь, — отозвался он. — Удачного лета, Майкл!
Он поднял камеру, последовала вспышка, разозлившая здоровяка, словно красная тряпка быка.
— Что это с тобой? — спросил Эфраим друга.
Он поморщился, когда Гупал сгреб Натана за лямки рюкзака и ударил о шкафчик. Нагруженный книгами рюкзак смягчил силу удара, но голова Натана откинулась назад и врезалась в тонкий металл. На многих дверцах красовались такие вмятины: по ним можно было проследить за тем, как Натан рос.
— Ох, — выдохнул он. — Прости. Я хотел сказать, надеюсь, это лето у тебя будет хреновым.
Майкл нахмурился и потряс Натана из стороны в сторону.
— Что это ты такой счастливый, Маккензи? Рад, что не будешь видеть меня каждый день?
Волосы друга упали на лоб. Глядя на обидчика сквозь челку, он улыбался:
— К сожалению, я буду лишен удовольствия посещать с тобой летние курсы. Зато ты шикарно на них развлечешься.
Эфраим поморщился. «Натан, не дразни его». Тот всегда страдал от недостатка элементарного чувства самосохранения. Они встретились в первом классе, когда Эфраим полез из-за него в драку, но с тех пор Натан стал еще беспечнее — он знал, что Эфраим всегда его прикроет. Но на этот раз дело зашло слишком далеко.
Майкл с ревом еще сильнее сжал лямки рюкзака.
— Учись прилежно, — прохрипел Натан. — Как же мы без тебя-то в выпускном классе? Это же так увлекательно — остаться на третий год, да?
— Эй, — сказал Эфраим Майклу. — Оставь его.
Некоторые привычки нелегко преодолеть. Он не боялся верзилы, но знал, что не смог бы и побить его. Протестовал для вида. Но Натан никогда не простит, если друг даже не попытается защитить его.
— Хочешь быть следующим? Что, некуда пойти? — огрызнулся на него Майкл.
— Честно говоря, снаружи меня кое-кто ждет… — начал Эфраим.
— Эфраим, я справлюсь, — отозвался Натан.
— Я не могу тебя бросить.
— «Я не могу тебя бросить», — передразнил Гупал.
— Иди, — сказал Натан. — Такую поездку пропускать не надо. Скажи Мадлен, я надеюсь, что ей скоро станет лучше.
— Хорошо. Ты уверен? Позвони мне позже, если… если все еще сможешь звонить, — сказал Эфраим.
— Верно, беги! — рыкнул Майкл.
Эфраим толкнул двойные двери и вышел наружу. Правда, свежим воздухом свободы тут и не пахло, а стояло настоящее летнее пекло, и потому Эфраим немедленно начал обливаться потом.
Он посмотрел на парковку, но нигде не было и следа потрепанного «фольксвагена» миссис Моралес. Или близняшек. Или Джены.
Или школьных автобусов.
Он проверил карманы, но, кроме четвертака, в них не нашлось ни одной монетки: последние мамины деньги ушли на утренний автобус от больницы до школы. Предстояла долгая пешая прогулка.
Несколько машин стояло на парковке, включая черный спортивный БМВ Майкла и подержанный голубой «шеви» Натана. Может, ему стоило подождать друга и поехать с ним; тому могла потребоваться поездка в больницу после встречи с мясистыми лапами Гупала. Но Эфраим не хотел пропустить часы посещений, так что, возможно, пешком получится быстрее. Конечно, можно пойти обратно и попытаться закончить разборку между Натаном и Майклом побыстрее, но в таком случае можно пострадать и самому. Лучше разбираться с меньшим из зол.
Эфраим пошел пешком.
Глава 4
В больничной палате матери не оказалось. Ее вещи тоже пропали, как и пластиковый пакет с кошельком, ключами и сломанными часами неудачливого двойника. Эфраим застыл в панике, уставившись на аккуратно заправленную кровать. Неужели после разговора с врачами мать перевели в психиатрическое отделение?
Он нашел миссис Моралес за стойкой медсестер.
— Миссис Моралес! Простите, мне пришлось забежать кое-куда после школы. Эм. Вы знаете, где моя мать?
Женщина подняла на него глаза:
— Извините?
— Моя мама лежала в палате 302 этим утром.
Она взглянула на свой пюпитр с зажимом.
— В этой палате никто не лежит. Как ее имя?
Эфраим нахмурился:
— Мадлен Скотт. Вы меня помните? Мэри и Шелли предложили подбросить меня сюда после школы.
— Ты знаешь моих дочерей? — В ее голосе прозвучали удивление и недоверие.
— Меня зовут Эфраим, — медленно проговорил он. — Я был здесь прошлой ночью, в приемном отделении интенсивной терапии. Вы приходили, рассказывали мне, как она себя чувствует…
— Я была на смене прошлой ночью, но тебя не помню.
Он слегка повысил голос:
— Но мы долго разговаривали.
— Хорошо, успокойся, дорогой. Уверена, я бы запомнила тебя и твою мать.
— Я тоже так думаю.
Интересно, у миссис Моралес не было сестры-близняшки, которая тоже работала в госпитале? Это ведь наследственное? Но на ее бейджике стояло имя «Джулия Моралес», значит, это точно была та же женщина, с которой он говорил вчера.
Парень глубоко вздохнул:
— Слушайте, вы можете просто проверить? Я знаю, что она здесь. Может, ее перевели… в другую палату?
Маму могли засунуть в психбольницу, если она продолжала настаивать, что ее сын умер.
Миссис Моралес пододвинула к себе черную клавиатуру и начала печатать, бережно нажимая одну клавишу за другой. Длинные ногти покрывал яркий зеленый лак.
— Прости, но ее никогда здесь не было, — сказала она. — Ты уверен, что пришел в ту больницу? Люди постоянно ошиба…
— Компьютер может ошибаться. Скорая привезла ее прошлой ночью.
— Тогда в системе была бы запись, — сказала она. — С чем ее привезли?
— Она… — Эфраим прижал пальцы к стойке поста. — Неважно. Простите за беспокойство.
— Ты взволнован. Почему бы тебе не сесть и не успокоиться? Я найду кого-нибудь, кто сможет тебе помочь…
И действительно, с чего бы волноваться? Его мать только что пропала. Но не стоило связываться со службой опеки, если та уже забыла и об Эфраиме, и о Мадлен.
— Я, должно быть, ошибся больницей, как вы и сказали. Просто ошибся, вот и все, — тут он вспомнил: — А можно мне спросить еще кое о чем? Тот мальчик, которого вчера сбил автобус. Вы выяснили, кто это был?
Миссис Моралес нахмурилась:
— Я ничего не знаю об аварии и в любом случае не стала бы разглашать личную информацию, даже если бы что-то знала. Это совершенно исключено. У меня нет времени на игры, — она отодвинула от себя клавиатуру, пластик заскрипел по металлической поверхности стола. Эфраиму показалось, что женщина его разыгрывала.
— Нет, вчера утром к вам поступило тело, похожее на меня. В его бумажнике нашли мою библиотечную карту. Там был целый пакет его вещей, я оставил их в маминой палате…