— Ты в порядке? Медсестра еще может быть на месте, — сказал Натан.

— Уже в норме, — как будто ничего не случилось, Эфраим засунул четвертак и записку в карман и схватил свой рюкзак. Внезапно он понял, как ему повезло. Если бы это случилось пока он разговаривал с Дженой…

— Но ты только что наблевал в шкафчик. Хоть уборщику скажи, — Натан повернул фотоаппарат так, чтобы Эфраим увидел снимок. На нечеткой картинке Эфраим сунул голову в шкаф. Его опять замутило. Он оттолкнул камеру.

— Я так рад, что ты всегда рядом и запечатлеваешь важнейшие моменты в моей жизни, — съязвил он.

— Камера не лжет, — ответил Натан. — А я здесь лишь инструмент. Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?

— Может, что-то подхватил в больнице, — ответил Эфраим. В конце концов, он просидел там всю ночь. Но кто-нибудь слышал о кишечном гриппе продолжительностью в двадцать четыре секунды?

— Когда ты был в больнице? — спросил Натан.

— Я же только что сказал тебе — мама попала туда прошлой ночью.

— О нет! — У Натана расширились глаза. — Все серьезно? Как Мадлен?

— Мы же минуту назад с тобой об этом разговаривали! — Похоже, близнецы сбили Натана с мысли сильнее, чем думал Эфраим. — Она поправится. Мэри и Шелли подбросят меня сейчас до больницы. Помнишь?

Натан, казалось, удивился еще сильнее:

— Да ты шутишь! Я бы с радостью посидел с ними на заднем сиденье. Дружище, хотел бы я, чтобы моя мать была в больнице.

— Поосторожнее с желаниями, — буркнул Эфраим.

Так, минутку. С желаниями?

Он пожелал, чтобы мама не была в больнице. И теперь Натан не помнит…

— Слушай, тебе стоит попытаться сесть между ними, — посоветовал тот.

— Не самая лучшая идея.

В конце коридора из-за угла вышел Майкл Гупал и ухмыльнулся, увидев друзей.

— Проклятие, — пробормотал Эфраим.

Натан спокойно смотрел на приближавшегося к ним верзилу.

— Что? Он ничего нам не сделает. Сегодня последний день учебы. Своего рода перемирие.

— А по-моему, он скорее воспользуется тем, что сейчас его некому остановить, — отозвался Эфраим.

У Майкла был своеобразный ритуал: поглумиться над любимыми жертвами так, чтобы они все лето о нем помнили.

Майкл остановился перед ними и скрестил руки на груди, расставив ноги. Он был настолько же низким и толстым, насколько близняшки высокими и стройными, и уже мог похвастаться отвислыми мужскими сиськами. Эфраим слышал, что парень принимал стероиды, решил раскачаться для футбола.

— И куда это ты собрался, Маккензи? — спросил Майкл. — Мы еще не успели попрощаться.

— Мне пора, — сказал Эфраим, отступая. Обычно Натан поступал так же, но на этот раз казался странно беспечным.

— Шутишь? Я его не боюсь, — отозвался он. — Удачного лета, Майкл!

Он поднял камеру, последовала вспышка, разозлившая здоровяка, словно красная тряпка быка.

— Что это с тобой? — спросил Эфраим друга.

Он поморщился, когда Гупал сгреб Натана за лямки рюкзака и ударил о шкафчик. Нагруженный книгами рюкзак смягчил силу удара, но голова Натана откинулась назад и врезалась в тонкий металл. На многих дверцах красовались такие вмятины: по ним можно было проследить за тем, как Натан рос.

— Ох, — выдохнул он. — Прости. Я хотел сказать, надеюсь, это лето у тебя будет хреновым.

Майкл нахмурился и потряс Натана из стороны в сторону.

— Что это ты такой счастливый, Маккензи? Рад, что не будешь видеть меня каждый день?

Волосы друга упали на лоб. Глядя на обидчика сквозь челку, он улыбался:

— К сожалению, я буду лишен удовольствия посещать с тобой летние курсы. Зато ты шикарно на них развлечешься.

Эфраим поморщился. «Натан, не дразни его». Тот всегда страдал от недостатка элементарного чувства самосохранения. Они встретились в первом классе, когда Эфраим полез из-за него в драку, но с тех пор Натан стал еще беспечнее — он знал, что Эфраим всегда его прикроет. Но на этот раз дело зашло слишком далеко.

Майкл с ревом еще сильнее сжал лямки рюкзака.

— Учись прилежно, — прохрипел Натан. — Как же мы без тебя-то в выпускном классе? Это же так увлекательно — остаться на третий год, да?

— Эй, — сказал Эфраим Майклу. — Оставь его.

Некоторые привычки нелегко преодолеть. Он не боялся верзилы, но знал, что не смог бы и побить его. Протестовал для вида. Но Натан никогда не простит, если друг даже не попытается защитить его.

— Хочешь быть следующим? Что, некуда пойти? — огрызнулся на него Майкл.

— Честно говоря, снаружи меня кое-кто ждет… — начал Эфраим.

— Эфраим, я справлюсь, — отозвался Натан.

— Я не могу тебя бросить.

— «Я не могу тебя бросить», — передразнил Гупал.

— Иди, — сказал Натан. — Такую поездку пропускать не надо. Скажи Мадлен, я надеюсь, что ей скоро станет лучше.

— Хорошо. Ты уверен? Позвони мне позже, если… если все еще сможешь звонить, — сказал Эфраим.

— Верно, беги! — рыкнул Майкл.

Эфраим толкнул двойные двери и вышел наружу. Правда, свежим воздухом свободы тут и не пахло, а стояло настоящее летнее пекло, и потому Эфраим немедленно начал обливаться потом.

Он посмотрел на парковку, но нигде не было и следа потрепанного «фольксвагена» миссис Моралес. Или близняшек. Или Джены.

Или школьных автобусов.

Он проверил карманы, но, кроме четвертака, в них не нашлось ни одной монетки: последние мамины деньги ушли на утренний автобус от больницы до школы. Предстояла долгая пешая прогулка.

Несколько машин стояло на парковке, включая черный спортивный БМВ Майкла и подержанный голубой «шеви» Натана. Может, ему стоило подождать друга и поехать с ним; тому могла потребоваться поездка в больницу после встречи с мясистыми лапами Гупала. Но Эфраим не хотел пропустить часы посещений, так что, возможно, пешком получится быстрее. Конечно, можно пойти обратно и попытаться закончить разборку между Натаном и Майклом побыстрее, но в таком случае можно пострадать и самому. Лучше разбираться с меньшим из зол.

Эфраим пошел пешком.

Глава 4

В больничной палате матери не оказалось. Ее вещи тоже пропали, как и пластиковый пакет с кошельком, ключами и сломанными часами неудачливого двойника. Эфраим застыл в панике, уставившись на аккуратно заправленную кровать. Неужели после разговора с врачами мать перевели в психиатрическое отделение?

Он нашел миссис Моралес за стойкой медсестер.

— Миссис Моралес! Простите, мне пришлось забежать кое-куда после школы. Эм. Вы знаете, где моя мать?

Женщина подняла на него глаза:

— Извините?

— Моя мама лежала в палате 302 этим утром.

Она взглянула на свой пюпитр с зажимом.

— В этой палате никто не лежит. Как ее имя?

Эфраим нахмурился:

— Мадлен Скотт. Вы меня помните? Мэри и Шелли предложили подбросить меня сюда после школы.

— Ты знаешь моих дочерей? — В ее голосе прозвучали удивление и недоверие.

— Меня зовут Эфраим, — медленно проговорил он. — Я был здесь прошлой ночью, в приемном отделении интенсивной терапии. Вы приходили, рассказывали мне, как она себя чувствует…

— Я была на смене прошлой ночью, но тебя не помню.

Он слегка повысил голос:

— Но мы долго разговаривали.

— Хорошо, успокойся, дорогой. Уверена, я бы запомнила тебя и твою мать.

— Я тоже так думаю.

Интересно, у миссис Моралес не было сестры-близняшки, которая тоже работала в госпитале? Это ведь наследственное? Но на ее бейджике стояло имя «Джулия Моралес», значит, это точно была та же женщина, с которой он говорил вчера.

Парень глубоко вздохнул:

— Слушайте, вы можете просто проверить? Я знаю, что она здесь. Может, ее перевели… в другую палату?

Маму могли засунуть в психбольницу, если она продолжала настаивать, что ее сын умер.

Миссис Моралес пододвинула к себе черную клавиатуру и начала печатать, бережно нажимая одну клавишу за другой. Длинные ногти покрывал яркий зеленый лак.

— Прости, но ее никогда здесь не было, — сказала она. — Ты уверен, что пришел в ту больницу? Люди постоянно ошиба…

— Компьютер может ошибаться. Скорая привезла ее прошлой ночью.

— Тогда в системе была бы запись, — сказала она. — С чем ее привезли?

— Она… — Эфраим прижал пальцы к стойке поста. — Неважно. Простите за беспокойство.

— Ты взволнован. Почему бы тебе не сесть и не успокоиться? Я найду кого-нибудь, кто сможет тебе помочь…

И действительно, с чего бы волноваться? Его мать только что пропала. Но не стоило связываться со службой опеки, если та уже забыла и об Эфраиме, и о Мадлен.

— Я, должно быть, ошибся больницей, как вы и сказали. Просто ошибся, вот и все, — тут он вспомнил: — А можно мне спросить еще кое о чем? Тот мальчик, которого вчера сбил автобус. Вы выяснили, кто это был?

Миссис Моралес нахмурилась:

— Я ничего не знаю об аварии и в любом случае не стала бы разглашать личную информацию, даже если бы что-то знала. Это совершенно исключено. У меня нет времени на игры, — она отодвинула от себя клавиатуру, пластик заскрипел по металлической поверхности стола. Эфраиму показалось, что женщина его разыгрывала.

— Нет, вчера утром к вам поступило тело, похожее на меня. В его бумажнике нашли мою библиотечную карту. Там был целый пакет его вещей, я оставил их в маминой палате…