«Лифиник, не лифиник, — думала Татьяна, разглядывая себя в зеркало, — но хоть на человека похожа. Фигура видна». К слову, о фигуре. Таня повернулась к отражению боком. Постройнела-то как! Не то чтобы до этого сильно пышной была, но сейчас — талия утончилась, бока исчезли. Видел бы мудак Игорь, эх.

Всё празднество она провела, как и полагается «сенной девке», в сенях. Чему была несказанно рада. Барин, поворчав, согласился с сыном и нанял профессиональных официантов, так что ей оставалось лишь помогать дворецкому встречать гостей. Те на неё внимания обращали мало, что опять же радовало. Лишь Никита неожиданно попытался ущипнуть за задницу и сам тому, кажется, удивился. Да еще один тип в сером пиджаке и больших роговых очках, увидев её, вдруг заржал и спросил у хозяина:

— А почему твоя служанка не голая? Я был на одной вечеринке, так там девки без одежды прислуживали.

И снова засмеялся непонятно чему.

А Татьяна подумала, что ей с «барином» ещё повезло.

Остальное время она проводила в компании доберманов, иногда появлялся кот, а потом её удостоила взглядом пьяная барышня, затянутая, как и прочие гостьи, в корсет. Барышня икала, еле держалась на ногах, спотыкалась о крутящегося под ногами кота и безуспешно пыталась ослабить шнуровку. Татьяна предложила помощь. Гостья в ответ рассказала всё, что она думает о дурацкой вечеринке и о директоре компании вообще.

— Зачем же вы пришли, если вам так не нравится? — брякнула Таня и испугалась.

Не положено горничной такие вопросы задавать.

Но собеседница её ничуть не смутилась, напротив, ответила с удовольствием:

— Этот коз-з-зёл пригрозил с работы уволить всех, кто — ик! — откажется от этого его — ик-ик! — корпоратива. Чтоб ему! Хи-ик!

К ночи все разъехались. Последним с облегчением удалился Никита. Григорий Ефимович выглядел довольным, проводил сына взглядом и отправился в почивальню. А через полчаса Инна Игнатьевна огласила дом горестным криком:

— Скорее! Сюда! Барину плохо!

Тараканье царство

Квартира-студио, обставленная по последнему писку моды, блистала чистотой и дышала свежестью. Окна её, как и положено порядочным квартирам, выходили на сверкающий ночными огнями мегаполис. Под потолком шумел кондиционер последней модели. Шулер Ник развалился на широкой белой в черную полоску софе, что в точности отвечала тренду сезона. Рядом в кресле, обитом кожей инсектопитона, сидел Ник Красавчик, закинув ноголапу на ноголапу.

Оба не отрывали взгляда от входной двери.

— Ка-ак думаешь, он будет вытира-ать ноги? — спросил Ник Красавчик.

— Главное, чтобы мне удачу притянул, — отмахнулся от него Шулер.

В воздухе тренькнуло, и на пороге ультрасовременной квартиры неспешно материализовался новый таракан — с букетом роз в правой и коробкой конфет в левой руколапке.

— Проходи, Пора-по-бабам — или как там тебя? — махнул Шулер Ник.

— И ногола-апы вытри!

Но гость не успел ноголапой даже дрыгнуть. За его спиной вдруг возник огромный черный тараканище, в комнате даже потемнело от его появления. Пришелец выставил вперед усы и пристально уставился на обоих Ников, те задрожали. А бабник трусливо исчез.

— Т-ты кто? — спросили Ники.

— Я — Наследник! — рявкнуло в ответ.

— М-нэ… — промямлил Шулер Ник. — А не рано ли? Папа наш, конечно, болеет, но не так, чтобы критично…

— Это поправимо, — невозмутимо ответил Наследник и рухнул в кресло, едва не задавив собой Красавчика.

Угодья человеков

В больницу барин ехать отказался. Хочу, сказал, помереть в родном доме, в любимой кровати, а не в чужих больничных стенах. Врач «скорой помощи» ответствовал, что мелкоочаговый инфаркт миокарда — вещь неприятная, но все же не повод для летального исхода. Надо лишь соблюдать режим, не перетруждаться, правильно питаться и отказаться от курения и алкоголя.

— Трубку бросить? — вскричал барин.

— Трубку, сигареты, сигары…

— Ни за что!

Всю следующую неделю Татьяна не отходила от барина — даже сама не заметила, как из горничной превратилась в сиделку. Днем приходила медсестра — ставила капельницы, делала уколы и массаж. Остальное Таня взяла на себя — кормила барина, переодевала, скармливала ему таблетки, читала вслух, рассказывала смешные истории из своей жизни, тщательно избегая случая с Игорем. И трубку прятала.

— Дунька окаянная! — кричал барин. — За конюшню мне мстишь? Верни трубу немедленно!

— Не можно, барин. Не можно, — хлопала ресницами Татьяна. — Вот послушайте, как я в пятом классе разбила нос хулигану.

— Врешь, небось, все. Молви лучше, отчего сын ко мне не едет?

— Откуда же мне знать, барин, — вздохнула Татьяна, в кои-то веки радуясь роли наивной дурочки. — Стало быть, работы у него много. Старается… эм, хлопочет, чтобы к вашему выздоровлению все в порядке полном было. Отца опозорить страшится. Вы, главное, не тревожьтесь.

— Добрая ты, — сказал барин.

Тараканье царство

Седьмой день слонялся Грегори по замку и окрестностям в поисках любимой трубки. Уже и так ее звал, и сяк. Нет ответа. У бедного таракана усы в спираль закрутились, а перед глазами пустились в пляс темные кляксы, мешая видеть. Грегори натыкался на деревья, стулья, падал с лестницы, один раз даже в пруд бултыхнулся. В общем, дюже тяжко было таракану.

Ефимыч, как обычно, рыбачил — изловил нынче старый башмак и велел тому насекомым стать, башмак извивался, корчился, но пока без особых успехов. Грегори сидел рядом, свесив с берега ноголапки, и печалился о потерянной трубке. И враз потемнело вокруг. Грегори сперва подумал, что это — очередная клякса перед глазами, а сие оказалось новое сыночкино насекомое. Черное, жирное, еще и смердит от него. Кто бы подумал, что в сознании хозяйского отпрыска такое заведётся?

— Зачем пожаловал? — буркнул Грегори.

— Не зачем, а с чем, — усмехнулся Наследник. — С подарком. Чуял я, ты без неё очень страдаешь.

И протянул новенькую трубку. Грегори посмотрел недоверчиво.

— Это не моя.

— И что? Зато курить снова сможешь.

— И то верно! — подхватил Ефимыч, отложив удочку. — Ты же, милостивый друг, сам на себя ужо не похож, какая разница — чья трубка? Важно, что она у тебя есть.

Грегори задумался. Ох, как же хотелось схватить подарок, натолкать в чашечку табака, раскурить и затянуться. И снова, и снова, раз за разом выпускать колечки дыма! Но что-то его в Наследнике смущало.

— Хэй! — раздался девичий крик.

Грегори обернулся и увидал милую девицу, ее крылышки отливали синим, руколапки воинственно упирались в бока, а усики негодующе трепетали.

— Нельзя тебе курить, — прокричала она, приближаясь. — Это погубит твоего хозяина. Так уж вышло, что трубка стала слишком опасной для его жизни. Прости.

— А ты, наглая девчонка, получается, хочешь, чтобы Грегори развоплотился? — Наследник навис над Прямо Той. — Он без трубки и двух недель не протянет.

— И то верно, друг Грегори… — пробормотал Ефимыч, но на сей раз не дюже уверенно.

Грегори присел у воды, опустил усы.

— Что же это выходит — мне либо самому погибнуть, либо дать владетелю умереть?

— Именно! — оскалился Наследник. — Но мы же, разумеется, не можем потерять такого ценного таракана, как ты. Обещаю, что после развоплощения вашего царства, подыщу уютное местечко в своем или в прилежащих — и тебе, и твоим товарищам.

И снова улыбнулся, показав ряд белоснежных острых зубов. Грегори медленно встал, расправил плечи.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Иной способ имеется. Я ухожу!

Рядом с ним вмиг образовалась котомка, он немедля закинул её за плечо.

— Грегори! Друг! — вскричал Ефимыч. — Но сие же смерти подобно! Таракан не проживет долго вне сознания.

— Не тревожься. Мало ли чудаков, стремящихся выделиться как можно эпатажней? Авось, среди них найдется любитель трубки, до того как… В общем, счастливо оставаться. Берегите владетеля.

Он отсалютовал другу и, насвистывая, пошел прочь.

Ефимыч с Прямо Той смотрели таракану вслед, пока он не скрылся из виду. После чего синекрылая девица повернулась к Наследнику.

— Вам тоже пора!

— Кто ты такая, девчонка? Ты здесь не хозяйка и не смеешь мне указывать!

— Зато я — хозяин! — рявкнуло за необъятной черной спиной, и на лужайке объявился Князь ГэВэ, одет он был в красный кафтан, расшитый золотом, на руколапках блестели драгоценные браслеты. — И княжьею волей приказываю тебе: убирайся прочь, проклятый!

— Да! — поддержал Ефимыч и на всякий случай замахнулся на незваного гостя удочкой.

Наследник глухо засмеялся.

— Вы можете меня прогнать, но вам меня не остановить. Глупцы. Скоро ваше царство растает, словно туман.

Угодья человеков

Сын приехал наутро. Задержался в дверях, смерил их взглядом, пробормотал: «Должен пройти ящик». Затем поднялся в отцовскую спальню, не обращая внимания на мельтешащих вокруг слуг.

— Здравствуй, папа, — заулыбался он с порога.

Григорий Ефимович приподнялся на кровати, Таня поспешила поправить ему подушки.

— Как здоровье? Идешь на поправку? А я тебе подарок принес!

И достал из сумки новенькую курительную трубку.

— Во! Ручная работа, из бриара. Под заказ делал, готовил к твоему дню рождения, но решил сейчас подарить. Для поднятия боевого духа, так сказать. И табаку специального купил — специально под нее…