В теории центровые хиппи верили в peace — мир, даже после неудачи демонстрации. Тем не менее, когда дело касалось местных хулиганов, пацифизм часто откладывался на время, которое требовалось на то, чтобы устроить с ними хорошую драку. Юра Доктор описывал ситуацию так: «И вот такие длинные волосы. Если шпана с окраины увидит — бить будет, это нормальное явление» [Интервью с Николаевым.]. Это были, конечно, дикие и жестокие времена. Запомнились истории, когда в драке участвовало много людей и кто-то был серьезно изувечен. В 1969 году в кафе «Метелица» произошло массовое побоище с участием Заборовского, Солнца, Сенча, Солдатова, Мишелина и Гусева против двух десятков то ли грузин, то ли армян, которые набросились на них с криками «уроды лохматые». Хиппи тогда одержали победу [Интервью с Заборовским.]. Петр Мамонов чуть не погиб в уличной драке в 1973 году [Таранова Е. Петр Мамонов: «Делайте праздник из каждого события!» // KM.RU. 2019. 1 июля. URL: https://www.km.ru/stil/2013/07/05/persony-i-ikh-istoriya-uspekha/715209-petr-mamonov-delaite-prazdnik-iz-kazhdogo-soby.]. Виктор Кокоян попал в тюрьму после крупной стычки с местными хулиганами, которые жили в соседнем дворе в Измайлове. Кокоян примкнул к хиппи, потому что это было единственное место, где его еврейское отчество (Абрамович, которое он позднее сменил на Александрович) и этнические корни никого не смущали [Интервью с Кокояном.]. Юра Доктор в 1981‐м отправился на два года в тюрьму за то, что ударил ножом известного в центре хулигана, который собирался насильно увести его спутницу. По словам Доктора, он всегда носил с собой нож, потому что «если кто-то говорил: „Ты, пидорас, похож на бабу — длинные волосы“, — то сначала была драка, а потом могли по руке врезать, нож был хорошо отточен» [Интервью с Николаевым.].
Другой удар ножом пришелся прямо в сердце центровой Системы: в 1973 году хиппи Боксер порезал Солнце во время личного конфликта, который выявил определенные разногласия внутри сообщества [Интервью с Солдатовым, Литвиненко.]. Этот случай показал неприглядную сторону советского андеграунда. По общему мнению, Александр Литвиненко по кличке Боксер был в некотором смысле темной лошадкой в тусовке хиппи — моложе всех остальных, агрессивный, неуверенный в себе и всегда готовый полезть в драку [Интервью с Солдатовым, Федоровым, Бураковым.]. Он учился в одном классе с младшим братом Солнца — Владимиром, который в то время занимался спортом и был совершенно далек от хипповской тусовки. Несмотря на то что Боксеру было всего пятнадцать лет, когда он познакомился с хиппи, — через семью Бураковых или, вернее, благодаря им, — он сразу же стал позиционировать себя как соперника Солнца, бросая вызов его лидерству. Его вряд ли воспринимали всерьез, поскольку ни по возрасту, ни по уму он не подходил в качестве такой альтернативы. Отсутствие уважения со стороны остальных подогревало его злость, направленную на тех, кто, как он считал, обладал властью. Солнце, похоже, совершенно не обращал на Литвиненко никакого внимания. Вместо того чтобы вести себя осторожнее, он завел роман с девушкой, которую Боксер привел в компанию хиппи и которую считал «своей» [Интервью с Литвиненко.]. В интервью Литвиненко выкатил целый ряд своих давних претензий к Солнцу. Одна из них — сомнительная роль Юры в организации демонстрации. Боксер был убежденным сторонником теории предательства. Ну и к тому же Солнце задолжал Боксеру восемьдесят рублей и не спешил (или не хотел) их возвращать. Во время нашего с ним разговора Литвиненко, очевидно все еще переполненный гневом и ненавистью по отношению к своему давно умершему противнику, не задумываясь перечислил все эти мотивы один за другим [Там же.]. Нападение, во время которого оскорбленный и приревновавший Боксер (который при этом находился под кайфом) ударил ножом пьяного и агрессивного Солнца, обнажило противоречия, существовавшие в движении хиппи, например слабые позиции «свободной любви» и деструктивное влияние алкоголя внутри тусовки. Эта ситуация также показала, что Система Солнца утратила свои исходные принципы. И до сих пор Боксер исходит из криминальных понятий, настаивая, что этот инцидент должен был остаться между ним и Солнцем, а не быть доведенным до суда [Интервью с Литвиненко.]. Конечно, эти понятия не разделяла та привилегированная молодежь, которая собиралась на Психодроме до 1971 года [Интервью с Бояринцевым, Бураковым.]. Как и милиция и врачи скорой помощи, которые забрали тяжелораненого Юру Солнца в больницу (ножом ему распороли брюшину) и немедленно вызвали из школы его брата, Владимира Буракова, для опознания сбежавшего Литвиненко [Интервью с Бураковым.].
Представление о хиппи как о криминальном полубомонде появилось и закрепилось благодаря их связям с компанией, тусившей возле Большого театра, информация о которой всплыла в ходе судебного процесса. Нож, которым воспользовался Боксер во время нападения, был отобран им у подруги-хиппи по кличке Гусь — она якобы пыталась вскрыть им себе вены. Приятели, которые были с Боксером в то время (и которые, по его словам, должны были отвлечь Солнце от его основной компании, чтобы он и Боксер могли разобраться без свидетелей), оказались бандитами, убившими во время ограбления квартиры ее хозяйку-балерину. Их главарем был прихипованный Миша Оглы, в реальной жизни Михаил Ибрагимов, сын полковника с Петровки, куда также доставляли арестованный в центре полубомонд, включая хиппи. Красноштан якобы был наводчиком этой банды уголовников, грабивших квартиры. Он и брат Солнца стали главными свидетелями в суде над Боксером, в ходе которого судья с презрением (хотя и справедливо) заметил, что «никто из этой молодежи, собиравшейся вокруг Большого театра, никогда не смотрел ни оперу, ни балет» [Интервью с Литвиненко, Бураковым.]. Хотя мало что из вышесказанного можно проверить и лишь немногие из этих обвинений подтверждаются другими свидетельствами, похоже, что Система Солнца подвергалась давлению совокупности факторов, включавших преследования, алкоголь и близость к представителям мира насилия и криминала, обитавшим в тех же местах. «Самое интересное, что все это — хиппи и фарца, карманники, спортсмены и валютчики — все это было в центре. И Солнце имел ко всему этому отношение, и к криминалу тоже» [Интервью с Литвиненко.], — вспоминал Боксер. За нападение на Солнце ему дали срок — сначала восемь лет, но затем добавили еще десять за различные нарушения, совершенные в лагере и позднее, на высылке. Он работал художником в городе Александров, на 101‐м километре от Москвы, где познакомился с диссидентами, которым также не разрешалось селиться близко к столице [Там же.]. Боксер окончательно вышел на свободу в 1989 году. Сейчас он занимает видное место в кругах, оставшихся от старой хипповской тусовки Москвы. Он все еще рассказывает историю предательства Солнца, но в целом, похоже, доволен тем, что в конце концов добился авторитета, который, как ему кажется, он по праву заслужил.
Солнце выжил после нападения — по иронии судьбы благодаря тому что ежедневно убивал себя другим способом: чрезмерным употреблением алкоголя. Ко дню, когда он получил удар, он не ел трое суток, поэтому избежал осложнений, когда нож проткнул его брюшину [Интервью с Бураковым.]. Он умер двадцать лет спустя, в августе 1993 года, предположительно после инфаркта. Его брат считает, что причиной смерти стало халатное обращение в больнице, где Юра упал и получил травму головы [Там же.]. К этому времени он был всеми забыт. На похороны пришел лишь его верный друг Владимир Солдатов.
Света Маркова и Саша Пеннанен, в свою очередь, ощутили на себе решимость властей положить конец хипповскому присутствию в Москве. С ними, однако, обращались совсем не так, как с Солнцем: в арсенале КГБ были разные способы борьбы с нежелательными элементами. Поначалу салон Светы продолжал процветать (ее окружение в демонстрации 1971 года преимущественно не участвовало), и Саша Пеннанен смог в 1973 году закончить учебу в МАРХИ (Московском архитектурном институте). Он начал работать в различных архитектурных бюро, включая Метрострой, а также участвовал в строительстве нового Музея Ленина в Ташкенте. Для хиппи это была удивительно «буржуазная» карьера. Намного больше, чем гонения, его утомлял сам образ жизни, охватывающий разные полюсы его существования: полноценный рабочий день, а затем, по ночам и выходным — чай, наркотики, секс и непрекращающиеся тусовки. Вспоминая те годы, он говорит про постоянную усталость и вечный недосып. Света тем временем ступила на более скользкую дорожку. Она начинала серьезно зависеть от морфия, направляя всю свою энергию на поиск опиатов и чего-то такого, что могло поразить ее воображение, обеспечивая этим и себя, и свое окружение. Светино увлечение наркотиками делало ее уязвимой перед преследованиями. У них также были контакты с криминальным подпольем, но более высокого уровня, чем у центровых хиппи. Несколько человек вспоминали, что встречали дома у Царевны-лягушки криминальных авторитетов. По словам Саши, они называли их «пятой мастью» — это были признанные враги советского правопорядка, которые не вписывались в четыре установленные категории (масти) «воров в законе» [Интервью с Пеннаненом.]. Помимо всего прочего, благодаря Светиным обширным связям их с Сашей пригласили принять участие в выставке нонконформистского искусства в Измайлове, организованной Оскаром Рабиным 29 сентября 1974 года, — и это, возможно, вызвало куда большее беспокойство со стороны КГБ, тем более что произошло спустя всего две недели после того, как предыдущая выставка была разогнана властями с помощью бульдозеров. Скорее всего, у Светы Марковой была серьезная защита «наверху» благодаря ее отцу — старому большевику (которого к тому времени уже не было в живых), но вскоре их с Сашей стали все больше преследовать. Свидетельство этому — кратковременная принудительная госпитализация Саши в психиатрическое отделение по приказу КГБ в начале 1970‐х. В глазах властей дуэт Маркова — Пеннанен перешел, как и Солнце, границы дозволенного. Они были высланы из страны осенью 1974-го, сразу после Измайловской выставки: их вынудили подписать заявление на выезд по еврейской линии (хотя ни у одного из них не было еврейского происхождения) и дали им две недели на сборы до самолета в Вену [Там же.]. Их отъезд был так внезапен, что большинство друзей об этом даже не знали. Когда летом 1975 года пара ожидала американских виз в Риме, они дали интервью немецкому журналисту, сообщив, что «уезжали без всякого сожаления» [Kaufmann J. Moskau wirft seine Hippies raus.]. И хотя творческий талант Светы, казалось, в эмиграции никуда не делся, после отъезда из СССР она как будто потеряла точку опоры. Ее зависимость от морфия вышла из-под контроля, когда в течение шести месяцев они жили в Морлупо, коммуне художников недалеко от Рима, где она опустошала местные аптеки. После тяжелой и очень долгой дороги в США, по словам Саши, Света «сдалась» сразу после приезда в Лос-Анджелес, скрывшись от мира в глубоком наркотическом тумане [Интервью с Пеннаненом.]. Но умерла она не от наркотиков, а от рака груди в 2011 году. Саша все еще живет в Сан-Франциско. Он чуть больше вписался в американскую жизнь, хотя, несмотря на периодическую работу по своей профессии архитектора, в основном просто плыл по течению.
