Первым порывом Миланы было честно и открыто заявить: «Да, был». Но тут она вдруг почему-то испугалась. А какое дело до этого полиции? А может, у них будут какие-то неприятности? А вдруг этому Кулебину после приема плохо стало и теперь Пал Генича хотят засудить? А может, Кулебин вообще от инфаркта умер? Все это пронеслось в Миланиной голове мгновенно, и выдала она на вопрос полицейского ответ осторожный и уклончивый.

— Запись пациентов ведет сам Павел Евгеньевич, лучше вам это у него уточнить. А что с этим Кулебиным случилось? — решила попытать счастье Милана. Работа, зарплата, да и сам Павел Евгеньевич ее полностью устраивали, и потерять их ей не хотелось. Тем более из-за какого-то Кулебина, которого они с Павлом Евгеньевичем едва знали.

— Ничего, — пожал плечами полицейский и уткнулся в свой смартфон.

Милана подозрительно нахохлилась. Так они и просидели в полной тишине, пока в приемной не появились Павел Евгеньевич со старой матроной в дорогущем костюме и со старомодными бриллиантовыми кольцами на каждом пальце.

— Спасибо, Павел Евгеньевич, я прямо ожила, — ворковала мадам, принимая из рук Миланы шубу.

— Добрый день, а вы ко мне? — заметив сидящего в приемной полицейского, с удивлением спросил остеопат. — Я думал, запись на сегодня закончена? — обратился он к Милане.

— Да. Но тут особый случай, — отвернувшись от все еще копошившейся в приемной мадам, поспешила ответить Милана, мимикой сигнализируя шефу, что случай и правда особый и лучше бы гражданина принять, и не в приемной.

Павел Евгеньевич Миланиного посыла не понял, но, взглянув на поднявшегося ему навстречу незнакомца, неторопливо одевающуюся пациентку и нервную Милану, выводы сделал правильные.

— Пройдемте в кабинет, — вежливо пригласил он, еще раз с любезной улыбкой кивая обеим дамам.

Кабинет остеопата был обставлен просто, но элегантно. Посредине возвышался массажный стол, обтянутый белой кожей, в углу ширма с кушеткой, у окна рабочий стол и два кресла.

— Садитесь, слушаю вас.

Остеопат выглядел соответственно офису. Подтянутый, холеный, успешный, в дорогих ботинках, со свободными уверенными манерами и пышной, ухоженной шевелюрой.

— Капитан Лушин, следственный отдел.

— Слушаю, — повторил без всякого интереса остеопат.

— Кулебин Валерий Николаевич вам знаком?

— Да, это мой пациент. А что случилось? — не стал отнекиваться от очевидного Павел Евгеньевич.

— Скажите, он был у вас на приеме сегодня?

— Да. А в чем, собственно, дело? — настойчиво расспрашивал остеопат.

— Скажите, в какое время он от вас вышел?

— Сейчас я взгляну на график, — пощелкал клавиатурой ноутбука Павел Евгеньевич. — Вот. Он вышел от меня без пятнадцати час. А что, собственно, произошло?

— Он вышел из вашего офиса один или его кто-то ждал?

— Понятия не имею. У меня плотный график, и вслед за Кулебиным сразу шел другой пациент, я даже не выходил из кабинета, его провожала Милана, секретарша.

— Ясно. Как давно вы знакомы с Кулебиным?

— Что произошло с моим пациентом? — медленно, раздельно проговорил остеопат, явно давая понять, что отвечать на дальнейшие расспросы не намерен, во всяком случае, до получения разъяснений.

— Он был убит вскоре после того, как покинул ваш офис. А если точнее, зарезан прямо на пешеходном переходе возле метро.

— Он что, на метро ко мне приехал? — с искренним недоумением спросил остеопат.

— А что, это невозможно?

— Теоретически возможно, но обычно такие люди на метро не ездят, в крайнем случае на такси. На машине с личным водителем, сами за рулем, но на метро?

— Вы правы, он направлялся на парковку, где оставил свою машину, — счел возможным пояснить капитан.

— Понятно.

— Как давно вы знакомы с Кулебиным?

— Думаю, около двух лет. Могу сказать точнее, — снова потянулся к ноутбуку Павел Евгеньевич.

— Не стоит, — остановил его капитан. — Как часто он бывал у вас за это время?

— Довольно регулярно, раз в месяц, иногда раз в два месяца. В последние полгода раз в месяц.

— Во время приема вы общаетесь с вашими пациентами?

— Безусловно. С кем-то больше, с кем-то меньше, но общение идет, хотя и довольно поверхностное.

— Что вам было известно о Кулебине?

— Он состоятельный человек, чем точно занимается, не скажу, но кажется, что-то с ЖКХ. Недавно развелся ради молодой любовницы, в июне у них намечалась свадьба. От первого брака имеет сына и дочь, оба взрослые, самостоятельные, дочь замужем. Недавно родила ему внука.

— Неплохо. Скажите, он вам ни на что сегодня не жаловался? Может, неприятности на работе, финансовые проблемы, что-то личное, скандалы с бывшей женой, дележ имущества?

— Нет. Только на здоровье. Я так понимаю, жизнь с молодой женой требовала от него много усилий. В его возрасте ночные клубы, фитнес, горные лыжи, каток и прочие увеселения уже тяжеловаты. Он надеялся, что после свадьбы она угомонится и будет больше времени уделять дому.

— Что за бред?! — не сдержался капитан.

— Согласен.

— Значит, ни о каких неприятностях он не говорил?

— Нет. Пребывал в приподнятом настроении и был полон планов на будущее.

— Возможно, он говорил о неприятностях раньше, в прошлые свои визиты?

— Нет. Совершенно точно.

Больше ничего важного из остеопата вытянуть не удалось, и полицейский, попрощавшись, удалился.

— Невероятно, — качала головой хорошенькая молоденькая брюнетка, сидя за столом в приемной. — Невозможно. Нет. Невозможно.

Она повторяла эти слова снова и снова, пока по офису ходили оперативники, эксперты и еще бог знает кто. Хлопала дверь, ведущая из офиса в подъезд, а девушка все бормотала, но при этом не плакала.

— Андрей, поди поговори с секретаршей, сидит бормочет чего-то, может, у нее со страху крыша поехала. Ей бы успокоительного, — подошел к капитану Лушину закончивший беседу с жильцами Вадим Роговцев.

Капитан, обернувшись, взглянул на девицу. Бледная, руки трясутся, и точно, бормочет. Бедняга, надо бы и правда участие проявить. Жаль, Леньки Сомова нет, у него с хорошенькими девицами с полуслова контакт устанавливается. Потому как бабник, усмехнулся краем губ Андрей, направляясь к секретарше.

— Девушка, у вас кофе можно попросить? — произвел он отвлекающий маневр.

— Кофе? — растеряно уставилась на него девица. — Конечно. Вам капучино или эспрессо?

— Капучино, — решил побаловать себя капитан. — И себе сделайте чашечку.

Девушка удивленно на него посмотрела, но послушалась, и через минуту приемная наполнилась чарующим ароматом хорошего кофе.

— Эм! — блаженно промурлыкал Андрей, сделав глоток. — Вас, кстати, как зовут?

— Милана, — подняв на него большие темные глаза, словно на автомате ответила девушка.

— Миланочка, вы чудно готовите кофе.

— Спасибо.

— Вы сегодня во сколько на работу пришли?

— Без пяти девять. Я опоздала. Трамвая долго не было, — зачем-то соврала Милана. Опоздала она вовсе не из-за трамвая.

— А обычно вы во сколько приходите?

— Обычно без двадцати девять. Чтобы раздеться и подготовиться к приему пациентов.

— А Павел Евгеньевич во сколько приходил?

— Тоже без двадцати.

— А кто обычно офис открывал?

— Он. Или я, — поспешила поправиться Милана. — Кто первый придет.

— Но чаще он?

— Да.

— Значит, ваш шеф приходил без двадцати девять. Вы без пяти, а в девять начинался прием?

— Да, — слегка краснея, согласилась девушка.

— И сегодня первый пациент тоже должен был появиться в девять?

— Да.

— Он пришел?

— Да, но я встретила его на улице и сказала, что, — тут она запнулась, — что Павел Евгеньевич заболел и прием отменили. Он был недоволен, что его заранее не предупредили, я сто раз извинилась. Я хотела позвонить следующим пациентам, но у меня не было телефонов. А в офис я войти не могла. Пришлось вас ждать. — Тут она спохватилась. — Я совсем об этом забыла, надо же остальных предупредить! Можно я быстренько им СМС отправлю?

— Давайте. А я пока кофе допью, — великодушно разрешил капитан.

— Итак. Вы подошли к офису без пяти девять. Вы шли со стороны метро?

— Да.

— На подходе к офису вам никто не встретился?

— Нет, кажется. Вроде бы нет. К тому же у нас парадная проходная, там же есть еще во двор выход, — вспомнила Милана.

— Да, мы его осмотрели, — кивнул капитан. — Вы никого не встретили и вошли в подъезд. Как вы вошли?

— У меня есть ключи от офиса и парадной. Я открыла и вошла.

— И сразу увидели покойного?

— Нет. В парадной было темно, лампочка, видимо, перегорела, свет шел только от окна между этажами, и у нашей двери было темновато. Особенно после солнечного света на улице. Я почти ослепла и едва не наступила… — Тут она судорожно вздохнула. — В общем, я заметила его в последний момент. Отдернула ногу, позвала его. Я сперва подумала, что он тоже ослеп после солнца и споткнулся о плитку на полу, в общем, упал. Павел Евгеньевич не ответил, я тогда подумала, он головой ударился, наклонилась к нему, достала мобильник. Включила фонарик и вот тут увидела, что у него пальто на груди распахнулось, а там пятно красное расплывается. Я заорала от страха, потеряла равновесие, едва не упала, потом вскочила на ноги и вылетела из парадной. Я сразу в полицию позвонила, и тут как раз первый пациент подъехал. Не знаю, как я смогла ему что-то объяснить, меня просто трясло от ужаса, — взволнованно рассказывала Милана, и капитан ей верил.