Юлия Арниева

Остров ведьмочек

Пролог

«Что так больно-то, мамочки… Кости выворачивает и кровь как будто кипит. В голове тысяча молоточков: тюк-тюк-тюк! Так всегда после операции? И звуки эти странные, откуда в палате щебет птиц? Окна точно не открыть — зима на улице. Или это для расслабления? Чтобы после наркоза легче приходить в себя… Больно… Выключите этих долбаных птичек»!

— Поднимайся! Ррразлеглась!

— Изыди, — прохрипела, и даже это единственное слово я с трудом смогла выговорить, ощущение, словно я выпила парочку бокалов чего-то расплавленного.

— Вставай! Сгоррришь, — прорычал тот же противный голос.

— Не могу, мне нельзя, я после операции, — вновь прохрипела, так и не открыв глаза, даже сквозь смеженные веки было больно от слишком яркого, ослепительного света.

— Дуррра!

— Сссама такая, лучше воды принеси… Ай! Совсем что ли?! — воскликнула, почувствовав удар в лоб чем-то острым, и тут же меня кто-то дёрнул за волосы.

— Уходи! Быстррро!

— Ну всё, сама напррросилась, — прорычала я и всё так же, с закрытыми глазами, опираясь на кровать (почему-то твёрдую), поднялась, — так… ща, глаза открою.

— Быстррро!

— Да что же ты… Ой… мамочки! — всхлипнула я, с недоумением осматриваясь.

Глава 1

— Где я? — промычала, с недоумением осматриваясь, — это ещё наркоз действует?

— Выйди из кррруга!

— Ты где, Говорилка? Аааа, больно… тело горит! — кожу жгло так, будто меня пару раз окунули в кипящее масло, — уберите! Уберите огонь! Аааа…

— Шаг сделай!

— Не могу, — прохрипела, падая на колени, одновременно пытаясь стащить с себя, как мне казалось, пылающую на теле одежду.

— Умрррёшь! Сгоррришь!

— Да чтоб тебя, — прошипела, встав на четвереньки, и, с трудом переставляя руки и ноги, поползла за черту.

Дремучий лес с мохнатыми и покрытыми мхом елями и соснами, каменный алтарь со странными желобами, разбросанные кругом серые камни с проросшими сквозь них дикими цветами — всё это никуда не исчезло, глюки ползли со мной.

— Вышла, — произнесла Говорилка, в её голосе послышались довольные нотки. «Почему я решила, что это ОНА со мной говорит»? — это были мои последние мысли, а потом меня поглотила серая мгла.

— Поднимайся! Ррразлеглась.

— Ты не оригинальна. И кто вас так учил общаться с пациентами? И вообще, я отказываюсь разговаривать, пока мне не дадут воды, — высказалась, продолжая валяться на травке. Не знаю, сколько я была в отключке, но солнце уже так не слепило, хотя над головой не было видно даже небольшого клочка неба, густые ветви деревьев создавали довольно плотный свод.

— Ррруку пррротяни… вода там.

— Угу, — пошарив руками вокруг себя, словно рисуя на снегу звёздочку, наткнулась на что-то, похожее на бутыль, — спасибо, Говорилка.

— Пей и пошли.

— Ага, щас, — пробормотала, поднося ёмкость к носу, — фу, что за бурда?

— Настой помёта летучих мышей и ррромашка.

— Брр, — выплюнула изо рта набранную жидкость, — ты сдурела, Говорилка, предупредить заранее нельзя было?

— Пей, нет там ррромашки, зато силы восстановит.

— Нет, спасибо, да и жажда прошла, — отказалась, отставляя подальше от себя подозрительную жидкость, — и куда меня глюки занесли? Яркие ещё такие…

— Остррров ведьм.

— Угу, нормально, куда ещё… бывший муж всегда мне говорил, что я ведьма. Ладно, подождём, должно же отпустить, — откинулась на траву, забросив руки за голову, принялась разглядывать веточки: хорошо лежать, наслаждаясь отличной погодой, — интересно, анестезиолог сказала максимум два часа — и должно пройти. Видимо, мне забористый состав попался или организм не принял, а что? Спиртное же не переношу, может, и наркоз тоже.

— Ты всегда такая болтливая?

— Это риторический вопрос? И вообще, ты мой глюк и должен меня поддерживать и во всём соглашаться, — буркнула, подрыгивая ногой, — а вообще хорошо — уснула зимой, очнулась летом на травке. Вот ещё бы плед и стаканчик прохладного напитка… уммм.

— Не могло пррритянуть серррьезную… — почти с завыванием протянула Говорилка, — теперррь мучайся с ней.

— А ты не мучайся, просто исчезни… чёрт, всё же лежать неудобно, камень что ли в попу упирается?

— Ррритуальный нож.

— Что?! Говорилка, ты не глюк, ты тормоз! — рявкнула, вскакивая на ноги, — что за фигня?!

— Ррритуальный нож, — повторила Говорилка, в её голосе слышалась издёвка.

— Вижу, что не булочка с изюмом! Что он здесь делает? И когда меня уже отпустит? А?! — уперев руки в бока, я уставилась на огромный нож с деревянной резной ручкой, лезвие которого было размером больше, чем две мои ладони, — кровь? Моя? Я поранилась?

— Всего паррру надрррезов.

— Так… Села и успокоилась, — пробормотала, сев на землю, уставилась на свои руки, вернее, уже не мои, — где маникюр? Кольцо? Шрамик? Ай!

Ущипнув себя за руку окровавленными пальцами, я убедилась, что это всё ещё я, но блин! Больничный халат превратился в странный белый балахон, весь в кровавых разводах. Ноги босые и грязные, вместо короткой стрижки — коса.

Раскидистые кроны вековых деревьев над головой, сквозь которые едва пробивались лучи, темнеющее сумрачное небо, алтарь и всё вокруг настоящее, и даже запах прелой травы приятно щекотал нос. А та противная дрянь в бутылке действительно помогла справиться с жаждой. Да и сил прибавила, казалось, что сейчас горы сверну. Запустив пальцы в траву, откинула голову и, прикрыв глаза, зашептала: «Хочу назад, хочу назад».

— Там ты умерррла, — противный голос Говорилки подтвердил мои догадки.

— Нет. Я в больнице, простая операция, всего лишь аппендицит, я сейчас очнусь.

— Прррими, Селин тебя пррризвала, отдав свою жизнь.

— Говорилка, ты глюк. Сейчас меня отпустит, и я очнусь в больнице, а рядом добрый дядечка-доктор. И пахнет лекарствами, а не вот этим всем.

— Прррими даррр окончательно, — с настойчивостью дятла повторял глюк.

— Замолчи, ты мне кажешься, — обхватив руками колени, уткнувшись в них лбом, я как мантру повторяла, — кажешься, ты кажешься.

— Прррими даррр, он ррразрррывает тебя.

— Приму — отстанешь?

— Прррими.

— Печёт, что же это такое… больно, да что б тебя! — закричала, ударив кулаками о землю, — аааа, что это?!

— Ррраскррройся, прррими.

— Принимаю дар, принимаю! Пусть только всё закончится, — прокричала, надрывая горло, боль была невыносимой, меня как будто разорвало на много маленьких Катек, а потом собрало в одну большую.

Очнулась в полной темноте, на небе не было ни одной звёздочки, а я всё так же продолжала лежать на травке, но в этот раз сил даже пошевелить рукой у меня не было.

— Отваррр выпей.

— А… Говорилка… я думала всё — прошло. Слушай, ты же мой глюк, почему рычишь?

— Привыкла.

— Ооо, можешь же. Ночь? — заторможено протянула я, язык заплетался, мысли были тягучие.

— Да.

— Хм… много времени прошло, — подсчитывая, что действие наркоза всё же давно должно было закончиться, — Так, говоришь, остров ведьм?

— Уже нет.

— Да? Меня переместило? — удивлённо переспросила я, — надо же, быстро…

— Нет, ты всё ещё здесь… ведьм нет, остались неинициированные ведьмочки.

— Ага, значит, остров ведьмочек, ну это всё меняет. А я кто?

— А ты верховная ведьма.

— И почему я не удивлена, — задумчиво пробурчала, — и давно?

— Как силу приняла.

— Так вот, что за дар. Ясно и что они делают? Эти верховные.

— Много… постигают мир, природу, учатся, копят знания и мудрость. Помогают любому, кто нуждается в них — безвозмездно, — уточнила Говорилка, — лечат больных, учат ведьмочек…

— Всё, поняла, хватит, не хочу быть ведьмой — надоело.

— Ты была ведьмой в своём мире?

— Почти, — хмыкнула я, — все мы почти ведьмы. Так, хватит валяться, где говоришь отвар? Гадость, конечно, но бодрит знатно.

— Рядом, подтащила к тебе ближе.

— Хм… интересно, — чуть приподнявшись, чтобы было удобно отхлебнуть глоток вязкой бурды, спросила, — так ты не только говорить можешь, но и ходить?

— Угу.

— Фу… ну гадость же, — вытерев рот ладонью, тут же её отдёрнула, — чёрт! Забыла, что она в крови. И где живут ведьмы верховные? Не здесь, полагаю?

— В деревню идём, там заждались тебя.

— Надеюсь, не инквизиторы? И жечь меня не будут?

— Нет, о тебе ещё не знают, всех ведьм сожгли, а у неинициированных ведьмочек силу заблокировали.

— Здрасте! Так, стой, не пойду. Это сейчас что? Узнают, что я верховная, и тут же сожгут? Всё, жду здесь, когда отпустит, — возмущённо рыкнула я, — так и знала, что какая-то подстава есть в этом даре: «Прими дар! Раскройся»

— Селин? — тихий детский голосок раздался из-за ствола огромного дерева, напугав меня до чёртиков.

— Глюк? Ты что? Раздвоился? — на всякий случай уточнила, от понимания, что маленький ребёнок ходит по лесу ночью, волосы у меня на голове зашевелились.

— Нет, это Агги, за тобой пришла, — тихо проронила Говорилка.

— Селин, ты в порядке? С кем разговариваешь, — на полянку вышла совсем крохотная девочка, на вид лет пяти, бледненькая и худенькая.

— Всё хорошо, — кивнула, осматриваясь в поисках взрослого, но рядом с девочкой никого не обнаружила, — ни с кем, сама с собой.