— Не получилось? — спустя минут пять спросила книга, в её голосе слышалось сочувствие и капелька ехидства.
— Нет, — задумчиво протянула я, — может, надо было коснуться рукой этой травы? И представить, как сила струится? А вообще, где она? Сила эта?
— Везде, — ответила всезнайка.
— И стало сразу всё понятно. Ладно, возвращаемся, — горестно вздохнула, представив, сколько ещё тащить на себе тяжёлый гримуар.
— Наверное, ты неправильно прочитала? Я плохо расслышала последнюю строчку, там что было про защиту?
— Слово в слово повторила, — возразила я, — Yeye kupambana na mwisho.
— Ну точно, а надо было: Yeye kupambana FAT mwisho.
— Ещё раз попробуем? — предложила книге, но тут же замолкла, ошарашенно наблюдая за происходящим.
Со стороны моря к острову быстро приближалась чёрная точка, но стоило ей пересечь не видимую глазу черту, как трава молниеносным движением вырастила свои травинки, ловко спеленав нарушителя границы и шмякнула его о землю.
— Эээ, — промычала книга, тоже находясь в шоке от происходящего.
— Каррр, — воскликнул нарушитель, всё ещё лежащий в объятиях воинственной травы.
— Ррроза, — промямлила я, осторожно пробираясь к вороне, трава, только что вставшая стеной высотой около двадцати метров, теперь снова лежала красивым и уютным ковром.
— Безобррразие! Стоило вас оставить одних, — возмущалась птица, клювом пытаясь освободиться, но после каждого её движения трава всё сильнее сжимала свои объятия.
— Гримуарчик? — прохныкала я, не зная, как подступиться к кокону.
— Скажи, чтобы отпустила.
— Да? Так просто?
— Твоё же создание, — хмыкнула книга, — не мешай, я записываю новое заклинание, это ж надо… траву оживила.
— Отпусти, — добавив строгости в голосе, произнесла я, прекратив слушать восторженную всезнайку.
Трава шевельнулась, но не выпустила ворону. Фамильяр, недовольно каркнув, клюнула ближайшую травинку.
— Отпусти, Роза своя! Её ловить не надо, — проговорила и, заметив, что ничего не происходит, продолжила, — ты большая молодец! Очень храбрая и сильная!
После моих слов все травинки выстроились в ровный строй, а ворону распеленали, та, не мешкая, рванула на своих двоих подальше от грозной защитницы, на ходу ругаясь. Услышав новые слова, гримуар зашелестел страничками:
— Повтори, что сказала!
Наблюдая за этим безобразием, я, тяжко вздохнув, пробормотала, — Картоху таким заклинанием выращивать не стоит, боюсь представить себе, что из этого выйдет.
Глава 7
На протяжении недели я штудировала болтливый гримуар, одновременно слушая ехидные комментарии вороны.
Я сердилась, повторяя не выговариваемые слова, Роза обеспокоенно поторапливала, и только всезнайка оставалась довольной, пополняя свою «отдельную страницу» новыми словечками.
— Всё, на сегодня хватит, — устало пробормотала, откидываясь на спинку стула, — завтра пойдём экспериментировать. Запасы подходят к концу и надо что-то решать с этим быстро.
— Уверена? — уточнила книга, ставшая в два раза больше и тяжелее. Гримуар так и не придумал, как уменьшиться, и теперь горестно вздыхал, когда мы его оставляли в одиночестве.
— Нет, но надо пробовать, — пожала плечами я, — выучить разом всё, что в тебе записано, просто не достижимо.
— Ну… почему, можно, — осторожно пробормотала всезнайка, чуть уменьшившись в размерах, самую капельку.
— Что! — рыкнула я, уставившись на эту наглую особу, — и ты молчала, Роза, нет, ну ты глянь на эту вредину. Отдам тебя Барси, она у нас любвеобильная.
— Не надо Барси, — взвизгнула книга, ворона ехидненько засмеялась.
Барси — наша защитница-трава, выбрала для себя именно такое имя, честно признаться, ей подходит, ластится как кот. И эта кошечка оказалась действительно очень любвеобильной дамой, теперь мимо неё кроме меня никто спокойно не может пройти. Все, попавшие в её поле зрения, ловились, опутывались и прижимались к сердцу, ну, то есть к корням.
Ворона с первого раза не поняла такой подставы и была ещё раз поймана, когда в полёте очутилась слишком близко к Барси. К вечеру только хватились нашей Розы, та ещё два дня на нас дулась. Нее, ну правда, было очень смешно: такая зелёная гусеница с головой вороны, орущая на весь остров, и Барси, укачивающая расшумевшееся дитятко, пыталась засунуть в клюв вороны яркий цветочек.
В итоге, на общем собрании я, ворона и книга постановили, что необходимо сообщить о новом питомце девочкам-ведьмам, мало ли кто из них забредёт в объятия зелёной красавицы.
Самия, конечно же, не поверила и, прихватив с собой Агги и Джейн, отправилась доказывать мне, что я наглая врунишка. Зря она меня так назвала, да ещё и приблизилась к Барси. С трудом уговорила травку не душить в своих объятиях мою обидчицу. Напуганные девчонки с визгом отскочили, Самию успокоили. До сих пор не помню, что плела, но, кажется, поверили в неудачное исследование с эликсиром и найденным среди бутылочек на полке мерцающем порошке. Говорить, что у меня есть Сила, ворона не рекомендовала.
И вот теперь, когда я мучаюсь, зубрю этот неподъёмный талмуд, с трудом выговаривая зубодробительные заклинания, чтобы быстрее освоить Силу и освободить ведьмочек от кандалов, мне сообщают, что можно ускорить процесс обучения.
— Так и знала, что ругаться будешь, — промямлила книга, обиженно захлопываясь.
— Конечно, буду! Да тебя лет сто надо читать, а выучить — так все триста! — злилась на бесполезно потраченные дни, а можно было одним махом все знания загрузить в мою голову, — вот скажи, зачем в тебя записали, как варить суп, а? Другой книги не нашлось? Ведь обычный гороховый суп!
— Ведьма книжки перепутала, а что уже внесено — не убрать.
— И много таких перепутанных? — уточнила, сощурив глаза, чувствуя, что закипаю.
— Достаточно, вы, ведьмы, несобранный народ, — буркнул гримуар и ехидно добавил, — а ещё неблагодарный.
— Рассказывай, как запихнуть всё, что в тебе есть, одним махом.
— Больно будет, поэтому и не предлагала.
— Потерплю.
— Очень больно, на такое решились только две ведьмы, и знаний было в два раза меньше, а приходили в себя три дня, — предупредил гримуарчик.
— Хм… но выбора у меня нет, — пробормотала, тут же вспомнив жуткие ощущения на капище.
— Может, не надо, — прокаркала Роза, с сочувствием взглянув на меня, — будем по очереди выбирать нужные заклинания.
— Слушай, сама не хочу.
— Переверни меня, — тяжко вздохнул гримуар, но не удержался и зловеще продолжил, — открой последнюю страницу, там источник всех знаний.
— Что ж ты такая толстая стала, — пыхтя, я с трудом перевернула книжку, — так-с… и что тут у нас… ага.
— Даже не знаю, тебе бы сразу лечь надо, — задумчиво протянула ворона, тоже вглядываясь в книгу.
После её слов мне стало ещё страшнее, но, как я ранее сказала, выбора у меня нет. Изучать этот талмуд, пробираясь сквозь дебри ненужного, я буду слишком долго. А малышке Агги стало плохо, уже два дня не поднимается с кровати. Роза, которая может быстро передвигаться по острову и пока ведает больше меня, сообщила, что та сила, что с рождения дарована всем ведьмочкам, из-за кандалов разрушается. Так уже было два года назад, ведьмочку спасти не удалось…
— Утащить тебя в комнату я не в силах, — проговорила я, с укором взглянув на огромную книгу, — значит, принесу сюда шкуру из гостиной, подушку и плед. И, наверное, двери и окна надо запереть, неизвестно, сколько я проваляюсь.
— Я прослежу, — заверила Роза, с сочувствием глядя на меня, — и водички поближе принеси.
— Хорошо, — кивнула, покидая кабинет, — я мигом.
Готовилась к получению знаний, как к чему-то ужасному. Закрыла все двери и окна в доме, натащила из кухни колющих и режущих предметов. Кувшин с водой и стакан, кусочек чёрствой лепёшки. Шкуру расстелила на полу, туда же кинула подушку и плед.
— Ну всё, я готова, — с сомнением в голосе произнесла я, сделав глубокий вдох, положила ладонь на пентаграмму и зашептала, — Maarifa yana nguvu! Kura ya maoni ni amani… haitoshi kujua ukweli kina: ni lazima mateso (Знание — сила! Незнание — покой… Глубокую истину недостаточно узнать: её надо выстрадать).
Стоило закончить, как тысяча иголочек впились в мою ладонь, я с трудом удержалась, чтобы её не одёрнуть. И тут же голову прострелила острая боль. Через минуту почувствовала, как ладонь освободилась, и я словно в тумане, натыкаясь на кресло, стул, еле передвигая ноги, буквально рухнула на пол и отключилась.
Не знаю, сколько времени пролежала на этой шкуре, но встать с первого раза не смогла. Тело затекло, а руки отказывались слушаться.
— Селин, — обеспокоенно спросили гримуар и ворона, которая тут же опасливо отодвинулась от меня подальше.
— Да? — сиплым голосом прохрипела, горло болело жутко, словно я не прекращая орала несколько дней подряд.
— Ты как?
— Как будто меня пожевали и выплюнули.
— Ты помнишь, кто я? — не отставала ворона, я же, заметив рядом с собой пустой кувшин, удивлённо приподняла бровь.
— Тебя помню, но не помню, чтобы пила воду, — проронила, осматриваясь. Кабинет выглядел плачевно, будто пережил шторм, цунами и песчаную бурю одновременно.