Юлия Цыпленкова

Ида

Глава 1

Ночь выдалась ненастной. Тяжелые тучи затянули небосвод еще с вечера, разом уничтожив яркие краски наступившего лета. Мгновенно поднявшийся ветер гнул могучие деревья, клонил к земле молодую поросль. А следом пришел дождь. Пришел с грозой, но та, отгромыхав, унялась уже спустя час, а дождь униматься не собирался. Он лил без продыху до самой ночи и лишь с наступлением темноты начал выдыхаться. Капли больше не молотили с остервенелой яростью, теперь они превратились в надоедливую и неприятную морось.

Раскисшая земля чавкала под ногами склизкой грязью. Она липла к сапогам, падала брызгами на полы плаща. Да и плащ, давно промокший насквозь, был под стать и погоде, и грязи, и настроению.

— Скорей бы уж дом, — проворчал себе под нос немолодой мужчина. — Тьфу, — сплюнул он в ожесточении.

После, брезгливо скривив губы, плотней затянул полы плаща и прибавил шаг. Хлюп-хлюп, чавк-чавк, отозвалась грязь, и мужчина выругался и вовсе уж дурно. Домой хотелось до одури, но по дороге идти было долго, и он свернул в сторону погоста, через который мог срезать путь вполовину.

Глупая деревенщина боялась мертвяков, они не заходили сюда ночью, да и днем являлись только до полудня. А мужчина не боялся. Он уверенно свернул с дороги и вскоре уже шагал между могил. Ни на земляные холмики, ни по сторонам он не смотрел, только под ноги. Но то было не от страха. В безлунной темноте можно было запнуться за корень, а то и вовсе полететь в свежевырытую яму, еще только ожидавшую своего постояльца.

Он уже миновал половину пути, когда до слуха путника донеслось тихое:

— О-ох…

Мужчина приостановился, но вскоре уже снова шагал, решив, что это воет ветер в кронах.

— О-ох… — вновь повторился то ли стон, то ли вздох. — Ох…

— Хм, — путник замер на месте.

Он скинул с головы капюшон и огляделся, однако ничего кроме могильных холмиков не разглядел. Выругавшись снова, мужчина полез под плащ, сунул руку в поясную сумку и вытащил оттуда туго скрученный пучок травы.

— Фу, — резко дунул он на пучок, и тот начал тлеть, а спустя короткое мгновение загорелся вялым огоньком. — Фу, — дунул мужчина второй раз, и огонек стал больше и ярче.

Ветер налетел на «свечку», но пламя, пригнувшись, не потухло, только зашипело и усилилось еще больше. Мужчина снова прислушался, но стонов больше не было. Вздохнув, он уже хотел погасить огонь и продолжить путь, но выругался в третий раз и направился туда, откуда, как ему казалось, доносился заинтересовавший его звук.

Он прошел через несколько могил, снова прислушался, но звук так и не повторился. Однако путник решил не возвращаться, раз уж начал искать.

— О-ох…

Мужчина повернул голову вправо и сменил направление. Дорогу ему преградил мокрый куст. И пусть новых вздохов не было, но путник был уверен, что теперь пришел верно. Он обогнул куст и остановился, наконец-то обнаружив источник звука.

Это была женщина, может, девушка. Насквозь промокшее платье облепило тело, темные волосы накрыли лицо. Тонкая рука, откинутая за голову, казалась выточенной из белого мрамора. Да и вся фигура казалась какой-то ненастоящей. Только волосы портили впечатление поваленной на землю статуи.

Мужчина присел на корточки и отвел в сторону спутанные мокрые пряди, а затем вгляделся в лицо. Да, совсем молоденькая девушка, может, и вовсе девочка, еще не вошедшая впору. Ни крови, ни ран, ни синяков, и вообще ничего, что могло бы подсказать, что над девушкой совершили злодейство. Нет, злодейства точно не было. Должно быть, приходила проведать могилу родственника или знакомого, но попала под грозу и не смогла уйти. Хотя…

Гроза началась вечером, а на могилы приходят в первой половине дня, значит, иначе сюда попала. Может, от кого пряталась?.. Мужчина прижал к шее девушки пальцы, уловил слабое биение жилки и распрямился.

— Не добрый я спаситель, девонька, — произнес он в задумчивости. После развернулся, чтобы уйти, но покачал головой и вновь склонился к девушке. — Но и не душегуб, как думают некоторые.

Он накрыл ладонью пучок, гася огонь, и вернул его обратно в сумку. Затем поднял девушку на руки и зашагал в сторону дома, уже не останавливаясь и не отвлекаясь на звуки. Впрочем, ни стонов, ни призывов больше не было.

— Выхожу тебя и прочь отправлю, — сказал путник своей находке. — Мне ты без надобности. Наверняка родные уже ищут, куда делась. Узнают, что у меня была… — он не договорил и криво усмехнулся.

Девушка не отозвалась. Она свисала с рук путника безжизненной куклой. Длинные волосы трепал ветер, иногда цеплял их прядями за колья, на которых были прибиты таблички с именами покойников. Концы задевали могильные холмики, но на это никто не обращал внимания. Мужчине было всё равно, а девушка так и не пришла в себя, пока он нес ее к своему дому, стоявшему по другую сторону погоста.

— Ну вот и пришли, — буркнул путник, глядя на темные окошки. — Сейчас очаг разожгу, обсохнешь и согреешься.

Он подошел к двери и толкнул ее ногой. Замка не было. Ворью поживиться было нечем, да и не рискнули бы они войти в этот дом. Мужчина прошел впотьмах к кровати, уложил на нее свою ношу и шумно выдохнул. Она была легкой, и рук не оттянула, но наконец можно было снять мокрую одежду, и это было лучшим, что случилось с ним за вечер.

Вскоре хозяин дома разжег огонь и переоделся. Настроение его немного улучшилось, и мужчина вернулся к девушке. Грудь ее вздымалась часто и прерывисто, веки начали подрагивать, и под ними легко угадывалось движение зрачков.

— Оживает, — удовлетворенно кивнул самому себе мужчина. — Сейчас настой поставлю и оботру тебя. Уж не обессудь, девонька, женского у меня нет, переодену в свое. Да ты не бойся, — продолжил он говорить, направляясь к полке с посудой, — я дурного не сделаю. Про меня всякое говорят, и не все вранье, но девок не обижал никогда.

Мужчина налил воды в котелок и, подвесив его на крюк в очаге, обернулся. Она глядела на него. Глаза ее оказались совершенно черными, полностью, даже белки. Хозяин дома неспешно приблизился к кровати и с минуту смотрел на девушку. Веки ее снова дрогнули и закрылись.

— Кто же ты такая? — потерев подбородок, спросил мужчина, но ответом ему стал новый стон-вздох:

— О-ох…

Рот гостьи приоткрылся, и мужчина склонился ниже. Он осторожно приподнял верхнюю губу девушки и покивал, удовлетворенный осмотром. Кто бы она ни была, но клыки оказались самыми обычными. У незнакомки были ровные белоснежные зубы. Вроде бы не нежить… Хотя какая же она нежить, если дышит? И сердце бьется, это он проверил еще на кладбище. И все-таки…

— Полежи-ка пока мокрой, — чуть подумав, произнес хозяин дома. — Кое-что возьму сначала, а там уж и переодену. Так-то оно надежней будет.

Он подошел к полке, на которой стоял маленький сундучок, обтянутый сильно потертой кожей. Открыв его, мужчина некоторое время что-то искал, продолжая ворчать себе поднос. Наконец достал шнурок, к которому был привязан кусок корешка какого-то растения, надел на шею и вздохнул с видимым облегчением. После обернулся…

— Да что б тебя! — вскрикнул мужчина и схватился за сердце.

Она стояла прямо за его спиной и смотрела своими жуткими глазами сквозь спутанные пряди, вновь свисавшие на лицо. Незнакомка покачивалась, и казалось, что она вот-вот свалится на пол, но девушка упала на своего спасителя. Вышло это неожиданно и порывисто. Мужчина машинально удержал незнакомку, и она обмякла в его руках.

— Тьфу, — с ожесточением сплюнул хозяин дома. — Зачем связался? Надо было пройти мимо. Не пойми что в дом впустил.

— Пить, — едва слышно просипела девушка.

— Крови что ль? — настороженно спросил мужчина.

— Воды…

— Ну и то хорошо, — вновь с облегчением вздохнул он и, подхватив ее на руки, отнес обратно на кровать. — Ты кто такая, девонька? Как на кладбище оказалась? Похоронен здесь кто?

— Пить…

— Сейчас принесу.

Уложив на кровать свою гостью, хозяин дома передернул плечами и пошел к ведру с водой. А когда вернулся, девушка, казалось, вновь лишилась сознания.

— Эй, — позвал мужчина.

И она открыла глаза. Чернота заметно поблекла. Она будто отступала от век, от уголков глаз, очищая белки, а вскоре сжалась до размера радужки и окончательно втянулась внутрь, оставив из черного только зрачки. У нечаянной находки оказались светло-голубые глаза. И пока это был единственный цвет в ее облике, не считая волос, конечно. Губы всё еще оставались сероватыми, а кожа бледной. Даже платье ее было светлым, чем еще более подчеркивало блеклость всего облика.

— Давай помогу, — сказал мужчина. Он опустил кружку на табурет, стоявший рядом с кроватью, и помог гостье сесть. После сунул кружку и едва успел поймать, когда та выпала из слабых пальцев. — Помогу, — повторил он и поднес кружку к губам девушки.

Пила она странно. Точнее, вовсе не пила. Вода затекала в приоткрытый рот и вытекала обратно, хотя, кажется, что-то и пролилось прямо в горло. Девушка не глотала. Она тяжело пошевелила языком, судорожно вздохнула, и вдруг послышался звук сглатывания.