— Здесь лучше, попаримся, — ответил Димка. — Никит, ты как?

— Мне нельзя, — вздрогнул тот.

— С баней возиться дольше, — заметил Станислав, — и вставать раньше.

— Мы на отдыхе или нет? — возмутился Рир. — Дай поспать! Успеем.

— Всё, ужинайте, — успокоил разговоры Иван. — Банные вопросы завтра.

Рир, заметив, что внимание Велехова приковано только к Арнаве, толкнул того в бок локтём.

— Ты ешь, давай, — засмеялся он, — голодным останешься.

Никита вздрогнул, улыбнулся, но взгляда не отвёл. Арнава улыбалась в ответ, и чуть щурила свои нереально синие глаза. Не стесняясь, осматривала Велехова. Прямо разглядывала, без всяких приличий. И Никите это нравилось. Хотелось находиться под таким смелым заинтересованным взглядом, и самому смотреть так же, чтобы увидеть всё. Оглядывая Арнаву от пальцев до макушки, Велехов заметил в разрезе её рубашки серебряную цепочку и медальон в виде меча, заключённого в круг, с четырьмя незнакомыми символами на нём. Красивое украшение почему-то привлекло внимание Никиты. Словно это сочетание знаков было ему знакомо, но он ничего не помнил о них.

***

За столом просидели несколько часов. На улице уже стемнело, когда начали уборку, и Софья выгнала Велехова на крыльцо одного, подышать свежим воздухом.

Разговоры за столом немного удивили его, хотя всё казалось вполне обычным. Долго обсуждали машины, качество дорог, потом переключились на киношные новинки. Особенно смеялись над фильмами про оборотней.

— Шеи неподвижные! Угол поворота головы вместе с корпусом градусов тридцать, не больше! — возмущались парни. — Как сражаться, если голова не поворачивается?!

— И ходят на двух ногах! Попробуй с такой спиной в дугу, да на корявых лапах побегать! Никого не догонишь!

Никита всё пытался понять, почему услышанное кажется ему странным, и сейчас, гуляя в одиночестве по двору, вроде понял. Просто все говорили о простых вещах с таким интересом, словно только недавно узнали об их существовании. Будто газовый котёл — это что-то из области фантастики, а фильмы про оборотней — исторические хроники. Поток эмоций в речи был такой, что Велехов невольно забыл о себе, включаясь в обсуждение так давно забытых вещей. Последние месяцы его главной темой был жёсткий распорядок капельниц, уколов и таблеток. Сам воздух застыл в палате в густое больничное желе, а здесь текла жизнь.

Тёплый ветер шумел в кронах деревьев. На углах дворовых строений покачивались зелёные фонари, накрывая двор прозрачной завесой. А в тёмном небе беззвучно меняли очертания, посеребрённые луной облака.

Тихий треск внезапно нарушил спокойствие. Ветер дунул в спину, словно что-то стремительно пролетело мимо. Никита вздрогнул, оборачиваясь, но никого не увидел. Только наклонилась на мгновение трава у самых деревьев. Стало тихо. Когда кто-то прячется, но внезапно допускает ошибку, то застывает в надежде, что его не услышали.

Ощущение чужого присутствия было очень отчётливым. Велехов попятился к дому. Показалось, что едва слышный, не разборчивый шёпот двумя, тремя словами рассеялся в темноте. Примятая трава поднялась, но больше ничего не пошевелилось. Чтобы это ни было, оно ушло вверх вместе с ветром.

Никита успел сделать ещё пару шагов, как вдруг… все суставы сдавила резкая боль. Целый день не мешая, она внезапно напомнила, что он болен! И рано расслабился! Почти пятнадцать часов без лекарств!

Тело онемело в ту же секунду и ноги перестали держать. Велехов опустился на колени, вытащил непослушными пальцами упаковку таблеток, но сразу выронил её в густую траву. Мир перед глазами поплыл в разные стороны, от приступа тошноты рот наполнился слюной, и сердце, словно медленный колокол, ударило с такой силой, будто хотело выбить ребра изнутри. Никита с ужасом понял, что с ним. Кровоизлияние в мозг. То, чем заканчивается его болезнь, рано или поздно. И это происходит прямо здесь, сейчас. И он ничего не может сделать. А значит, умрёт через минуту на траве у дома Ивана.

Но чьи-то руки внезапно обняли его. Холодная ладонь легла на лоб, мгновенно успокаивая головокружение и тошноту. Велехов, тяжело дыша, отплевался от слюны, смог сесть. Темнота перед глазами посветлела, и он, наконец, посмотрел на обнимающего его человека. Арнава крепко держала его в объятиях и близость девушки странно опьянила. Всего минуту назад смерть отступила на шаг и до сих пор бродила рядом, но Никита забыл об этом в то же мгновение, как встретился с глазами Арнавы. В окружающей тьме они снова мерцали, и в них опять чудился тот мистический водоворот, втягивающий сознание в бездну.

Велехов старательно задышал.

— Спасибо, — хрипло прошептал он.

Казалось, вокруг погасли фонари и окна дома. Стены тёмного леса окружили со всех сторон. А ночное небо наполнялось россыпями звёзд.

Пальцы Арнавы путались в волосах Никиты, доставляя ему приятное чувство.

— Твоя кровь очень слаба, — произнесла она. — Её сила дремлет и не защищает тебя. Но ты достойно сражаешься. Немногие способны противостоять болезни.

От прикосновений Арнавы сотни иголочек мчались по спине Велехова, вызывая дрожь. И вдруг, неожиданно для себя самого, он попросил:

— Вылечи меня.

Девушка задумалась на мгновение, расстегнула пуговицы его рубашки, положила руку на грудь. Тепло ладони прошло насквозь до самого сердца, и словно… обняло его. Никита отчётливо почувствовал, что сердце внутри действительно сжато. Чуть сильнее… и это давление станет смертельным. Но он не испугался. Расслабленно опустил голову и руки, принимая это странное новое для себя ощущение.

— Вылечить тебя легко, — внезапно прошептала Арнава. — Но зачем это делать? Чем важна твоя жизнь?

Велехов молчал. Такой вопрос много раз приходил в его голову. Лишь суть ответа всегда ускользала. Единственным, что помогало ему не сдаваться, было знание того, что его жизнь важна для кого-то ещё. Для тех, кто останется страдать здесь в одиночестве, когда он уйдёт. Тех, кому он смог бы помочь, кого смог бы защитить или утешить. Но правда в том, что в этой жизни он больше ни чем и никому не сможет помочь. Его время закончилось, и теперь ему осталось только принести боль потери тем, кто его любит.

— Я не знаю, что тебе ответить, — прошептал Никита.

Он поднял голову взглянуть в синие глаза Арнавы, и вдруг увидел, что она улыбается.

— Ты убедил меня, — кивнула девушка.

Вспыхнули зелёные фонари, прогоняя темноту. В окнах дома зажёгся свет ночных ламп. Послышались голоса. Они словно вернулись из далёкого спящего мира в свой, на то самое место, где Велехова застала боль.

Арнава поднялась, небрежно отряхнула сарафан.

— Пора тебе спать, — произнесла она.

— Постой, — Никита поймал девушку за руку, увидев, что она собралась к дому, — Расскажи мне о себе. Я кроме имени ничего о тебе не знаю.

Арнава улыбнулась:

— А больше ничего и не надо знать. Зачем тебе?

— Я чуть не умер десять минут назад, но меня это даже не волнует. — Велехов говорил абсолютно искренне. — И ты просто уйдёшь, ничего не объяснив?

— Приказываю тебе идти спать, — улыбнулась девушка.

— Не могу!

— Тогда помогу.

Арнава быстро приложила палец ко лбу Никиты, и тёмная дымка мгновенно заволокла сознание.

***

Разбудил громкий хохот. Окно в комнате было распахнуто настежь, и солнечные лучи золотили подоконник. Велехов удивлено приподнялся:

— Утро?

Он вскочил с кровати, и в два прыжка оказался у окна. Яркое солнце заливало светом двор. Все парни, включая Ивана и какого-то нового мужика, одетого в длинную рубаху, мешковатые штаны и лапти, толпились на крыльце.

Никита подхватил одежду, вылетел в коридор, на ходу залезая в брюки. В передней его встретила Софья в ночной сорочке, сонно потирая глаза.

— Ой, а ты чего так рано встал? — спросила она.

Велехов от переизбытка эмоций даже поцеловал её в щеку. Вот захотелось!

— Доброе утро, хозяйка! — выдал он. — По-моему, я поздно встал. Кто пришёл?

— А… — Софья улыбнулась, потянулась. — Это Хатат, наш специалист по бане, без него никак.

— А что вчера было?

Софья изобразила на лице удивление.

— Как я в кровати оказался? — уточнил Никита.

— Ножками, ножками. Зашёл в дом и пошёл спать.

Сказав это, женщина, сонно зевая, оправилась на кухню, а Велехов, покачав головой над Софьиной версией событий, поспешил на крыльцо. Парни встретили его дружным:

— Доброе утро!

Хатат протянул руку для приветствия. Он был на много выше Ивана и здоровей. Волосы чёрные, лицо смуглое, и странные глаза — тёмные, будто одни большие зрачки без радужной оболочки. В них вдруг вспыхнули красные искры и мгновенно погасли. Никита вздрогнул, сразу оглянулся на остальных, может, кто-то ещё счёл это необычным? Но никто не обратил внимания.

— Рад, рад, — погудел мужик басом, пожимая руку худого парня, — давно наслышан.

У Велехова возникло чувство, что пальцы сейчас треснут, но он, конечно, только приветственно кивнул в ответ.

— Значит, планы у нас такие, — начал Станислав, — мы с Димкой и Севиром сейчас в лес, навяжем веников. Рир останется, уберётся в банях и воды натаскает. Никит, на тебя наряда нет. Ты на отдыхе. Иди к Софье, она завтрак обещала.