— Не смей, — продолжила энтроп, услышав что-то иное. — Я годами пытаюсь попасть в наблюдательные советы, в том числе чтобы обезопасить тебя. Чтобы через пару лет, когда эволюция нормы окончательно перестанет игнорировать принцип историзма, ты не оказался священной жертвой, которую они принесут, чтобы в очередной раз извиниться за прошлое. Ты рудимент, напоминающий акционерам, кто мы на самом деле, Влад. Госпожа-старший-председатель не замечает тебя только потому, что наблюдательные советы не сформулировали соответствующую претензию.
Где-то на этаже хлопнула дверь. Влад скучающе посмотрел на часы.
— Слушай, я заплакал бы, но я при одном глазе, а мне хочется видеть твое красивое лживое лицо, когда ты заливаешь мне про небезразличие.
Энтроп сделала к нему шаг. Сталь в ее взгляде плавилась до гремучей ртути.
— По-моему, ты забываешься.
Влад охотно подался навстречу.
— По-твоему, я недостаточно ценю тебя как няньку.
Напряженно следя за их сближением, я уже не знал, за кого болеть.
— Ты вспыхнул под носом Дедала. В их городе. Что еще должно случиться, чтобы тебе перестало быть весело?
— Я не специально. Она на меня напала.
— И как она узнала, что случится, если на тебя напасть?
— Ну… я изменил ход истории. Об этом бывает сложно молчать.
Они стояли вплотную друг к другу. Эдлена Скрижальских задержалась взглядом на его повязке. Влад заметил это и, отпрянув, скользнул ей за спину.
— Что тебе надо? — покосилась энтроп.
— То же, о чем я просил в машине. — Он выплыл из-за другого ее плеча. — Помоги нам встретиться с госпожой-старшим-председателем.
— Ее отношения с Дедалом лежат за пределом моих расчетов. Я не собираюсь вмешиваться в то, чего не понимаю.
— Но ты уже вмешалась, придя сюда.
— Я пришла к тебе, не к ним!
— Но я теперь часть их отношений! Оглянись! — Он бросил на меня любовный взгляд, кивнул на Ариадну. — Какие светлые лица. Как выразительно они обещают, что, если я сведу их с госпожой-старшим-председателем, меня отпустят на Гоа. И потом, я же не прошу привести нас к ней за ручку. Укажи на брешь. Дай повод оказаться на расстоянии, с которого ваше архоншество расслышит парочку занимательных историй. В конце концов, уже воскресенье. Может, с двух до трех она кормит уток на Верхнем пруду?
Эдлена Скрижальских последовала примеру Влада с куда меньшим энтузиазмом. Она обвела меня взглядом, как мелом по асфальту, но особенно долго всматривалась в Ариадну, которой, я догадывался, было слишком мало для обстоятельных расчетов. В отличие от синтропов, энтропы обозревали систему локально, с привязкой к своему физическому местоположению и тому, до чего дотягивались через связи с другими. В этом смысле Ариадна была скупа во всех планах бытия.
— Если вы получите встречу, — молвила Эдлена Скрижальских, — мы сойдемся на том, что его просто использовали?
— Да, — поспешно кивнул я.
— Нет, — откликнулась Аридна.
Все так же стоя у окна, она смотрела на энтропов, как на фонарные столбы — никак то есть, — а потому без особых усилий проигнорировала и ужас, с коим я обернулся на нее.
— Он сам выдвинул условие, — продолжила Ариадна. — Передать девушку и то, что внутри нее, лично Минотавру. Встреча с госпожой-старшим-председателем еще не гарантирует его возвращения. Она лишь позволит нам перехватить инициативу. Дальнейшие события могут потребовать большего участия, вплоть до поиска того, кто виновен в произошедшем.
Влад попытался возразить, но энтроп вскинула руку и с перезвоном цепочек на запястье схлопнула пальцы у его лица.
— Если он будет помогать вам во всем, что не будет вредить ему, мы сойдемся на том, что его использовали?
Ариадна молчала. Те двое тоже, но, кажется, уже без расчетов.
— Если он будет полезен… мы сойдемся на том, что никогда его не видели. И не имеем желания видеть.
Не знаю, как показалсь Владу, а для меня это были первые хорошие новости за многодневную пятницу.
Эдлена Скрижальских медленно расправила перчатки.
— Сегодня днем должны были состояться благотворительные торги фонда Обержинов. Под них снят большой зал здесь, внизу. Формально у фонда назначенный управляющий, так что торги могли провести без оглядки на события. Но пропажа детей вывела произошедшее в топ обсуждаемых тем. В современном мире дети не исчезают. Это плохой симптом.
Я знал, что мир редко помнил об исчезающих детях, но возражать не стал.
— Фонд отложил торги, а на подготовленной площадке инициировал пресс-конференцию формата «все со всеми». Представители Обержина и наблюдательных советов будут давать официальные комментарии, координировать волонтеров, которые хотят присоединиться к поискам детей. Все в таком духе. Мы тоже там будем.
— И госпожа-старший-председатель? — спросила Ариадна.
Энтроп кивнула.
— Зачем? — удивился Влад. — Какое вам дело до чьих-то пропавших детей?
— Никакого. Для нас это по-прежнему торги. Смотр подношений.
Я не понял. Затем понял: за место Обержина в наблюдательном совете. Эдлена Скрижальских бросила на Влада предупредительный взгляд:
— Мне не стоит объяснять, почему твое появление там крайне нежелательно?
Тот вскинул руки:
— Как раз планировал устроить марафон «Куриц-убийц» и авторских коктейлей с блю-кюрасао.
Энтроп покачала головой. Убежденной она не выглядела.
— Я перешлю приглашение. На этом все. В отличие от тебя, у меня не девять социальных жизней. Я не собираюсь стоять на линии огня. Всего хорошего. — Она кивнула нам с Ариадной, а для Влада, уже вполоборота, добавила: — Переодень их. Подойдет траур.
Симбионт тоже кивнул.
— Тот мужик, с которым вы цапаетесь последние десять лет, — улыбнулся он вслед уже знакомой мне, обгладывающей чужие слабости улыбкой, — главный фаворит госпожи-великой, не так ли? В гонке за место Обержина.
— Какая разница? — донеслось из коридора.
— Если да, я могу понять, почему ты кинула меня вчера. Он мне вообще-то нравится. Тем, что ты ему всегда проигрываешь, я имею в виду.
Эдлена Скрижальских не ответила. По крайней мере, словами. Но шаги ее в коридоре стали размереннее, тише. Затем они прекратились. Открылась входная дверь.
— До февраля, Влад, — услышал я наконец. — Да поможет тебе желание жить.
И дверь с грохотом захлопнули с той стороны.
Переодеться — хорошо, а что дальше? Я не знал лиц, не разбирался в именах и едва понимал, как устроены наблюдательные советы Эс-Эйта. Даже при том, что Ариадна была преемником Минотавра, а ее прямолинейность пушечного ядра могла пробить бастион корпоративных формальностей, я понятия не имел, что делать на этой пресс-конференции.
— Ждать, — сказала Ариадна.
«И вести себя непринужденно», — еще бы добавила.
В интернете я нашел афишу благотворительных торгов и понял, что видел ее в галерее. Импрессионистская, иссиня-черная — как, видимо, многое в жизни Охры-Дей — она сообщала, что вырученные средства пойдут на жилищные кооперативы для пациентов психиатрических клиник, которым некуда возвращаться после выписки. Еще я видел, что стало с самой галереей. Разлом в витрине, трещины на стенах, черные следы шин, затянутые плотным прозрачным нейлоном. Комментарии к фотографиям констатировали ущерб, несовместимый с культурной жизнью города. Эдлена Скрижальских была права: смерть Обержинов крепко держалась в трендах.
«Ладно полиция, но неужели супербогатая транс-корпорация не может найти двоих детей?»
«Да померли они тоже, вы чё. И замалчивается это, чтоб акции мамашки кому-нить впарить. Завтра их внезапно найдут, а после продажи, никем не увиденные, они скончаются, подавившись косточкой омара».
«Омара? Ха-ха».
«Проблемы белых людей из двенадцатикомнатных пентхаусов».
Снова пошел дождь. Я понял это, когда об экран разбилась большая прозрачная капля. Она вымарала из строчки последнее слово.
— Михаэль, — позвала Ариадна.
— А? — Я щелкнул блокировкой и попытался приткнуть априкот в карман куртки.
Куртки не было. Мы оставили ее в номере, вместе с плащом Ариадны и старыми вещами, взамен которых, протащив меня по трем этажам эс-эйтовской торговой галереи, Влад подобрал нам одежду для переговоров. В трауре, признаться, он разбирался. В конце, правда, стал настаивать на платье для Ариадны. За это я попросил чистую одежду для Шарлотты и хоть какую-то обувь. Влад со скрипом согласился. За платье заплатил я. Ту часть вещей, за которую полагалось платить Владу, он украл.
— Ты в порядке?
Ариадна выглядела необъяснимо другой в одежде по размеру. Но я смотрел на небоскреб. Череда конференц-залов Эс-Эйта располагалась в той же башне, что и отель, с отдельного входа перед большой смотровой площадкой, за которой мрачнее дождящего неба начинался океан.
— Да. Все хорошо.
— Я найду ее. Постарайся ни во что не ввязаться.
— Вы когда-нибудь встречались?
— Лично — нет.
Я сразу понял, что это значило: Стефан встречался.
— Фиц с Элизой… — помолчав, напомнил я. — Они сказали, госпожа-старший-председатель хочет забрать Минотавра. Что нам с этим делать?