Отец словно бы извинялся перед Бобой, и мальчику наконец стало его жаль.

— Ты знаешь сынок, дети знают об устройстве мира больше, чем взрослые. Но после социум и быт перечеркивают все знания, с которыми душа приходит в него. Так же получилось и с тобой, и я даже был рад этому, поверь, потому что знаю точно, дар — это самоотречение. Человек, наделенный им, уже не может просто жить, как остальные. Его жизнь превращается в ежедневную борьбу добра со злом.

— Что изменилось? — спросил Боба, перестав кричать и теперь стараясь услышать и понять отца.

— Я ухожу, — пожал он плечами, — в другой мир. Уже скоро.

— Глупости! — опять закричал Боба. Слишком много оказалось для него страшной информации, и он просто не мог с этим справиться.

— Мне духи сказали, да я и сам это чувствую, — ответил он спокойно. — И вот сейчас, на пороге миров я понял… нет, скорее почувствовал, а может быть, мне это нашептали, не знаю. Я осознал, что просто обязан все тебе рассказать, а ты уж потом сам решай, по какому пути тебе идти.

Боба поверил ему, как только прикоснулся к своему камню. Все встало на свои места, и каждое сказанное отцом слово получило, нет, не подтверждение, веру в то, что это истина. А это куда важнее.

Его не стало спустя три года. Все это время они ходили по лесам и озерам, и он очень увлеченно рассказывал легенды края, о спрятанной где-то тут Гиперборее и ее жителях, лучших людях без подлости и корысти, без желания иметь все и без чувства зависти, возможно, самого страшного на земле.

— Зависть, — говорил отец, — это скорбь о чужой радости. Гиперборейцы просто не понимают, каково это, страдать о счастье другого, этого нет в их генетическом коде. Именно поэтому им даны другие, более продвинутые знания. Мы, люди, пока это не пройдем самостоятельно, не сможем даже приблизиться к истине.

Нет, конечно, отец говорил обо всем, как о реальных событиях и фактах, но Боба не мог этого сначала принять и, чтоб не обижать родителя, называл все это сказками. Пока не потрогал первый раз свой камень, тот самый, на котором нашел его отец. И вот тогда то, что он называл легендами, соединилось с тем, что он почувствовал при соприкосновении, и Боба понял, что теперь хочет узнать больше. Теперь он хотел найти вход в эту чудесную Гиперборею.

Истории и правда захватили Бобу, он стал посещать краеведческий музей в Мурманске и даже записался в команду геологов, изучавших край. Путешествуя с ними по всему Кольскому полуострову, Боба встречался с такими людьми и получал такие знания, что они полностью изменили его или, возможно, наоборот, вернули к истокам. Чтоб быть необходимым геологам и каждый раз попадать к ним в команду, он выучился на повара, и теперь уже они зазывали его в экспедиции.

После смерти отца вдруг появился крестный. Мужчина рассказал, что был дружен с ним и даже крестил Бобу, но потом жизнь его забросила на другой конец огромной страны и они потеряли друг друга из вида. Сейчас же крестный вернулся на родину и узнав трагическую новость о смерти друга решил узнать, как живет его крестник. Он помогал Бобе советами и даже пытался деньгами, но он всегда отказывался. Молодого человека мало интересовало материальное, а денег, заработанных в ресторане, вполне хватало на жизнь. Самое главное крестный, как и отец, верил в Гиперборею и помогал Бобе искать туда вход. Он полностью в этом заменил ему отца и стал наставником и учителем.

И вот Бобе исполнилось двадцать шесть лет, он работает поваром в приличном ресторане Мурманска, а также подрабатывает в местном кулинарном колледже педагогом, но каждое лето все равно ходит с геологами в походы, отпрашиваясь с работы почти на три месяца. Хозяин заведения прощает Бобе такое поведение, считая его юродивым, ну еще и потому, что другого такого повара за такую зарплату найти будет затруднительно. На летние же каникулы Бобу подменяют его ученики — студенты местного кулинарного колледжа. Делают они это из благодарности к своему педагогу и ради подработки на каникулах, что выходит хозяину еще дешевле.

Но этим летом все будет по-другому. У Бобы даже вспотели ладони, как только он подумал об этом. У него появится шанс встретится с человеком, который знает, где вход в Гиперборею. Ему пообещал это крестный, и он ждал.

Боба взглянул на телефон, тот по-прежнему молчал, но его это не огорчало. Он на сто процентов верил этому человеку, он точно знал, что очень скоро телефон зазвонит, потому что так сказал крестный.

Глава 1

Счастливые люди — плохие советчики, они смотрят на проблемы других сквозь призму своего счастья.

Савелий Сергеевич Штольц

Глава тайного общества «Северное сияние»

Заметки на полях

— Ну вот и все. — Зина выдохнула и отложила в сторону папку, которая теперь отправится на полку, доживать свой век, утопая в пыли.

В детективном агентстве «Дилетант» хоть и шли в ногу со временем, осваивая новые программы и возможности, но и блюли традиции, которые завела Зина, дублируя все в бумажном варианте.

— Зина, можно я отпуск возьму? — спросил Алексей осторожно на их обязательном совещании после очередного дела, когда все рабочие вопросы были закрыты.

В свои сорок два года Алексей Кропоткин светился счастьем и даже немного помолодел. В его жизни теперь был любимый сын — Александр Первый двух с половиной лет, чудесная жена Матильда и самое главное доченька, которая появилась на свет месяц назад. Малышку назвали в честь Зины, и теперь у директора детективного агентства «Дилетант» Зинаиды Звягинцевой появилась крестная дочь.

— Хорошо, — немного подумав, ответила ему Зина. — Пока в заказах у нас тишина, мы с Эндрю справимся вдвоем. Будем отсматривать присланные заявки, но будь, пожалуйста, на связи. Если вдруг появится дело, придется выйти на работу.

— Справедливо, — согласился Алексей, поглядывая на часы. — Хочу Моте помочь немного, Александр хоть и большой уже, но все же с двоими ей сложно.

Вспомнив о Моте и чудесных детишках, Зинка непроизвольно улыбнулась.

— Да беги уже, — сказала она ему, немного завидуя.

— Зин, я тоже пойду? — как всегда неуверенно спросил Эндрю. Он тоже сидел как на иголках все совещание. — Мы с Викой в театр собрались.

— И ты беги, — ответила ему Зина. — Вике от меня привет.

— Обязательно, — пообещал ей Эндрю, выскакивая в дверь даже вперед Алексея.

— Когда они уже поженятся? — сказал тот ему вслед.

— А зачем? — Зина пожала плечами. — Им и так хорошо.

— Ты знаешь мою историю, Зин, я живой пример того, что это просто необходимо. Семья начинается с обязательств. Обязательств супругов между собой, затем перед ребенком. Но как ни странно, именно они, эти самые пресловутые обязательства, если, конечно, они двухсторонние, делают тебя по-настоящему счастливым. Когда ты не просто чувствуешь ответственность за любимого человека, но и ощущаешь ее на себе, называя это заботой. Только создав свою семью, я почувствовал то, за что все так любят жизнь — цену собственной и чужой жизни, которая образует тонкую грань счастья.

Алексей говорил неуверенно, словно бы не верил, что Зина способна его понять.

— Ты правда очень сильно изменился с того момента, как я увидела тебя впервые в нотариальной конторе пять лет назад, — заметила Зина, грустно улыбнувшись, точно вернувшись в прошлое.

— Ты тоже изменилась, — серьезно ответил ей Алексей, и Зина, все еще улыбаясь, уточнила:

— В худшую сторону?

— Честно — не знаю. Вроде бы все хорошо, ты стала сильной женщиной, на удивление талантливым руководителем…

— На удивление! — усмехнулась Зина, все еще пытаясь перевести разговор в шутку.

— Ну да. Если честно, не верил я в тебя, каюсь. Пять лет назад мне казалось, что молодая испуганная девчонка, защищающаяся от мира своими веснушками и зелеными глазами, не способна управлять детективным агентством, тем более таким сложным, как это, но ты справилась. Не просто справилась, — продолжал говорить Алексей, явно еще не сказавший того, что хотел донести до Зины. — Ты руководишь настолько профессионально, точно училась этому годами.

— В этом ты прав. Мне иногда кажется, что дед всю жизнь готовил меня именно к этому, просто я об этом не подозревала, — признала Зина, перестав наконец улыбаться.

Дед.

Эндрю, Алексей и даже лучший эмпат в истории агентства «Дилетант» и одновременно единственная подруга Зины — Мотя, не знали о той записке, что Зина нашла в ручке зонта, и по-прежнему считали деда умершим. Зина же перестала ходить на кладбище, да и вообще, хотя прошел целый год с того момента, когда она узнала, что дед жив, пока не понимала, как ей относиться к этой новости. Обрадоваться? Но ведь он бросил, обманул ее, а Зина верила ему, верила так, как не верит никому теперь и, возможно, не поверит впредь.

Обидеться? Это тоже как-то по-детски. Да и на кого обижаться? Даже признав себя живым, дед по-прежнему оставался лишь призрачным воспоминанием. Принять? Тоже не совсем понятно, что именно: что он жив или то, что он ей не родной. Но как принять это просто так, на веру, не зная при этом, кто она сама, кто ее родители, как она попала к деду?