К слову, на мост Бандароха тащили силой, аки овцу на заклание. Потомок гордых сидов упирался, орал дурным голосом, визжал до хрипоты, пытался вырваться и убежать. Кончилось тем, что главный его недоброжелатель просто треснул ученого демонолога по шее отработанным приемом кансалонского диверсанта и сдал на попечение Рагнара бесчувственную тушку. В таком виде его и переправляли. Два раза чуть не обронили, но обошлось.

Теперь о втором различии, совершенно неожиданном.

Было самое начало тропы, еще не успела прийти зима. Путников заставил обернуться топот за спиной — бодрое цоканье копыт по камням. Трое всадников мчались по тропе на лихих вороных скакунах.

Нагнали. Остановились — тропа неширока, разойтись-разъехаться трудно. Горячие кони нетерпеливо пряли ушами, всхрапывали, приплясывали, норовили стать на дыбы. Но всадники, молодые люди в богатых дорожных одеждах, сдерживали их порывы уверенной рукой. Вид у кавалеров был важный и недовольный, их раздражала вынужденная задержка. Рагнару и Эдуарду, вращавшимся в высших кругах общества, был хорошо знаком подобный тип молодых аристократов, этаких хозяев жизни, привыкших, чтобы перед ними все расступались и кланялись в пояс.

Принцы не ошиблись в своей оценке. Один из всадников, тот, что возглавлял короткую процессию — темноволосый красавец в черном плаще с алым подбоем, надменно скривил бледные губы, раздул тонкие ноздри и угрожающе щелкнул хлыстом.

— А ну, посторонись, сброд! Дорогу сыну герцога!

Дурные манеры никого не красят, но в оправдание кавалера можно сказать одно: после долгих дней скитаний по проклятой тропе и тех испытаний, что им пришлось пережить, легендарные Наемники Судьбы выглядели не лучше нищих бродяг и рыночных побирушек. Даже малиновые штаны наследника оттонского престола утратили былое великолепие. Сторонний наблюдатель при всем своем желании не смог бы догадаться об истинном социальном статусе их обладателя и его спутников.

Однако Эдуард в такие тонкости восприятия вникать не желал. Кровь предков, гордых и злобных ольдонских правителей, бросилась ему в голову. Он выхватил меч, заступил дорогу:

— Вот я тебе сейчас покажу сброд! Надолго запомнишь, если жив останешься!

Он хотел броситься в атаку, но его вдруг удержали, и не кто-нибудь, а Энка — вот уж от кого не ждали, не в обычаях сильфиды было отказываться от хорошей драки.

— Оставь! — хихикнула она. — Не будем их убивать! Пусть себе скачут. И без нас найдутся желающие им «показать»!

Всадники с гиканьем унеслись.

— Лошадей жалко, — вздохнул Хельги. — Может, стоило предупредить?

Рагнар хлопнул его по плечу:

— Да ладно, не бери в голову! Лошадям-то не все ли равно, где пастись, в нормальном месте, в проклятом ли? Травы по обочинам много, прокормятся.

— А шар? — горевал демон. — Представляешь, как они перепугаются?

— Ничего! Лошади — твари умные. Раз-другой испугаются, потом привыкнут.

Рыцарь рассуждал вполне толково, но Хельги успокаиваться не желал, измышлял все новые и новые лошадиные беды.

— Вы видели, у этих выскочек не было при себе никакой поклажи. Недели через две они проголодаются и забьют своих коней на мясо! Вот чего я боюсь!

— Не иначе, у тебя от страха мозги отказали! — рассердился Рагнар. — А еще меня тугодумом обзываете! Неужели ты думаешь, что они смогут переправить скотину через мост?! Да и шар не преодолеют — это какой котлован надо рыть, чтобы кони поместились!

— Окоп для стрельбы с лошади стоя! — рассмеялась диса, и Хельги прыснул в ответ.

— Чего это вы развеселились? — подозрительно осведомилась Энка.

— Да так, случай один был, давно. Мы тогда в Сехале воевали, еще рядовыми. Противник оказался не в меру богатым, выдвинул против нас полтора десятка боевых магов. Представляете, что они устроили? Сплошная огненная стена, из окопа носа не высунешь. А наш командующий, из местных, болван редкостный, решил бросить в контратаку конницу!

Ему намекнули, что это идиотизм, только лошадей огнем загубит. Так он нашел выход: велел вырыть окопы и для лошадей, причем такой глубины, чтобы всаднику не пришлось спешиваться. Его кто-то спросил, а как же из такого окопа стрелять? Знаете, что он ответил? Пусть, говорит, на седло ногами встают и стреляют в свое удовольствие!

Энка с Рагнаром шумно расхохотались. Остальные слушатели, не слишком-то сведущие в тактике боевых действий, переглянулись. Решение командующего показалось им не таким уж бессмысленным. Конечно, неудобно стрелять, балансируя на конской спине, но все же лучше, чем быть сожженным заживо. Ильза так прямо и сказала, не заботясь о собственной репутации.

Меридит смерила девушку насмешливым взглядом:

— Невежество! Правда, не надо было вас из школы забирать! Сама подумай, как в такой окоп лошадь затащить? И главное, как потом в атаку поднять?

— Так чем дело кончилось, — полюбопытствовал рыцарь, — неужто выкопали?

— Только начали. По счастью, визирь вовремя прибыл, командующего погнал и нового поставил, уже из наших, кансалонских. Лошади не пострадали.

— О-о! Ну, это главное! — с напускной серьезностью кивнула Энка.

Насчет коней Хельги тоже зря беспокоился. Довольно скоро друзья заметили их — те мирно паслись на опушке. Видно, на тварей бессловесных проклятие тропы не распространялось. Седоков в поле зрения не наблюдалось.

— Молодец, бабка! Сделала свое дело! — обрадовалась Энка. — Пусть теперь ножками походят!

— Вообще непонятно, зачем эти уроды сюда приволоклись? Что они на нашей тропе забыли? Шляются всякие… — Оскорбленный Эдуард никак не мог успокоиться.

Сильфида присвистнула:

— О! Смотри-ка! Уже и тропа нашей стала! Тоже мне, собственник!

— Может, они местные? — пришло в голову Ильзе. — Просто вернулись к себе домой, а лошадей отпустили попастись…

— В них магии — ноль, — опроверг демон. — Не могут они быть местными. Случайно заехали, как и мы.

— Мы не случайно, мы за невестой, — счел нужным напомнить Рагнар.

— Может, и они за невестой!

Рыцарь насупился, прорычал свирепо:

— За моей?!!

Энка рассмеялась:

— За своей! Можно подумать, твоя невеста единственная на свете!

— Так не всех же крадут!

— Не всех. Но где одна, там и две. Закон парности! — Энка болтала просто так, для развлечения. Она и сама не подозревала, насколько была права!

Шестое испытание закономерно вытекало из обстановки. Это был спуск с горы. Тропа вновь вышла к краю обрыва, лишь немногим более пологого, чем предыдущий. Внизу медленно проплывали облака. Время от времени в их пелене возникали прорехи, и можно было увидеть землю — бесконечно далекой и недосягаемой казалась она.

— Почему так подло устроено, что наверху мы очутились незаметно, а вниз придется спускаться самим? — спросил принц, обращаясь, скорее, к себе самому, чем к спутникам.

Но ответ получил от бывшего наставника:

— Потому что спускаться с горы всегда труднее, чем подниматься в гору. Больше шансов свернуть шею.

— Типун тебе на язык! — рявкнул Орвуд по привычке, но осекся, безнадежно махнул рукой: — Хотя какая теперь разница…

Дойдя до обрыва, тропа не исчезала совершенно. Если внимательно приглядеться, продолжение ее можно было найти и на склоне. Впрочем, приглядываться было необязательно. Первое свойство по-прежнему действовало — сойти вбок было невозможно. Но если на равнине пленники тропы кое-как мирились с этим, то теперь их разбирала досада. И как же не злиться, когда вот он, в двух шагах, вполне приличный пологий участок, спускайся — не хочу, а ты вынужден ползти по самой круче, по гладкой стене, где и уцепиться не за что! Спасибо, в мешке у гнома каким-то чудом оказался моток веревки. Он и сам не помнил, зачем положил его туда, собираясь в путь. Несколько раз порывался выбросить, ведь в походе и иголка весит. Помешала природная бережливость.

Однако казавшаяся бесполезной ноша сослужила своему хозяину и его спутникам неоценимую службу. На самых крутых и обрывистых участках ее привязывали к надежному выступу и спускались вниз. Потом нижний конец перехватывал Рагнар, Энка отвязывала верхний и левитировала, не отпуская веревки из рук. На свободный полет девица не решалась, знала, что невелика мастерица, обязательно промахнется мимо склона, не удержится в воздухе и рухнет вниз. И начинай все сначала!

Когда привязать веревку было не к чему, Энка просто держала ее вдвоем с Хельги. Он тоже умел левитировать с грехом пополам. С очень большим грехом. Всякий раз, бросаясь со скалы в пропасть, он чувствовал, как сердце замирает от страха. Не было уверенности, что воздушная стихия опять согласится покориться ему. И мысль о собственном бессмертии, равно как и о гарантированном воскрешении, утешала как-то слабо. Потому что разум разумом, а инстинкты инстинктами. И не так-то легко их преодолевать, даже если ты урожденный спригган, воспитанник диких фьордингов да еще демон знает кто.

— А знаете, — рассказывал Хельги во время короткой передышки, чтобы успокоить нервы, — в мире Макса есть люди, которые специально, без всякой цели лазят по горам.

— Что значит, без всякой цели? — усомнился Орвуд. — Наверное, ищут что-нибудь, просто признаваться не хотят. Чтобы другим не досталось! — Так уж устроены гномы, что всегда думают о золоте.

— Может, там тоже невест воруют? — У Рагнара были свои приоритеты.

— Ничего они не ищут. Лезут исключительно ради славы и собственного удовольствия. Для них главное — забраться на самую неприступную вершину и поставить там свой флаг.

— А что, это по-рыцарски! — одобрил оттонский наследник. — Удовольствие, конечно, сомнительное, мне такое не понять. Но ради славы своей короны можно и постараться!

— И высоко они забираются? — осведомился Орвуд голосом скупщика, оценивающего товар.

— Ого! Еще как! Раза в полтора-два выше нашего, я так думаю!

— И никогда не разбиваются?! Такие ловкие?! — восхитился Эдуард.

Но его тут же разочаровали.

— Разбиваются, сплошь и рядом. То в расщелину свалятся, то со скалы сорвутся, то узел неправильно завяжут и на собственной веревке повесятся, то лавиной их накроет, то обморозятся и помрут от гангрены, — перечислял демон чуть не с удовольствием; по сравнению с чужими бедами, свои начинали казаться не такими уж страшными.

— Ни одна корона не стоит таких жертв! — вынес вердикт гном.

Девицы в мужском разговоре участия не принимали — у них нашелся свой. И какой! Ну ладно, Ильза, девушка, получившая традиционное воспитание и только волей случая избежавшая участи домохозяйки. Но Энка с ее военно-морским прошлым и наемничьим настоящим! Но Меридит с ее дисьей природой, которой подобные темы противопоказаны вовсе — недолго и под проклятие угодить! Все-таки непостижима женская натура! Сидя между небом и землей на продуваемой всеми ветрами каменной площадке, такой узкой, что повернуться страшно, они вдруг надумали обсуждать кулинарные рецепты! Да не простые, а затейливые: как лучше приготовить торт с кремом!

Хельги был очень удивлен, когда разобрал, о чем идет речь.

— Разве ты знаешь, как пекут торты?!

В ответ сестра по оружию фыркнула:

— Конечно, знаю! Этот рецепт я читала в «Уэллендорфском вестнике». Вот спустимся с горы, выберемся на волю, я тебе испеку.

— Не надо! — поспешно отказался тот.

— Почему? Тебе ведь нравятся торты.

— Предпочитаю не рисковать! — сказал любящий брат серьезно, без намека на иронию или сарказм. — Знаешь, за те годы, что мы с тобой вместе, ты только один раз приготовила более или менее сносную еду.

— Да?! Неужели было съедобно?! — искренне заинтересовалась диса — похоже, она сама не ожидала столь высокой оценки ее кулинарных способностей. — И что же я такое сделала?

— Поджарила на костре дольнские копченые колбаски, — последовал ответ.

…Спуск занял четверо суток без малого. Орвуд, знавший толк в горах, утверждал, что легко отделались, могло быть и дольше. Но Эдуарду, например, и этого на всю жизнь хватило. О Бандарохе и говорить не приходится. Просто чудо, что его удалось спустить! Только постоянные угрозы Хельги заставляли бедного магистра… нет, не двигаться вперед самому, но хотя бы не мешать другим себя передвигать.

— Без него вдвое быстрее спустились бы! Сутки, не меньше, на него убили! — шипел демон-убийца, игнорируя арифметические тонкости.

— А кто виноват? По чьей милости он на нас свалился? — невозмутимо возражал Рагнар.

Самым худшим в их высокогорном путешествии были ночевки. Специальных мест для этого жизненно необходимого занятия на тропе предусмотрено не было. Приходилось ютиться на узких карнизах и уступах, спать сидя, попарно — один дремлет, другой караулит, чтобы не свалился. А на случай если кто-то не уследит, связывались в единую цепь все той же незаменимой веревкой.

— Не иначе меня добрые боги надоумили ее взять! — умилялся гном. — Выберемся с тропы — не забыть сходить в храм, принести жертву!

— А ты каким богам поклоняешься? — полюбопытствовала Ильза. Ее, как девушку благочестивую, всегда интересовали такие темы.

— Я? — Вопрос заставил Орвуда опешить. — Да никому я не поклоняюсь! Живу себе, и все!

— Тогда в чей же ты храм пойдешь?

Тут прагматичный гном рассчитал по-своему:

— Да мало ли богов на свете! Узнаю, какой подешевле жертву берет, к тому и пойду.

Ильза тут же усмотрела слабое звено в цепи его рассуждений:

— А если окажется, что не тому жертву принес? Если это не он, а совсем другой бог тебя надоумил, тогда как?!

— Тогда пусть они между собой как-нибудь разбираются, это уже не моя забота! — У почтенного Канторлонга на все был готов ответ.

— Если тебе без разницы кому, так принеси жертву мне! — оживился Хельги. — Можно прямо сейчас, и храм искать не надо!

— Обойдешься! Во-первых, демон, в смысле бог из тебя никудышный. Во-вторых, к веревке моей ты заведомо отношения не имеешь. В-третьих, где я тебе сейчас страшного убийцу достану? Ты ведь убийцами берешь, насколько нам известно?

Хельги смутился — он не любил напоминаний об этой стороне его жизни.

— Да я не убийцу, я сухарь имел в виду…

Шел тринадцатый день их скитаний, запасы провизии подходили к концу, пришлось ввести режим строгой экономии. Хельги всегда переносил голод лучше других, но, с другой стороны, зачем терпеть, если представился случай улучшить положение? А заодно и Ильзу угостить. Сухарь большой, на двоих хватит.

— На, держи! — расщедрился гном. — Только с другими богами будешь сам отношения выяснять, если спросят, почто на чужое позарился.

— Выясню! Хоть десяток сухарей им взамен отдам, не жалко! Только бы выбраться отсюда скорее! — Последние слова были сказаны не просто так, а в расчете на Царя Народов: вдруг да внемлет, паразит? Увы. Черный дух был верен своему правилу исполнять только самые дурацкие и бесполезные желания.

В современной нумерологии семерка — непростое число. Оно означает не столько удачу и счастье, сколько полноту, завершенность цикла. Энка вспомнила об этом позднее, когда последнее испытание осталось позади. А прежде чем оно началось, пленники тропы как раз о том и гадали: сколько еще препятствий уготовано им на пути, хватит ли жизни вообще и еды в частности, чтобы их преодолеть?

— Хватит, — оптимистично рассудила Меридит. — Какой смысл тем, кто устроил это странное развлечение, ставить заведомо невыполнимые условия? Проще убить сразу, без затей.

— Еды мало, — сетовал гном. — Всего на три-четыре дня осталось.

А сильфиду разобрало на черный юмор.

— Эх, зря я тебя остановила! — сказала она Эдуарду с напускной серьезностью. — Надо было тех кавалеров забить и взять на мясо! Наши шансы на выживание резко повысились бы.

Орвуд то ли не понял шутки, то ли решил подыграть:

— Насчет кавалеров не знаю, а лошадей надо было отобрать. Конина нам бы пригодилась.

— Конина нам бы не досталась. Хельги бы не позволил. А против человечины он бы возражать не стал.

Доверчивая Ильза, услышав такие речи, поперхнулась, споткнулась, спросила дрожащим голосом:

— Ты что?!! Ты вправду бы стала есть людей?!! — Глаза девушки стали большими и мокрыми. Такого ужаса от лучшей подруги она не ждала.

Энка по-разбойничьи криво ухмыльнулась — розыгрыш явно удался!

— Не стала бы, не плачь! Помнишь, что орк говорил? Ну тот, который брат нашего Хельги? У людей мясо нечистое, его даже с голодухи есть зазорно… Хорошо, Бандарох, что ты у нас не человеком оказался, а сидом! — Она нашла новую жертву для своих упражнений в остроумии. — В случае крайней нужды, тебя под нож пустим… Да ладно, пошутила я, чего ты падаешь? Вот нашлись, право, два дурака, всему подряд верят!

— Сама дура! — не без оснований рассердилась Меридит. — Тему смени, каннибал ты наш несостоявшийся! Хватит народ пугать, и без тебя тошно.

Энка послушалась. Желаемого эффекта она уже достигла, какой смысл продолжать? Одна речь — не пословица, как утверждает мудрый народ.

…Несколько часов путники отвели для привала, благо обстановка располагала. Местность под горой была совершенно идиллической, будто списанной с пасторальных картин: залитая солнцем долина с островками ореховых рощ среди сочных зеленых лугов. Яркие краски, медовые ароматы, птичий щебет и прочая благодать. А самое приятное — заросли невысокого кустарника по обочинам тропы — есть где набрать хвороста для костра.

— Ох, осторожнее надо! — каркала сильфида. — Ох, под ноги смотрите! Чую, чую недоброе! Как бы опять в яму не свалиться! Ох, не перенести мне еще одного круга! С ума сойду от тоски!

Несмотря на дурные предчувствия отдельных членов коллектива, отдохнули друзья хорошо. Закусили, выспались. Рискнули набрать воды в ручье — никто не вынырнул, не схватил. И в козленочка, испив водицы, вопреки мрачным пророчествам все той же сильфиды, основанным на распространенном сюжете дамских романов, не превратились. Двинулись в путь — обошлось без нападений и иных бед. Проклятая тропа милостиво дарила своим пленникам день отдохновения, с тем чтобы назавтра увести их под землю, навстречу новому испытанию.

Путники пересекли долину поперек. С таким трудом покоренные скалы остались позади, а впереди уже вырастали, уходили в небо новые!

«Неужели предстоит подъем?» — втайне тосковал Эдуард. Наследник престола ольдонского высоты не любил. Боялся, если называть вещи своими именами. Он всеми силами старался скрывать недостойные воина чувства и особенно яростно клеймил бедного Августуса, обзывая его трусом, даже бывшего своего напарника переплюнул. Тем более что Бандарох выражал свои опасения в открытую.

Но страхи оказались напрасными. В какой-то мере. Совсем иная участь ждала наших друзей. Тропа не поднималась в гору, она уходила под нее. Пещера распахнула перед путниками свою голодную черную пасть.

Есть у гномов одно необычное природное свойство: они умеют чувствовать подземелье. Сосредоточившись, способны определить, далеко ли оно тянется, есть ли другие выходы, не грозит ли обвал или иная опасность.

Удается это не всегда. Встречаются подземелья «глухие» — сколь ни старайся, ничего уловить и предсказать невозможно. Здешнее таковым не было. Очень скоро, шагов через двести по просторному черному коридору, Орвуд выдал спутникам исчерпывающую и вполне обнадеживающую информацию. Подземная галерея хоть и длинная — путь по ней займет не менее пяти часов, — но устроена просто, без ответвлений и переплетений ходов. По сути дела, это обыкновенный тоннель, вероятно, рукотворный. Стены надежные, непроходимо узких, либо затопленных водой участков нет, скоплений дурных газов тоже. Вряд ли это новое испытание, скорее, простой переход… Правда, ближе к выходу ощущается что-то такое… непонятное, внушающее тревогу… Живое, что ли? Или нежить? Ну, боги дадут, пробьемся! Не впервой!