— Ах, дети, дети! — тоном умудренного жизнью старца вздохнул Мазувил. — Все-то за вас приходится решать, самостоятельно думать совершенно не хотите! У вас в руках останется мое божественное вместилище! Уж не думаешь ли ты, юный нолькр, что силы его не хватит на поддержание твоей жизни?

— Не думаю! — заверил тот, заметно оживившись. — Я буду вам горячо благодарен, почтенный дух Мазувил, за столь неоценимую услугу! — Все-таки он был очень хорошо воспитанным нолькром и умел себя вежливо вести. Дух остался доволен.

Но сомнения возникли и у Влека.

— А как же я? Иван рассказывал, в их мире совершенно нет снурлов, одни только люди! И если Энге, при большом желании, кое-как сможет выдать себя за человека, то я со своим хвостом и прочими деталями буду для коренных жителей странной диковиной, уродцем, можно сказать… Как же мне там жить?

— Ничего страшного, — радостно выпалил демон, он был рад хоть в чем-то оказаться полезным. — Я знаю одно место в том мире, где твой облик никого не удивит. У моего брата Макса обязательно найдется для тебя работа! И потом, это же не навсегда! Разыщу я кого-нибудь умного, и вернет он вас по домам… Если только Силы Судьбы не вмешаются вновь и еще куда-нибудь вас не зашвырнут.

Трое переглянулись.

— Ты думаешь, такое возможно? — осторожно, с опаской, высказал общий вопрос Иван; трудно сказать, как сложится дальше, но на тот момент продолжения странствий и приключений ему вовсе не хотелось, соскучился по спокойной жизни. Спросил и сам себе ответил, обнадежил: — Нет, это нереально просто! Два раза подряд подобные казусы не случаются!

Кьетт с Влеком обрадованно кивнули, поддакнули: конечно, невозможно! Один шанс на миллион! Успокоили сами себя, приободрились…

И вдруг обнаружили, что демон смотрит на них с откровенной жалостью, а многоречивый дух Мазувил удрученно помалкивает.

Потом демон заговорил:

— Слушайте, парни… Вы так ничего и не поняли, что ли?

— В смысле? — Они действительно ничего не понимали.

— Какой казус?! Какой шанс на миллион?! Вы что, до сих пор воображаете, будто вся эта история произошла с вами случайно?

— А как же? Конечно… — пробормотал Иван.

— О санкта симплицитас! [(От лат. О sancta simplicitas («О святая простота!») — выражение, приписываемое Яну Гусу.] Это ведь у вас так говорят? — молвил демон. — Да уясните же вы наконец: не бывает таких невероятных «случайностей» в природе! Это Силы Судьбы положили глаз на вас троих, нарочно втянули в историю!

— Зачем?! — испуганно выдохнул снурл.

— Откуда мне знать? Высшие силы пред смертными не отчитываются, перед бессмертными, кстати, тоже. Но, судя по некоторым личным наблюдениям, на службу они решили вас призвать, вот что!

— …!!!

Да, это надо было переварить! Поэтому Кьетт спросил не сразу, а после продолжительной паузы. Голос его был напряженным и хриплым.

— И в чем же она должна заключаться, служба эта? — Как-то не радовало его столь бесцеремонное вмешательство посторонних сил, пусть даже самых что ни на есть высших, в его жизнь — скромную, но свою!

Демон беспомощно развел руками:

— Представления не имею, какие у них вакансии! Нас, например, они в свое время с первого же раза заставили спасать мир, с тех пор только этим и занимаемся… — Тут он оглядел собеседников с сомнением: грозной боевой мощи в них как-то не ощущалось. — Но это, по-моему, не ваш случай…

— Судя по тому, чем вы здесь у нас занимались: сначала создавали проблему для постороннего мира, потом сами же решали ее, — вмешался дух, — Судьба устроила вам испытание. Но что именно она ждала от вас, прошли вы его или нет — судить пока преждевременно. Поживем — увидим. Но я, дух Мазувил, посоветовал бы вам БЫТЬ ГОТОВЫМ КО ВСЕМУ! Так и знайте, в покое она вас теперь вряд ли оставит!

— Вот-вот! — жутковато улыбаясь, подтвердил демон-убийца. — Лучше и не скажешь!

…А потом была чужая, элегантно обставленная квартира, дети, рыжие собаки, ванна с гидромассажем, пироги с клюквой. Были радостные слезы родных по телефону, были неприятные беседы в деканате… Была новая, странная жизнь, в которую судьба втянула очередных своих рекрутов…

Но это уже совсем другая, хотя и не менее полезная история.